Мальчик отрывается от пластикового ведёрка – цвет на плёнке серый, но я помню, что оно было зелёным – и хмурится, глядя в камеру. Потом смотрит на девочку и улыбается ей, помогая вылепить куличик из песка. Он разваливается, девочка шлёпает ручкой по непонятной фигуре и начинает плакать. Мальчик утешает её, размазывая слёзы по красным щекам, а затем они вместе уходят из песочницы, оставив игрушки одинокими и забытыми, никому не нужными. Кадр всплывает так отчётливо, что я не могу сдержать усмешку. Я ведь всегда был рядом – чего ей не хватало? Поддерживал, старался приободрить. Писал за неё рефераты и делал домашние задания. Дрался в школе, а потом неделями замазывал фингалы маминым тональником и терпел насмешки одноклассников – как я уже сказал, до четырнадцати я был хлюпиком. Появлялся на её встречах с одногрупниками, игнорируя свои – ей всегда было страшно идти одной. Всё, что я хотел от неё – это верности. Ответной поддержки, я хотел, чтобы она была той самой нитью, что держит меня в этом мире. Но, даже когда мои родители погибли в авиакатастрофе четыре года назад, возвращаясь из отпуска, всё, что она могла сказать: – Глеб, ты должен быть сильным. Ты же мужчина. Вот так просто. Ключи звякнули в моей руке, когда я поднял ее, чтобы потереть лицо, и у меня в голое что-то щелкнуло. Я развернул машину и поехал прямиком в центр, на Тартусское, туда, где была то ли моя, то ли чья-то еще квартира. ГЛАВА 17 Flying high above in a magic motion Nothing holding you so stay away And may I hold to you only feel devotion Just let go and let us… He–al Loreen «Heal» В мастерской гулял сквозняк – и дверь, и окно были нараспашку. Я медленно проходил между столами, сцепив руки за спиной, и разглядывал восковые макеты потоковых украшений – те, что продаются в салонах без предварительного заказа. Мда. А ювелирная мода сильно изменилась. Раньше на кольцах сияли драгоценные камни: бриллианты, изумруды, рубины, а теперь большинство было украшено крошкой, что обычно остаётся после огранки, или вообще… Эмалью. Хотя, не спорю, в коллекции широких колец из белого и жёлтого золота, с замысловатыми узорами ярких красок (и ни одного похожего), есть что–то интересное. Простота и элегантность. – Глеб Антонович, – поприветствовал меня один из наших мастеров, – Рад вас видеть. – И я тоже, Юрий. Я смотрю, вы больше на потоке сейчас работаете? – Ну да, – седовласый мужчина поправил густые усы и ухмыльнулся, – У нас дизайнеров, сами знаете, по пальцам пересчитать, – произнёс он с укором, и я невольно улыбнулся – почти как отец, – Вы от работы отошли, так что пришлось выкручиваться. Вот, нашли девочку по эмали – что б этот… Как его… – Имидж, – подсказал я. – Да. Имидж кампании не терять. Анжела Максимовна талдычит об уникальности каждого изделия, но, – Юра вздохнул и взглянул на заготовки, – Какая уникальность в этом? Вы с отцом создавали шедевры. Кивнув, я подошёл к его станку и принялся разглядывать серёжки, что по всей видимости принесли для ремонта. – Замок сломался. Стояла скоба, я предложил заменить на булавку. Хотя, что то, что это снимать на ночь надо, но не слушают ведь, – взмахнув руками, Юрий покачал головой, – А потом жалуются на качество. – Дай инструмент, – я уселся на его стул, который чуть скрипнул от веса моего тела, и взглянул в микроскоп. Повертев в пальцах серьги–кольца, я посмотрел на пробу. Классическое розовое золото, с виду изделие массивное, но опытный взгляд не обманешь – внутри пустота. Юра тихо прокашлялся рядом, и я вскинул голову, а затем взял в руки маленькую отвёртку и зажим–пинцет. Помню, когда я только учился, пальцы дрожали, как у алкоголика, а дыхание само собой прерывалось – страшно было до жути. Сейчас несколькими отточенными движениями я снял крошечный винт и вытащил скобу. Отложив её в сторону, я подхватил пинцетом прямую застёжку и тем же отточенным движением вставил её на место, а потом закрутил винт и проверил надёжность крепления. – А руки–то помнят, – тихо прошептал я себе под нос, а затем, выпрямляясь, добавил громче, – Готово. – Талант не пропьёшь, – Юрий хлопнул меня по плечу, и тут же вытянулся и придал лицу выражение серьёзности, когда я недоумённо изогнул бровь, – Рад вас видеть, Глеб Антонович. Вас здесь не хватало. Молча кивнув, я ещё раз оглядел мастерскую и невольно улыбнулся. Но моя улыбка тут же померкла, когда я услышал звонкий стук каблуков, а затем в помещение вошла Анжелика. Первым порывом было спрятаться за стеллаж и тихо удалиться, пока она меня не заметила. Но стеллаж стоял далеко, а голубые глаза метнулись прямо в мою сторону. – Глеб! – громко произнесла Лика и, продолжая вколачивать набойки на каблуках в кафельный пол, подлетела ко мне, – Мы повсюду тебя ищем! Почему ты не отвечаешь на звонки? – Потому что мне нечего тебе сказать, – я обошёл её и направился к выходу. – Глеб, ты ведёшь себя, как подросток! – взвизгнула она, – Ты не можешь бросить меня без объяснений. – Да ну? – я усмехнулся, выходя на улицу и спускаясь по ступенькам, – Я уже это сделал. – Ты не можешь так со мной поступить, – прошипела она, схватив меня за локоть. Когда я развернулся, эта бешеная уткнула острый ноготок в мою грудь и продолжала тыкать им, злобно рыча: – Я терпела твои закидоны два года. Я терпела твои загулы, ночные «прогулки», постоянное «хочу – не хочу жениться». И теперь ты бросаешь меня? – Зачем терпела? – вырывается у меня с улыбкой. Анжела замолкает и смотрит на меня, раскрыв рот от удивления. Я вижу, как она смыкает губы и снова приоткрывает их, ища какие–то слова, но, по всей видимости, их попросту нет. – Анжела, мы взрослые люди. Мы не подходим друг другу – пора признать. Ты мне изменила, и я не собираюсь с этим мириться. Как ты себе представляешь нашу совместную жизнь и брак? – Мы можем с этим справиться, – упрямо протянула она. – Мы уже не справились, – я пожал плечами и перехватил её запястье, – Мы уже не справились, – повторил чуть тише и поцеловал костяшки её пальцев – как раньше. Но раньше она вздрагивала от этого жеста, а сейчас всего лишь напряглась. Раньше меня волновало, когда я делал так, а сейчас внутри вакуум, как в тех самых серёжках, которые с виду – тяжёлые и массивные, но на деле – пустышка. – Лика, прости, но так будет лучше, – я вымучено улыбнулся и отпустил её руку – та безвольно повисла вдоль тела, – Я могу поговорить с Максимом Евгеньевичем, скажу, что причина не в тебе… – Не надо, – она перебила меня, тряхнув головой, и один золотистый локон из её причёски выбился, упав на лицо. Я поправил его, машинально убрав за ухо и тут же одёрнул руку. Лика шмыгнула носом, её глаза наполнились слезами, но она не заплакала, как обычно, а лишь расправила плечи. – Что будешь делать с домом родителей? – Выставил на продажу, – я пожал плечами, – Я хочу жить в городе. Она хмыкнула и окинула меня внимательным взглядом, а затем уголок её губ дрогнул в ухмылке. – Да, я старалась не замечать того, но ты и вправду изменился. – Буду надеяться, что в лучшую сторону. Тебя подвезти? – Не нужно, – она снова покачала головой и повернулась к стеклянной двери, – Хотела проверить, как идут дела. – Ты отлично справилась, – похвалил я. – У меня были отличные учителя, – язвительно бросила она. Кивнув – а что на это ответишь? – я вытащил ключи от машины из кармана брюк, и покрутил брелок сигнализации на пальце. – Ну что ж. Мне пора, – неуверенно протянул я, стараясь не смотреть в её сторону. – Я сообщу тебе, когда вывезу свои вещи. Вот так и оборвались все связи. Одной фразой, одним предложением, набором букв и символов. История моей семьи, моей жизни – наших жизней – она закончилась. Нет её. И это правильно. Я не могу починить эти отношения, как тот несчастный замок. Нет таких отвёрток и инструментов, которые смогли бы исправить череду глупостей и ошибок – обоюдных, но от этого не легче. – Глеб, я хотела сказать, что всегда винила себя в той аварии. Если б не я, и не мой поступок, ты был бы… – Лика запнулась и осторожно коснулась моего плеча, заставляя меня посмотреть на её лицо, – Мне очень жаль. Я не хотела, чтобы ты пострадал. – Всё в порядке, – отрезал я, – Ты не виновата. Она поджимает губы и хмурит брови, а затем кивает и отпускает меня. – Ну, счастливо. Надеюсь, мне не придётся искать новую работу, – она ухмыляется собственной шутке. – Нет, не нужно. И тебе – удачи. Махнув рукой, я развернулся и зашагал на парковку, не оглядываясь назад. Всё наладится, пусть не сразу, но… Мы сможем работать вместе, не будучи женихом и невестой. Мы сможем сохранить дружеские отношения, или хотя бы деловые – мы оба профессионалы и потратили всю сознательную жизнь на то, чтобы дело наших родителей процветало. Лика найдёт себе достойного мужчину и начнёт новые отношения без лжи и обмана. Она выйдет замуж, нарожает кучу детишек и будет счастлива.