Элис ткнула Олтрингхэма пальцем в плечо: – Прошу прощения! Вы намекаете на то, что я не в состоянии… Заместитель начальника тюрьмы грохнула о стол лежавшей перед ней папкой: – Хорошо, этого вполне достаточно! – Взглянула на Элис, потом повернулась и посмотрела на Олтрингхэма. – Мы собрались здесь как профессионалы, чтобы обсудить либо освобождение мистера Хендерсона, либо пролонгацию его заключения. А не орать и не ссориться, как дети малые. Итак, продолжим. – Она вытянула вперед руку. – Доктор Макдональд, ваш отчет готов? Элис протянула ей пачку листов в кожаной папке. Заместитель начальника тюрьмы хмуро посмотрела на папку и положила перед собой. – Доктор Олтрингхэм? Он передал ей свою папку, и она точно так же некоторое время хмуро смотрела на нее. Офицер Бабз склонилась надо мной, голос тот же самый – почти шепот: – Как твой артрит? Сжал в кулак правую руку. Костяшки распухли, в царапинах. Это после того, как они поработали над челюстью бывшего детектива-инспектора Грэхема Ламли. – Оно того стоило. – Я тебе все время говорю – работай локтями или бей по мягким местам. – Да он… Заместитель начальника тюрьмы положила отчет Олтрингхэма на отчет Элис, подровняла. – Мистер Хендерсон, после тщательного рассмотрения… – Не беспокойтесь. – Я еще ниже склонился на своем пластиковом стуле. – Мы все прекрасно знаем, чем это кончится, так почему бы вам не сократить свой монолог в той части, где вы снова отсылаете меня в камеру? – Итак, после тщательного рассмотрения вашего дела, мистер Хендерсон, а также изучив все свидетельские показания и экспертные заключения, я пришла к выводу, что продолжающееся насилие с вашей стороны ведет к необходимости продлить заключение в нашем пенитенциарном учреждении до тех пор, пока не будет проведено полное расследование случившихся вчера неприятных событий. Ну что, все как обычно. Так и застряну здесь до тех пор, пока миссис Керриган не надоест и она не прикончит меня. Наши дни (шесть месяцев спустя) Воскресенье 4 – …как только получим больше информации с места происшествия, чем мы имеем на настоящий момент. А сейчас – Эдинбург. Семья пропавшей шестилетней Стейси Гурдон выступила с обращением, умоляя похитителей вернуть ее останки… Телевизор в комнате отдыха, висевший высоко на стене, был заперт в своей собственной крошечной клетке, как будто тюремное начальство полагало, что он тоже планирует побег, как и все остальные заключенные. Бывший детектив-суперинтендант Лен Мюррей взял пластиковый стул, поставил его рядом с моим. Устроился на нем, улыбка перекосила робингудовскую седую бородку. Пучки света от флуоресцентных ламп блестели на лысой голове и небольших круглых очках. Большой человек с громким гортанным голосом. – Надо тебе было ее прикончить. Ты это понимаешь, не так ли? Заключенная в своей собственной одиночной камере женщина в телевизоре мрачно кивнула. – Испачканное в крови платье Стейси Гурдон и ее кроссовки были найдены полицейскими в процессе прочесывания лесистой местности в Корсторфайне… Я уставился на него: – Тебе что, делать больше нечего? – Эш, эта мерзкая сука хочет оставить тебя здесь до тех пор, пока ты не сдохнешь. Пришлет кого-нибудь, чтобы сделать это для нее. Время заставляет тебя работать на опережение. Ты что думаешь, у тебя есть еще четыре года на то, чтобы сидеть здесь? Тогда придумай себе хобби. Займись резьбой по дереву. Или испанский учи. Картинка в телевизоре сменилась, и на экране появился обветшалый дом, расположенный в замусоренном районе, застроенном муниципальными многоэтажками. Толпа репортеров давилась за лучшие места для съемки. В этот самый момент входная дверь отворилась, и из нее выглянула худая женщина с мертвыми глазами и трясущимися пальцами. За ее плечом, едва заметный, стоял жирный мужик – налитые кровью глаза, шмыгающий нос и закушенная нижняя губа. Женщина откашлялась. Опустила взгляд на свои трясущиеся руки: – Мы… – Еще одна попытка. – Мы просто хотим, чтобы ее вернули. Хотим похоронить ее. Хотим иметь возможность попрощаться с ней… Лен наклонился и положил руку мне на плечо. Сжал: – Я знаю пару парней, которые сделают работу всего за пару тысяч. Я удивленно вздернул бровь: – Они что, готовы наехать на самого Энди Инглиса за несчастных две тысячи фунтов? С ума сошел? – Они не местные. К тому же им все равно из страны нужно выбраться. Да и вообще, кто об этом узнает? – …пожалуйста, она же наша маленькая девочка… Стейси была всем для ее отца и для меня… – Я бы узнал. Отдать это в руки паре каких-то идиотов? Вообще без вариантов. Если миссис Керриган умрет, то только от моих рук, сомкнувшихся на ее горле. А я все сжимаю, сжимаю… Если, конечно, предположить, что я хоть когда-нибудь отсюда выберусь. Я повернулся спиной к экрану телевизора, где мама Стейси сотрясалась в рыданиях, каждый всплеск которых сопровождался стробоскопом вспышек фотографических камер. На экране телевизора снова телевизионная студия. – …обладаете какой-либо информацией, позвоните, пожалуйста, по телефонному номеру, расположенному в нижней части экрана. – Диктор перетасовала лежавшие перед ней бумаги. – Полиция Олдкасла подтвердила, что тело женщины, обнаруженное вчера рано утром на пустыре за городским районом Блэквол Хилл, принадлежит Клэр Янг, педиатрической медсестре каслхиллской больницы… Лен покачал головой: – Видишь ли, в чем дело… Ты полагаешь, что месть должна быть делом исключительно личным. Ты так и не научился передавать ее исполнение кому-то другому. – А я и не хочу, чтобы эту суку… – Какая разница, кто это сделал, если она мертва? – Покачал головой. Вздохнул. – Если ты здесь застрянешь, то не сможешь ее убить. А выйти отсюда ты не сможешь до тех пор, пока ее не убьют. Уловка двадцать два. А всего за две штуки ты сможешь разобраться с этим делом. – Лен вскинул воображаемый дробовик, передернул затвор и выстрелил диктору в лицо. – Подумай об этом. – Ну да, две штуки фунтов мне просто дыру в кармане прожигают. – …обращается к сознательности журналистского сообщества уважать право ее семьи на частную жизнь… Да пошло оно все. – Так всегда же можно в долг взять? – Именно так я и вляпался в это дерьмо в первый раз. Дверь в комнату отдыха распахнулась, и грубый голос перекрыл звук телевизора: – Хендерсон! Я повернулся – это была офицер Бабз. Вздернула вверх большой палец: – К тебе посетитель. В комнату неторопливо вошел мужчина в кожаной коричневой куртке, руки в карманах. Он был по меньшей мере на голову ниже Бабз, волосатый, с густыми баками. Профланировав по комнате, встал между мной и телевизором. – А сейчас спортивные новости с Бобби Томпсоном… Волосатый Мальчишка улыбнулся: – Так-так-так, значит, вы и есть тот самый детектив Хендерсон, о котором я так много слышал? – Акцент был явно шотландский, но почти неразличимый, как будто он на самом деле явился из ниоткуда. – Ну что… расскажите мне о Грэхеме Ламли и Джейми Смите.