Стук в двери привел меня в чувство. Все-таки я умудрился заснуть. — Эй, Мик! — я узнал голос Шендра. — Подъем! Когда я спустился в бар, и Литвин и Шендр уже сидели за столиком, попивая утренний кофе. — Черт, как не хочется никуда идти! — заявил я, присаживаясь за столик. — Не говори… — хмыкнул Шендр. — Ничего, набьем шкуры, получим денег от Гринберга, и можно будет устроить себе недельку отпуска! — успокоил нас Литвин. — Да, было бы отлично! — согласился я. — Тогда допиваем кофе, я Кэсу заказал омлет — он сейчас его приготовит. Потом что, выдвигаемся? — поинтересовался Шендр. — Да, только к Толянычу заглянем, — ответил я, осторожно отхлебнув горячий напиток из чашки, — надо патронами запастись и купить реактивов для «НКВД». — И веревок! — вставил Литвин. — Кто о чем, а браконьер о своих ловушках! — сварливо заметил Шендр. Мы рассмеялись. *** Туманный лес полностью соответствовал своему названию — стоял полдень, а здесь царил полумрак. Огромные деревья, широко раскинув свои ветви, на которых не успели опасть листья, закрывали солнечный свет. По земле тут и там лежал туман. Густой и плотный, словно дым. Казалось, его с легкостью можно схватить. Но на деле на руках оставалась лишь влага. Единственным плюсом было то, что туман не поднимался выше щиколоток, не затруднял обзор, не ограничивал дальность. Серая трава и бурые стволы деревьев нагоняли тоску. Хотелось как можно быстрее отсюда уйти, покинуть этот лес и никогда не возвращаться. Но мы упорно шли вперед. И наше упорство было вознаграждено — вскоре пришлось буквально карабкаться наверх, настолько крутым был склон. Как только мы поднялись на его вершину, все изменилось — здесь росли совсем другие деревья, больше напоминавшие кедры, осеннее солнце с легкостью пробивалось сквозь ветки, освещая все вокруг. На земле не было никакого тумана, серая трава сменилась уже привычной нам, с легким оттенком синевы. Мы остановились, щурились, глядя на солнце, впитывали его тепло и просто наслаждались тем, что вышли из той клоаки, по которой пришлось брести несколько часов подряд. Пока мы шли по Туманному лесу, казалось, даже звуки стали приглушенными, дышать было трудно, в глазах постоянно стояла дымка. Здесь же ничего подобного не наблюдалось — хотелось дышать полной грудью, с удовольствием слушать звуки окружающего леса, разглядывать все вокруг. Если в Туманном лесу даже живности не было слышно и видно, то здесь я сразу обратил внимание на массу признаков того, что вокруг жизнь — где-то стучал дятел, птицы перекликались между собой, жужжали насекомые, кто-то рычал далеко впереди. Именно этот звук заставил нас прийти в чувство. Подобный рык мог издать только волк и никто более. — Медленно и тихо! — сказал я шепотом, а Шендр и Литвин кивнули, подтверждая, что услышали и поняли. Мы медленно шагали вперед, стараясь не шуметь, не хрустеть ветками и вообще никак не выдавать своего присутствия. Так нам пришлось пройти метров двести, когда перед нами открылась необычная картина: в распадке небольшая плоская скала, покрытая серо-голубым мхом, возле которой лежали, сидели, чесались и что-то грызли несколько дюжин волков. Причем волков крупных, таких, какие нам редко попадались ранее и которых мы, как теперь уже стало понятно, ошибочно считали вожаками. Здесь каждая тварь, если учитывать ее размер, могла так именоваться. Мы синхронно остановились и медленно, плавно, не привлекая к себе внимание, опустились на колени, а затем вообще залегли на опавшие листья. — Ни хрена себе! — прошептал Литвин. — Сколько их тут? Десятка четыре? — Я насчитал сорок два, — отозвался Шендр, — надо валить, пока они нас не унюхали. — Не унюхают, — успокоил его Литвин, — ветер на нас. — Тогда, пока не услышали! — До нас метров двадцать, — вновь успокоил его Литвин, — если бы могли — услышали бы. Успокойся. — Один хрен, с такой оравой мы ничего не сделаем! — упорствовал Шендр. — Ну что, поползли назад? — Стоп! — сказал я. Идея еще окончательно не оформилась, но все же… — Шендр! У тебя световые гранаты еще есть? — Докупил на всякий случай, — отозвался тот, — три штуки есть. А я сделал себе мысленный выговор — Шендр купил, а я чего? И ведь не жмотился, а банально забыл, не подумал. — Отлично, — кивнул я, — предлагаю кинуть гранату и попытаться отсюда положить большую часть. — Да ты псих, что ли?! — возмутился Шендр. — Их там сорок штук. Даже если половину успеем положить, что с остальными делать? Ты глянь, какие твари — они ж нас порвут! — Еще гранату, — предложил Литвин. — Точно, — кивнул я, — кидаем первую, начинаем их валить, кидаем вторую и продолжаем. — Могут успеть до нас добежать, — выразил сомнение Шендр, — да и не всех ослепит. Вон, некоторые спят, некоторые вообще в другую сторону смотрят. Тогда уж лучше так — кидаем первую, спустя несколько секунд, когда начнется паника и все волки проснутся, кидаем вторую — так шансов больше, что всех ослепим. — После второй начинаем стрелять отсюда, — поддержал его идею я, — валим тех, кто представляет опасность, потом переключаемся на остальных. — Мало времени, — покачал головой Шендр, — уже проверено, волки не люди — быстро приходят в себя. Вспомни, как быстро медведь очухался и попер на нас? — Тогда открываем огонь, валим самых опасных и кого успеем, и тут же третью гранату. — Хреновая затея! — неодобрительно бросил Шендр. — Могут быть проблемы. — Кто не рискует, — начал было Литвин, как его перебил Шендр: — Тот живет дольше и спокойнее! — Так, короче, — подвел я конец спору, — либо пытаемся, либо уходим. Второго шанса не будет. Как я понял, Литвин всецело на моей стороне, а вот Шендр колеблется. — Ладно, будь что будет, — наконец сказал он, — держи. Как только я кину свою гранату — считаешь до пяти и тоже бросаешь. Старайся в самый центр закинуть, к той скале. Шендр передал мне одну из своих гранат и кивком головы указал на плоскую скалу, возле которой и на которой отдыхали волки. — Как только откроем огонь, — сказал он, отдавая третью гранату Литвину, — считаешь до десяти и кидаешь туда же. Как только кинешь — кричи, чтобы нас не ослепило. Понял? Литвин кивнул. — Ну, тогда поехали, — выдохнул Шендр, нажал кнопку активации на своей гранате и зашвырнул ее прямо в центр полянки, где устроили себе лагерь волки. — Раз! Мы все трое закрыли глаза и уткнулись лицами в землю. — Два! Послышался хлопок — признак того, что граната сработала. — Три! На нас буквально навалился визг и рычание, остервенелый вой — похоже, многим волкам досталось. — Четыре! Пальцы перехватили гранату, указательный надавил на клавишу активации. — Пять! Я поднялся ровно настолько, насколько было необходимо, чтобы метнуть гранату. Зашвырнул металлический кругляш и повалился обратно на землю. — Пошла! — рявкнул я, нисколько не опасаясь, что волки нас услышат. Вокруг стоял такой гвалт, что даже если бы мы тут песни орали во все горло, все равно перекричать вой, скулеж и рычание волков не смогли бы. Хлопок! Мы с Шендром подскочили с земли, став на одно колено и вскинув оружие к плечам. Винтовка Шендра тут же начала часто щелкать. Звук был такой, как будто несколько десятков кнутов бьют по земле. Я же выцелил волка, уставившегося на меня, и потянул спуск. Выстрел моего дробовика на секунду перебил вой и всхлипы волков. А затем царящая вокруг вакханалия лишь усилилась, на такой дистанции завалить волка мне не удалось, но досталось ему изрядно — вон катается по земле и воет. Я спохватился, осознав, что только что потерял драгоценную секунду, рассматривая практически поверженного врага вместо того, чтобы стрелять в следующего. Новая цель появилась на мушке, и дробовик снова громко бухнул, затем еще и еще. Винтовка Шендра продолжала щелкать, выпуская короткие очереди в зубастых бестий.