– Она звук миллиона стеклянных гранат… – И сделайте это немедленно, констебль! – Есть, шеф! – Она повернулась и побежала к выходу, махая руками двум парням в флюоресцентных желтых жилетах с надписью «ОХРАНА» на груди. – Она разбивается вдребезги, прорываясь сквозь Вселенную… По моему позвоночнику прокатились куски битого бетона. Зазубренные обрезки ржавого железа врезались в затылок. Колени подогнулись, отказываясь держать вес моего тела. Черт бы побрал эту Рону. Нормально себя чувствовал, пока она не начала суетиться по поводу того, как плохо я выглядел. – Она свет и тьма, и она дома сегодня вечером, потому что она – Сияющая Девочка… Я начал сползать вниз, пока не опустился спиной на холодный кафельный пол. Прижал к груди пульсирующее болью запястье. О господи, болело все… Вокруг образовалась толпа, люди пялились, переговаривались. Некоторые, вытащив мобильные телефоны, снимали меня, покрытого кровью и битым стеклом. Потом кто-то протолкался через толпу: – А ну-ка отойдите, ему дышать нечем. Расступитесь. – А вас что, начальником назначили? – Я медсестра, идиот, говорю тебе – отойди в сторону, пока я тебя на задницу не посадила перед твоими дружками. Я моргнул и уставился на нее. Лицо знакомое. Широкий лоб, маленькие глаза, волосы собраны в конский хвост, светлые пряди прилипли к разгоряченному лицу. Футболка с пятнами пота под мышками и между грудей, белые шорты и кроссовки. Широкие бедра и толстые ноги. На шее полотенце с девизом «ПРЕВРАТИМ МИЛИ В УЛЫБКИ!!!». Она моргнула в ответ: – Инспектор Хатчесон? Черт возьми… Что с вами случилось? – Хендерсон. Не Хатчесон. – Да, конечно, извините. – Опустилась рядом со мной на колени. Взяла мою голову в руки и пристально посмотрела мне в глаза: – Вас тошнит? Голова кружится? В ушах звенит? Болит голова? Сознание мутится? Я схватил ее за руку: – Кто вы? – Так, все понятно с сознанием. Я – Рут. Рут Лафлин. Подруга Лоры Страхан. Вы приходили на квартиру после того, как ее нашли, помните? Говорили с медсестрами. – Она все еще жива? – Конечно жива. Ее выписали из больницы две недели назад. – Рут наклонилась, подложила одну ладонь мне под затылок, другой надавила на грудь. – А ну-ка, давайте ляжем на спину… Вот так. Знаете, вам повезло, что я здесь оказалась. Сотрясение может быть очень серьезным. Из вокзальных громкоговорителей забубнил гнусавый голос. Слова эхом разносились над головами, пока не стали едва воспринимаемым на слух набором гласных звуков, безуспешно боровшихся с гремящей на весь вокзал песней. – …от шестой платформы отправлением тринадцать семнадцать отходит пассажирский поезд на Эдинбург… Господи ты боже мой, почему Рона не сказала им отменить отправление поездов? Пройдет всего пятнадцать минут – и он уже в Арброат. А в Данди – через двадцать пять. Еще не поздно – всего лишь позвонить дежурному и послать патрульные машины на ближайшие станции. И схватить ублюдка, когда он будет сходить с поезда… – Инспектор Хендерсон? Пальцы, черт бы их побрал, отказывались работать, рация выскальзывала… Вой сирен прорезал окончание объявления. Должно быть, поддержка, которую я вызвал. Опоздали, как всегда. – Эй? Из стихающего звука сирен выплыли черные и желтые точки, выросли, расширились во все стороны, заслоняя собой стеклянную крышу вокзала за головой склонившейся надо мной Рут Лафлин. Она смотрела на меня и хмурилась. Потом все погрузилось во мрак. – Инспектор Хендерсон? Вы меня слышите? Сожмите мне руку, сильно, как только можете… Инспектор Хендерсон? Эй? Понедельник 9 Я прикрыл дверь в комнату Элис и прошел по коридору к своей комнате. Она была маленькая, но функциональная, достаточно большая для двуспальной кровати у стены, комода и платяного шкафа. Пара темно-синих штор с такими же складками, как и у штор в гостиной. На полу рядом с кроватью дешевый электронный будильник с радио показывал 00:15. Моя камера в тюрьме была больше этой комнаты. На одеяле лежал старомодный латунный ключ с привязанной к нему картонкой на ленточке. Кривой почерк – «ДУМАЮ, ТЕБЕ ЭТО МОЖЕТ ПРИГОДИТЬСЯ». Ну да… Повернулся. Замок в дверь спальни был вставлен совсем недавно – половицы под дверью покрывала опилочная перхоть, там же валялось несколько щепок. Ключ легко вошел в замочную скважину, я повернул его, и задвижка с клацаньем встала на место. После двух лет взаперти этот звук действовал до странности умиротворяющее, особенно под аккомпанемент приглушенного храпа Хитрюги из-за стены. Ноутбук отправился на кровать, я разделся, аккуратно сложил одежду и положил ее на комод. Привычка. Взял сверкающий новизной мобильник и набрал номер, написанный на бумажке, которую дал мне Хитрюга. Гудки, гудки, гудки… Подошел к окну, приоткрыл одну из штор на пару дюймов. Бетон, мрак и уличные фонари. По саду через дорогу кто-то крадется, освещая себе путь фонариком. Пусть тебе повезет, и ты сможешь найти что-нибудь пристойное в этих краях, что можно будет спереть. Потом щелчок, и в трубке зазвучал сонный голос: – Алло? Алло, кто это? – Вы Алек? Хруст, шипение, потом глухой стук. – Вы представляете, который теперь час? – Мне кое-что нужно. Завтра. Полуавто… – Вы, наверное, ошиблись. Я оказываю духовное наставничество заблудшим душам. Вы заблудшая душа, нуждающаяся в наставничестве? Ах да. Конечно. Осторожность. Наверное, весьма неплохое качество для торговца оружием. – А вы как думаете? – Думаю… Я думаю, что вы встали на опасный путь. Что жизнь ваша пошла не так, как вы хотели. Что мрак окружает вас. Еще бы, иначе за каким чертом мне нужен пистолет? – И что теперь? – Думаю, вам следует прийти ко мне. Мы сможем помедитировать над вашими затруднениями. Выпьем травяного чая. Найдем суть душевного конфликта у вас внутри. – Сдавленный зевок. – У вас есть бумага и ручка? Я прилепил бумажку Хитрюги к оконной раме. Подошел к гардеробу, вынул ручку из кармана куртки: – Диктуйте. – Слейтер Кресент, тринадцать, Блэквол Хилл, ОС12 3РХ. – Когда? – Завтра я оказываю духовное наставничество с девяти до семнадцати. Во время ланча могу выйти в магазин, но в остальное время… – О’кей, завтра. – Мир вам. – Положил трубку.