Глава 8 Я добираюсь до «Паттерсонс» чуть позже половины девятого. Уилл сидит в дальнем конце бара. Перед ним почти пустая чашка кофе. — Я уже собирался уходить. — Он обнимает меня. Обнимаю его в ответ, замечая, что Уилл успел принять душ и переодеться в свежую форму. Влажные волосы аккуратно причесаны, но я знаю все его вихры, которые вылезут на свободу, едва высохнут. Уилл пугающе не изменился — та же сильная челюсть, те же длинные ресницы. Та же энергичная грация, будто он наполовину человек, наполовину золотистый ретривер. — Ты здорово меня ошарашил. — Взаимно. — Он смеется и делает знак бармену, светловолосой женщине средних лет с мягким лицом и сильно подведенными глазами. Я заказываю «Гиннесс» и рюмку «Джеймсона», потом оборачиваюсь к Уиллу. — Не присоединишься? — Я на работе. На самом деле я на работе до тех пор, пока мы не найдем девушку. — А, конечно… Не знаю, о чем я думала. — Бармен возвращается с заказом, и я поднимаю стакан с пивом в сторону Уилла. Маленький шуточный тост. — Поверить не могу, что ты до сих пор здесь. У тебя было столько планов… — Правда? — он корчит рожицу. — И куда я должен был отправиться? — В тысячу мест. Куда угодно. — Хочешь сказать, подальше от тени моего старика? — Наверное. Иногда я о нем вспоминаю. Он умел произвести впечатление. Багз Банни[10]… — Ага. Он серьезно работал над этим делом. Часами тренировался. В чем-то он бывает сукиным сыном, но он забавный. — Так он все еще здесь? — В доме престарелых. В Форт-Брэгге. — Уилл накрывает пальцами чашку, играет с ней, ему явно неуютно. — Он немного не в себе, как они говорят. — Ох, сочувствую… — Ничего. — Он поднимает плечи, потом опускает, пытаясь от чего-то освободиться. — Правда, все еще может рассмешить моих ребятишек. — Ребятишек? Здорово. Уверена, ты хороший папа. — Я стараюсь. — Мальчик? Девочка? — Мальчик и девочка, десять и двенадцать. И оба умнее, чем надо. — А твоя жена, чем она занимается? — Бет преподает в школе Монтессори, дальше по дороге. Давно там работает. Ученики очень ее любят. — Симпатичная картинка. — Инстинктивно бросаю взгляд на его левую руку. Ни кольца, ни следа от него, ни линии загара. Может, он просто не носит кольцо, а может, тут что-то еще, о чем он не говорит… — А как ты? Надолго приехала? — Пока не знаю. — Я отвожу взгляд. — Сейчас я живу одним днем. — Замужем? — Я замужем за своей работой. — Ложь, в которой океан правды. — Я немного отслеживал твою карьеру. Проект «Маяк». Ты хорошо справляешься. — «Прожектор», — поправляю я. — Но да. — Все эти пропавшие дети… Должно быть, нелегко. Я бы не смог этим заниматься. «Именно этим ты и занимаешься», — хочется сказать мне, но это будет нечестно. — Как ты держишься? — спрашиваю я вместо этого. Уилл качает головой. Он выглядит усталым. — Не спал с тех пор, как поступил звонок. Семья ждет ответов, но у меня их нет. — ФБР подключилось? — Для привлечения федералов нужны доказательства похищения, а их нет. Вообще никаких улик. И никакого мотива. Ни свидетелей, ни места преступления. — Но ты думаешь, что ее кто-то забрал. — Это просто ощущение, но… Да. Я так думаю. Пару лет назад была история с девочкой неподалеку от Ричмонда. Исчезла прямо с собственного крыльца. — Эмбер Шварц-Гарсиа. — Похожий возраст, верно? — Ей было семь. Между семью и пятнадцатью целая пропасть. Кроме того, это случилось пять лет назад. — А, точно… — Он вздыхает. — Прости. Я забываю, что ты в отпуске. — Все нормально. Мозг копа никогда не уходит в отпуск. Есть основания подозревать семью? — Ни малейших. Мы всё еще ведем допросы. — Я полагаю, ты уже проследил всех зарегистрированных насильников в этом районе? И тех, кто на условно-досрочном? Всех со склонностью к девушкам такого возраста и подобным преступлениям? Уилл странно глядит на меня. — Ты действительно хочешь об этом говорить? — Это мое единственное хобби. — Пожимаю плечами, пью пиво. — Возможно, ей манипулировали. Или затянули в какую-то грязь без ее ведома. — Хочешь сказать, вроде наркотиков? Она выглядит чистой, как стеклышко. — Возможно, секс. Кто-то может ее контролировать. — Брата ее матери обвиняли в изнасиловании, но это было тридцать лет назад. Может, это быть папаша Кэмерон? — Такое случается. — Я подаюсь к Уиллу и не могу не заметить морщинки вокруг его глаз. Ему отчаянно нужен прорыв, и я ему сочувствую. Я отлично знаю, что он сейчас тянет. И как это тяжело. — Она приемная. Это может что-то значить? Он бросает это слово, как еще одну мелочь, которую стоит обдумать, но для меня оно ближе, чем хочется. Кэмерон могла бороться с классическими проблемами приемного ребенка, проверяя любовь родителей на прочность. Или у нее могли быть целые слои эмоциональных шрамов, трудности с идентичностью, привязанностью и личными границами или тенденции к саморазрушению. — Возможно, — я стараюсь выдерживать ровный тон, — если у нее есть проблемы. Но ты только что сказал, что она чиста, как стеклышко. — Я знаю. Блин… — Уилл долго и громко выдыхает, потом машет бармену принести счет. — Надеюсь, ты скоро отыщешь след. — Я тоже. — В его словах не слышно убежденности. — Хочу тебе кое-что сказать. Я начинаю по-новому ценить папу. Теперь я понимаю, какое напряжение он испытывал, когда не мог все исправить. И ощущение неудачи. — Его вздох несет груз поколений, как каждая ракушка вмещает в себя целый океан. — Все ждали, что он вернет им ощущение безопасности. Но он так и не смог. Уилл говорит о Дженни Форд. Мы оба говорим о ней, не упоминая ее имя. — Ты уже видела Калеба? — внезапно спрашивает Уилл. — Что? Калеб здесь? — Он вернулся почти год назад, когда скончался его отец. Калеб унаследовал все, распродал все картины. У старого мерзавца были миллионы. — Правда? — вызываю в памяти образ Джека Форда, эксцентричного отшельника, которого я знала: в запачканных краской джинсах и фланелевой рубашке, с кривой стрижкой, будто он подрезал себе волосы кухонным ножом. Миллионер? — Он мне никогда не нравился. — Мне тоже. Что-то с ним было неладно. Знаешь, он так и не женился во второй раз. — Неудивительно… Не думаю, что он был полезен людям. Как Калеб? — Вроде нормально, учитывая обстоятельства. Я редко его вижу.