– Пора мне, отец Василий. В аэропорт. Тут еще пешком час до людей добираться. Не подбросишь? * * * Температура опустилась с «блин, как же холодно!» в три часа дня, когда Жека, оглядываясь по сторонам, украдкой забрал свой брошенный у «Departure/Arrival» «опель», до «у меня щас хер отвалится!» теперь, когда он стоял возле больницы на Костюшко, куда утром отвез сбитого Цоя. Сбитого? Или все-таки нет? Бывали этой зимой дни и похолоднее, но высокая влажность и резкий обжигающий ветер превращали сегодняшние пятнадцать градусов ниже нуля во все двадцать пять. Фью говорил, на стадионе «Санкт-Петербург» вечером играет «Зенит». – Я бы вплетал свой голос в общий звериный вой там, где нога продолжает начатое головой. Изо всех законов, изданных Хаммурапи, самые главные – пенальти и угловой, – пробормотал Жека. Футбол в феврале? Куда катится мир? Жека сделал еще один кружок вокруг машины и забрался в салон. Протянул руки к печке, жалея, что нельзя забраться в нее целиком. Плохо, когда приходится выбирать между задницей, отсиженной до колючих мурашек, и задницей, замерзшей до хрустального звона. Он взглянул на электронные часы, горящие на приборной панели. Высоко – там, где над беременными снегопадами тучами светит вечернее, красное, как на флаге японцев, зимнее солнце, – летит она. А в небе – радиоволны и два больших серебряных крыла, изогнутые на концах… Сообщение, что ее рейс наконец отправляют, упало на его айфон полчаса назад. Скоро стартовать в Пулково. Успеть дождаться бы этого разводилу. Было во всем происходящем утром что-то ненатуральное, наигранное, хотя Цой очень убедительно стонал и морщил физиономию по дороге в рентгенкабинет и потом, когда молоденькая медсеструха повела его к хирургу. Быстро у них все случилось, без очередей – символа бесплатной медицины. И три с половиной тысячи рублей, последние Жекины деньги, уплыли из его карманов. Глядя вслед хромающему Цою, Жека почувствовал, будто вдоль его позвоночника провели сильным магнитом. Глаза. Вот в чем дело. У Цоя они были неправильными, чересчур спокойными. В них не отражалось никакой растерянности сбитого автомобилем человека, ничего такого. Вернувшись к поликлинике на «опеле», Жека решил проверить свои крепнущие вместе с морозом подозрения. Вспомнил, как поддерживаемый с обеих сторон Жекой и врачом Цой уверенно преодолевал развилки и повороты на пути к рентгенкабинету. Будто знал дорогу. И как, сидя на кушетке у самого кабинета, отворачивался к стене, пряча от окружающих лицо. Работает он здесь, решил вдруг Жека. А медсеструха с ним заодно. Вот аферюги… Он зашел в поликлинику, натянул мерзко шуршащие голубые бахилы, двинулся по коридору, вспоминая путь до рентгенкабинета. Очередь возле его дверей рассосалась. Сам кабинет, если верить обозначенным часам приема, скоро заканчивал работу. Ладно, он подождет. Хотя бы медсеструху выцепит. Шуганет ее, узнает, где найти ее дружка, вернет свои деньги плюс компенсацию, а там посмотрит… Никого шугать не пришлось. Из поликлиники медсестричка вышла вместе с «пострадавшим». Шли рядом, держась за руки. Парень слегка прихрамывал, но при этом он и его подруга смеялись. Не над тем ли, как ловко провели Жеку? Продолжая ржать, будто отхватили пару мешков смеха на распродаже, парочка прошла мимо «опеля» и свернула в сторону Московского проспекта. Жека подождал, пока они отойдут от поликлиники к дворам, где уже начинали сгущаться зимние сумерки, выбрался из машины и быстрым шагом бросился вдогонку. Приближаясь, он заметил у Цоя зажатую под мышкой папку для документов – тощую, из коричневой кожи, с виду недешевую. В самый последний момент Цой обернулся, округлил глаза и, не успев убрать улыбку с лица, получил в репу. Кожаная папка улетела в сторону, а разводила, которому Жека зарядил в торец кинетической энергии, поскользнулся и упал на снег. Томатным соком из его левой ноздри заструилась кровь. Цой вскинул руку, прижав ее к разбитому носу. – Вылечил перелом? – спросил у него Жека и повернулся к медсеструхе. – Как ты сказала? Смещение осколков? Уверена в своем диагнозе? Ничего не перепутала? – Слушай, успокойся! – гнусавым голосом попросил снизу Цой. – Я тебе сейчас все ребра переломаю! – пообещал Жека. Говоря по правде, злился он несильно и сейчас больше играл роль. После Амстердама у него не осталось эмоций. Если попался на уловку этого типка, это его личные проблемы. Сам виноват, если дал себя одурачить. Цой просто зарабатывает деньги, как получается. Не особо вредным, кстати, для окружающих способом. Жеке с его угонами такая жизненная позиция ясна. Но напугать Цоя, чтобы вернуть свои деньги, необходимо. Иначе он заскулит, будто разбитый нос – сломанный позвоночник, не меньше, начнет выкручиваться и юлить, лишь бы не отдавать деньги. По его бегающим глазам видно, что уже об этом думает. – Бабки гони обратно! – с угрозой в голосе произнес Жека. Цой полез в карман, протянул смятые купюры. – Вот, всё что есть. – Это что, всё? – в руке у Жеки было полторы тысячи. – Остальное потратил, – шмыгнул окровавленным носом типок. – Где? – Жека с удивлением почувствовал, что начал злиться. – Только с работы идешь. В больничной аптеке аскорбинок и гондонов на две тысячи закупил? И где они тогда? – Я долги раздал, – спокойно ответил Цой, глядя ему в глаза честным взглядом. – Я тебя сейчас урою! – пообещал Жека. Подруга Цоя тронула его за плечо. – Сколько не хватает? – спросила она. – Я же сказал, две тысячи, – ответил Жека. – Я отдам! – она полезла в сумку. – Катэ! – подал голос Цой. – Чем бабке за жилье платить будем? – Завали совок! – велел Жека. – Всем лучше будет! – Лучше? – переспросил чувак, прикладывая к разбитому носу новую порцию снега. – Да мне и так нормально. – Ты откуда такой дерзкий? Цой явно напрашивался, чтобы ему настучали по щам, но лежачих Жека бить не привык. Да и злость опять куда-то делась. Главное, что справедливость восторжествовала. – Вот деньги, – сказала девушка. – Извини нас, пожалуйста, – она улыбнулась. Все свои проблемы они привыкли решать такими вот улыбочками, подумал Жека. * * * Яркий фонарь луны сквозь прорехи в разогнанных жгучим ветром тучах освещал взлетное поле с прикорнувшими до утра самолетами. У терминала, как стая мальков в воде, суетились таксисты. На улицу вывалилась компания трех в дымину пьяных толстопузых мужиков в кофтах, шортах и кроссовках. Мороз приласкал их покрытые свежим тайским загаром телеса, и они, на пару минут протрезвев, бросились к такси. Жека усмехнулся и еще раз глянул в айфон, перечитав полученный от нее новый стишок в прозе, начинающийся словами: «Жаль, что ты увидел мою темную сторону». Чего Настя все-таки хочет от Жеки?.. Из здания аэровокзала опять вышли люди. И она среди них. Завертела головой. Жека помигал фарами и вышел из машины ей навстречу. На нее оглядывались, провожали взглядами всю такую взъерошенную с выкрашенными в черный цвет волосами, замотанную по самые уши в шарф и тянущую за собой темно-синий чемодан на колесиках. Приблизившись, она спустила вязаный шарф к подбородку и широко улыбнулась. Лицо молодой Скарлетт Йоханссон, отредактированное до стандартов рекламных плакатов «Lumene». – Привет! – Хэй, Джеко! – ответила Анникки и прижалась губами к его губам. – Файнелли! Факин-факин сноу! (Наконец-то! Свехперегребанный снег!) Растворяясь в ее горящих глазах табачного цвета, Жека вспомнил, что так и не удосужился сегодня почистить зубы. Он ответил на поцелуй девушки и почувствовал вкус лакричных конфет у нее во рту. С трудом (просторный дафлкот в синюю клетку добавлял хрупкой финке пару размеров) обнял ее, как какого-то медвежонка. Как ни крути, она – Жекин план «Б». Вы прочитали книгу в ознакомительном фрагменте. Купить недорого с доставкой можно здесь