— Воду дай. — Зачем? — ошалело спросил я. — В ушах еще звенело от крика потерявшего сознание Литвина. — Рану промыть, — пояснил Кийко и повторил, — дай воду, говорю! Я попытался достать флягу из рюкзака, но вспомнил, что сбросил его возле волокуш, на которых лежал Шендр. — У меня нет… — промямлил я. — В палатке посмотри! — тяжело вздохнув, подсказал мне Кийко. Я бросился назад к палатке, достаточно быстро нашел флягу и вернулся назад. Кийко облил кожу вокруг раны, ее края, а затем вновь раздвинул рану и впрыснул заживляющий гель. Большая часть попала прямо в рану, но значительная часть осталась и снаружи. Кийко взял бинт, оторвал солидный кусок, сложил его и наложил на рану, а остатки бинта принялся обматывать вокруг торса. Причем достаточно плотно. — Ты зачем все это в рану вбрызгивал? — спросил я. — Так меньше шансов поймать инфекцию, — пояснил Кийко. — Но нас учили, что… — Это если врач найдется поблизости, а если нет — лучше делать так, как я. Поверь, уже не раз так делали… Если сделать стандартно — шанс поймать инфекцию очень высокий. К слову, Шендру ты как раз таки поверхностно рану обрабатывал? — Да. — Тогда понятно, что с ним… Я выругался. — Ничего, — поспешил успокоить меня Кийко, — на Хрусте быстро опыта набираются. А за Шендра не переживай — доставим в Речной, дня за 4 поставят на ноги. — До Речного еще добраться надо… — проворчал я. — Ты, я вижу, отошел? — участливо спросил Кийко. — Чего случилось то? В прошлый раз я за тобой такого не наблюдал. — В прошлый раз оно как — то спонтанно было, осмыслить не успел, — мрачно ответил я. — Это не человек, это тварь, монстр, — ответил Кийко, — ты сделал миру одолжение, прикончив его, так что не парься. Проверь лучше, как там пленник и развяжи его. А я пока посмотрю, как там наш «язык» поживает. Я отправился к висящему на веревках человеку, который с явно выраженным на лице испугом следил за нами. Я вдруг вспомнил, что пока мы стрелялись с марами, пока мы заделывали рану Литвина, пленник даже не пискнул. Неужели он не верит в спасение? Он боится нас не меньше, чем боялся маров. Как можно человека довести до такого состояния в течение нескольких часов? Мой взгляд случайно упал на трупы маров. Вот только теперь ничего, кроме отвращения я не испытывал. Слова и Кийко и Литвина крепко засели в голове и идея, что «это не люди, это паразиты, которых нужно истреблять» нашла подтверждение в виде этого самого пленника, доведенного ими до ручки. Я был уверен, что если мары продолжили бы и где-то ошиблись, в результате чего пленник умер бы, то очнулся бы в клоне уже совсем другой человек: боящийся любого шороха, боящийся людей, боящийся всего. И это в лучшем случае, а в худшем — стопроцентный псих. Впрочем, судя по тому, что пленник все еще был жив и уже был на грани безумия (а может, и переступил эту грань), не думаю, что мары позволили бы ему уйти в тело клона — они бы мучили и мучили его. — Я сейчас разрежу веревки и отпущу тебя, — сказал я пленнику. Тот глядел на меня испуганным, неверящим взглядом затравленного зверя. Он ни на минуту не поверил моим словам, он ждал продолжения истязаний. — Ты — Хэнк? Мы нашли твоего друга в лесу и решили помочь, — сказал я. В глазах пленника проскочило удивление. — Сейчас я освобожу тебя, и мы пойдем назад, к нему, — продолжил я, — ты меня понимаешь? — Ты — не мар? — наконец произнес пленник. — Нет, я такой же колонист, как и ты, — я решил, что раз уж он снизошел до разговора, значит не все потеряно, может еще отойдет, — сейчас я освобожу тебя. Выдернув мачете, я быстро разрубил веревки и пленник ухнул на землю, но не думаю, что это было больно — высота небольшая. Хэнк несколько секунд лежал на земле, словно бы привыкая к вновь обретенной свободе. Я даже начал сомневаться — не сильно ли его приложило головой при падении. Однако рассмотрел, что грудная клетка двигается, дышит, значит. Ну, ладно, надо человеку в себя прийти — зачем мешать. В себя человек пришел через пару минут. Сел и уставился на меня. — Так ты действительно колонист? Я кивнул. — Как вы нашли это место? — Эти уроды и не уходили далеко, — пожал плечами я, — решили, что им море по колено и бояться некого. — И… — несмело начал бывший пленник. — Что? — И что теперь? — закончил свой вопрос Хэнк. — Ты свободен, — пожал я плечами, — отведем к твоему напарнику, поделимся трофеями и делай, что считаешь должным. — А с Дариком что? Я сообразил, что речь идет как раз о раненом бородаче. — Это бородатый такой? — на всякий случай уточнил я. Хэнк кивнул. — Тут неподалеку. Ранен. — Серьезная рана? — Врать не буду. Думаю — не жилец. — А вы идете в город? — спросил Хэнк. — Да, туда. — Могу пойти с вами? — Конечно. — Спасибо. Если Дарик выживет — мы вас отблагодарим обязательно. Деньги у меня есть, но только на клон. Поверь, ни копейки лишней нет. Если дойдем, и Дарик выживет, то я все… — Да я и не прошу, — заверил я его, — твоему товарищу мы докинули на оживление, так что можешь не переживать. В любом случае встретитесь. — Я даже не знаю, как вас благодарить… — Зато я знаю, — сказал подошедший, опирающийся на Кийко Литвин, — нужно помочь дотащить раненых и наши трофеи до Речного. — Да ребят, какие вопросы, — обрадовался Хэнк, — без проблем. — Славно… — Мар очухался? — поинтересовался я. — Еще нет. Я его связал на всякий случай, — отозвался Кийко. Мар очухался минут через двадцать. И он рассказал все. Разозленный Литвин не стал долго слушать его маты и угрозы, достал нож и всадил пленному в здоровую ногу. Первое предупреждение не сработало. После повторного извержения матов и угроз, его принялся пинать Кийко. Когда он устал, пинать мара начал уже я. Не прошло и получаса, как мар сломался. Скулил, просил пощады, дергался от любого нашего движения. Но он рассказал. Все рассказал. И сколько человек в округе пытается поймать четырех «оборзевших колонистов, обворовавших самого Дьяка» (вот ведь сволочи, вычислили сколько нас все-таки), и где именно находятся другие засады, сколько в них человек, как вооружены. И главное, что несказанно нас расстроило — НКВД, отобранный у Хэнка и его команды, уже успели отсюда унести. Несколько маров, заполучив желаемое отправились в Шахты обрабатывать скопившиеся шкуры. Очень жаль. Не скажу что еще один набор нам бы не пригодился, а вот расходники очень даже нужны. Но что ж, нет так нет. После того, как поток полезной информации был исчерпан, Литвин протянул мне нож. — Заканчивай с ним. Я уставился на лезвие. Конечно, было понятно, что Литвин решил провести для меня «боевое крещение». Но я-то морально еще к такому был не готов. Одно дело пристрелить человека, пусть и мара, во время боя. Совсем другое — зарезать безоружного и беззащитного пленника. Однако делать над собой усилие мне не пришлось — нож забрал Хэнк. Он крепко сжал его в руке и двинулся на мара, глядевшего на него испуганно. Даже нет, в глазах мара читался прямо-таки животный ужас. Он затрясся всем телом, хотел что-то сказать, но не успел — Хэнк с размаха ударил его ножом в грудь. Затем вытащил нож и ударил вновь. И снова, и снова. На шестом или седьмом ударе нам пришлось буквально оттаскивать его от уже мертвого мара. Хэнк рычал, будто зверь, силился вырваться. Пришлось его скрутить, заломить руку и отобрать окровавленный нож. Лишь после этого Хэнк немного пришел в себя.