Глава 1 В десять вечера в среду огни закусочной лили идеальный свет в Чикагскую тьму. Впервые за сезон пошел снег, и Селена улучила минутку, чтобы посмотреть из окна закусочной на кружащиеся снежинки. Зрелище было прекрасным, но в то же время она задавалась вопросом — разве это не печально? Она прожила в Чикаго уже почти четыре года и знала, какими длинными и беспощадными бывают здешние зимы. Город на краю озера мог похвастаться примерно тремя месяцами жаркого лета, а потом внезапно оказывался в капкане зимы. Молодая парочка в углу жестом попросила принести им еще чаю. Они просидели тут уже почти четыре часа, но босса Селены не было поблизости, чтобы вышвырнуть их. Она дружелюбно улыбнулась, подливая им чаю и невольно гадая, от чего же они прячутся в маленькой закусочной. Звякнул кухонный звоночек — Селена забрала бургер и картошку фри, поставила на поднос и отнесла их печальному мужчине в бейсболке, который сидел в одной из кабинок. — Похоже, зима будет холодной, — прокомментировал он, кивая в сторону окна. — Как и любая другая, — согласилась Селена, и мужчина посмотрел на нее с надеждой. — Возможно, милашка вроде тебя не возражает согреться сегодня ночью? Например, в моем гостиничном номере? Обычно Селена могла бы и разозлиться, но этот мужчина выглядел таким уставшим и поверженным, что она лишь покачала головой. — Сожалею, но моему парню это не понравится. Мужчина философски пожал плечами. — Ну разве так не всегда? Все хорошие уже заняты. — Не такие уж и хорошие, — сказала она, подмигнув, и вернулась на свое место за кассовым аппаратом. В свои двадцать с большим хвостиком Селена была фигуристой, не коротышка, но и далека от модельного роста. Медно-красные локоны она собирала в прыгучий конский хвостик и давно уже смирилась с россыпью веснушек на носу. Она достаточно часто слышала подобные комментарии, чтобы они не производили на нее особого впечатления, но и не вредили ее эго. Давненько у меня никто не оставался на ночь, мрачно подумала Селена. Возможно, стоит снова пойти танцевать, вступить в книжный клуб или типа того. На деле она была далеко не такой безбашенной, как в подростковые годы или когда ей только-только стукнуло двадцать, и сейчас даже слегка устала от всего. Учитывая работу в захудалой закусочной в одном из самых нефешенебельных пригородов Чикаго, Селена знала, что шансы встретить кого-то совсем не фантастичны, но в данный момент она не ощущала желания что-то с этим делать. Ее жизнь сейчас была намного безопаснее, чем раньше, и хоть ночью она иногда просыпалась в ужасе, она как никогда близка к тому, чтобы обзавестись домом. Селена знала, что эта мысль должна ее радовать, но на деле она чувствовала себя немного усталой, немного загнанной в угол и немного подавленной. Селена знала, что импульсивное поведение точно доставит ей проблем. Чувствуя себя загнанной в угол, она могла пуститься во все тяжкие в поисках выхода из ситуации. Ее методы обретения свободы далеко не всегда были мудрыми и безопасными. Так что она осталась. Постаралась вести себя как взрослая. В данный момент Чикаго был для нее неплохим местом, и она это понимала. Колокольчик над дверью звякнул, и Селена вздрогнула. Вошедшая девушка казалась стройной и милой в длинном желтом пальто, слишком легком для первого дня настоящей чикагской зимы. Она безумным взглядом осмотрелась вокруг, словно не понимала, как очутилась в закусочной, и Селена осторожно приблизилась к ней. — Привет, милая, ты кажешься немного потерянной. Все хорошо? Девушка повернулась к Селене, и теперь стало заметно, что она плакала. Глаза опухли, она часто дышала, а когда попыталась заговорить, с губ сорвалось лишь рыдание. Поблизости располагался колледж, и Селена нередко имела дело с разбитыми сердцами. Бормоча слова сочувствия, она отвела девушку в одну из самых укромных кабинок в закусочной. — Хочешь покушать, дорогая? У нас очень вкусный пирог. Девушка издала звук, который вроде бы должен был быть смешком, и покачала головой. — Что ж, чего тебе тогда хочется? Могу принести чаю и просто позволить немножко посидеть тут. Девушка отчаянно затрясла головой. — Нет, я… я хочу еды, но… но дело в моей матери. Слово за слово, вышла и вся история. Селена сочувственно кивала, и между доливанием чая парочке, все еще сидевшей у окна, и доставкой яблочного пирога мужчине, звавшего ее в номер отеля, она выслушала историю полностью. Девушку звали Ясмин, и ее мать только что умерла после продолжительной борьбы с раком. Это само по себе достаточно ужасно, но истинным кошмаром для Ясмин стало то, что она чувствовала себя вовсе не так, как ей хотелось бы. — Я просто чувствую такое… такое облегчение, — произнесла она напуганным шепотом. — Я ненавижу себя, но я чувствую такую свободу. Селена, которая сама прошла через некоторые проблемы со свободой, кивнула. — Это нормально. Твоя мама страдала, но теперь ее страдания закончились. Многие люди чувствуют себя так, особенно если их родители болеют чем-то вроде рака. Ясмин помотала головой. — Нет! Дело… дело не в этом, или не только в этом. Нет, проблема в том, что я в любом случае чувствовала бы себя так. Моя мама, эээ… была ко мне не очень добра. — Понимаю. Уклончивый ответ Селены тут же заставил девушку защищать свою покойную родительницу. — Не понимаете, вы правда не понимаете! Во времена моего детства она то и дело болела, и у нее не всегда хватало времени, сил или терпения заботиться обо мне и моих сестрах. Я старалась изо всех сил, но иногда не получалось. Иногда она злилась, если у меня подгорал ужин. Иногда она орала, если я забывала подмести полы. — Она не только орала? — твердо спросила Селена. Она и раньше слышала вариации этой истории, и понимала, когда кто-то оправдывает того, кто этого не заслуживает. Ясмин дернулась, как будто пыталась избежать удара, а потом нервно пожала плечами. — Наверное, да. Рукой, ремнем. Но только тогда, когда я давала отпор, и это было не слишком больно. Хватит и этого, зло подумала Селена. Такого доброго от природы и хорошего человека, как Ясмин, даже намек на наказание может довести до слез. Более того, физическое наказание — особенно в адрес ребенка, слишком маленького, чтобы выполнять порученную работу по дому — это жестокость в чистом виде. Селена окинула взглядом закусочную. Остальные посетители жили в собственном мирке, и она знала, что повар скорее всего читает комиксы на кухне. Снаружи снег валил все сильнее и гуще. Ее смена почти закончилась, и скоро она с нескрываемым облегчением сможет пойти домой. Не нужно было беспокоиться о том, что она вымотается, или ей придется иметь дело с какими-то неожиданностями. — Ясмин, ты очень, очень хорошая девочка, — пробормотала Селена. — Почему бы тебе не посмотреть на меня, мм? Ясмин удивленно подняла взгляд и неподвижно замерла, когда Селена посмотрела ей в глаза. Селена прекрасно понимала, что происходит. Когда их взгляды встретились, Ясмин увидела глаза Селены, глубокие и золотые как мед. Ясмин чувствовала, как ее накрывает ощущение безграничной апатии, и у нее не осталось желания сопротивляться этому. Селена просидела с Ясмин еще одну минуту, медленно считая до шестидесяти. Это обеспечивало достаточно глубокий транс, и Селена удовлетворенно кивнула. Еще один быстрый взгляд на закусочную подтвердил, что никто не смотрит в их сторону. Она повернулась обратно к Ясмин. — Грустно, очень грустно, что твоя мать умерла, — тихо сказала Селена низким торопливым голосом. — В детстве тебе пришлось нелегко, и твоя мать не очень хорошо справлялась. Вместо того чтобы поднять руки и признать, что ей нужна помощь, она свалила все на тебя, и это было жестоко и несправедливо с ее стороны. Ты меня понимаешь? Это было несправедливо. Ясмин кивнула, как будто одурманенная, и Селена сообразила, что она рассказала далеко не всю правду. — Ты заслуживаешь двигаться дальше без этого бремени, Ясмин. Я хочу, чтобы ты вернулась к этим воспоминаниям. Вспомни, когда твоя мать кричала на тебя или причиняла боль. Хорошенько посмотри на эти воспоминания. Ясмин медленно кивнула, и Селена сочувственно наблюдала, как ее большие темные глаза наполняются слезами. Она слышала, как вдалеке звякнул дверной колокольчик, но все ее внимание было сосредоточено на этой девочке. Во всей вселенной не существовало больше ничего. — Да, милая, я знаю, что это больно. Но видишь, все кажется уже не таким острым, не так ли? Теперь не все так плохо. Эти воспоминания всегда будут с тобой, как камни в реке, но пройдет достаточно времени, утечет достаточно воды, и камни этих воспоминаний утратят острые грани. Они все еще лежат под водой, но уже не причиняют такой боли, правда? Селена сосредоточилась, и хоть ее глаза были открыты, вся закусочная как будто подернулась дымкой. Она видела воспоминания в голове Ясмин, и если бы не погрузилась так глубоко в транс, то содрогнулась бы. Насилие было серьезным. Она видела вещи и похуже, но эти воспоминания об ударах и проклятиях все равно ранили Ясмин. Селена сознательно сосредоточилась на этих сценах и заставила их померкнуть. Она не стала стирать их полностью — это само по себе было бы травмой. Однако она убрала их силу и таким образом устранила часть острой боли, причиненной ими. Закончив, Селена услышала, как Ясмин сделала глубокий вдох, потом еще один. Что-то в ней уже просветлело. Она немного выпрямилась и моргнула, как будто задумалась и только сейчас вернулась в реальность. — Ох, боже, я заснула? — спросила Ясмин, и Селена с улыбкой сжала ее ладонь. — Ты просто немного задумалась, сладенькая. Ты так устала. Хочешь, я принесу тебе немного пирога? — О да, — немедленно ответила Ясмин. — Пирог, бургер с картошкой, и может еще салат? Я просто умираю от голода, хотя и не замечала этого раньше. — Все будет, милая. Я сейчас же передам твой заказ. Я уже заканчиваю смену, но похоже Доун уже здесь, и она хорошенько о тебе позаботится. Повернувшись, чтобы передать заказ девушки, Селена заметила, как закрылась дверь, и какой-то мужчина поспешил прочь. Босса здесь не было, так что он не узнает, что она проигнорировала клиента, а остальное не имело значения. Она улыбнулась Доун, которая уже устраивалась за прилавком, и прицепила бумажку с заказом Ясмин на «карусельку». — Эй, Фрэнк, я на сегодня закончила. — Нет проблем, просто выбрось мусор по дороге, хорошо? Селена скорчила гримасу, но надев куртку, забрала мусор, как и было сказано. Выходя в переулок, она думала о тихой ночи дома с вином, любимыми фильмами и, возможно, долгим отмоканием в горячей ванной. Снег все еще валил, но не так сильно. Выбросив мусор в контейнер, Селена подняла взгляд к небу. В Чикаго даже в такое позднее время суток можно было увидеть лишь несколько самых ярких звезд. Небо было темным, но озарялось оранжевым свечением огней большого города. Внезапно Селена ощутила отчаянную тоску по Монтане. Она родилась в Стране Бескрайнего Неба[1] и девочкой любила бегать под звездами, такими яркими и многочисленными, что всех и не сосчитать. Она скучала по этой бархатной тьме и начинала подумывать, а не получится ли вернуться. Теперь, наверное, уже безопасно. — Это было впечатляюще. Голос звучал низко и самую чуточку хрипло. Селена резко развернулась, вскинув руки, чтобы защититься, и увидела мужчину, прислонившегося к кирпичной стене в нескольких ярдах от нее. Она подумала, что он явно не случайно стоял между ней и свободой в лице улицы. Подумав о том, чтобы нырнуть обратно в закусочную, Селена все же осталась на месте. — Впечатляюще? — настороженно переспросила она. — Я всего лишь выбросила мусор. Неужели для вас это такое большое дело? — Нет, хотя некоторым моим родственникам не помешал бы урок, как поддерживать дом в порядке. Нет, я имел в виду то, что ты сделала в закусочной. С этой девушкой.