К себе я умчалась прежде, чем кто-то чересчур смазливый успел схватить даму за локоток и ангажировать в уголок. Но Джерома это не смутило. Он же принц. Ему по статусу не положено. – Ноэми, открывай! Поговорить надо. Я с тоской глянула в сторону ванны. Сейчас горячие струи были гораздо предпочтительнее для тела, а успокаивающий шум воды – для души. Но Джерома это не остановило. Он же настырный. И через дверь пообщается, али приспичит. Распрощавшись с мечтами избежать пренеприятнейшего разговора, открыла дверь и поспешно попятилась, пропуская приятеля детства. Но вопреки моим чаяниям, Джером тоже не был настроен на долгие выяснения отношений. Подошел, обнял ладонями мое лицо, провел большими пальцами по подбородку, едва заметно задел нижнюю губу и тихо выдохнул: – Давно знаешь? – Как вернулась… – призналась я, внезапно осознав, что это первый раз с моего пробуждения в доме Итона, когда мы с Джеромом остались наедине. – Ясно. В категории «самый тупой диалог двух подростков» мы легко урвали бы первое место, а вот в категорию «самый горячий поцелуй» нашу пару бы не взяли. Просто потому, что такие вещи не афишируют. Их хранят в глубине самых приятных воспоминаний, на почетном месте между «у меня бегут мурашки от звука его голоса» и «колени предательски дрожат от одного только взгляда». Принц Райвиль пользовался ну просто бешеным успехом у противоположного пола. Иначе откуда этот светловолосый пройдоха с эльфами-отступниками в генеалогическом древе смог научиться такому виртуозному владению техникой поцелуев? Я податливо льнула к тощей, но твердой груди младшего наследника престола, охотно тянулась за новой порцией невесомых поцелуев, млела от поглаживаний сильных пальцев и улыбалась в ответ на провокационные покусывания моей нижней губы. Это было невыносимо сладко, безумно приятно, и даже думать не хочу, что вызывает во мне эту бурю впечатлений – сам Джером, одуряюще-приятно пахнущий свежескошенной летней травой, или магия данной ему клятвы. Кошачья сущность недовольно качала усатой мордой, глядя на творящиеся непотребства, но поминать Джеда – нашу истинную пару – почему-то не спешила. – Ноэми, Джером! Вы там уснули? В дверь забарабанили чьи-то огромные кулачищи. Я подавила сбивчивую мысль: «А может, вы там сами… А мы тут пока продолжим…», отстранилась от жутко довольного Джерома и с непрошибаемым видом открыла дверь. Кто там у нас такой бдительный? Кому кулаки не жалко? Шархай?! Ну все, приятель, ты попал… * * * В Академии общего магического профиля имени всеми позабытого дворфа работали самые странные педагоги во всей Аристалии. Думаю, на основе нашей педагогической базы можно было защитить научную работу по теме: «Самая актуальная и полная классификация профессиональных заскоков и других пограничных состояний доведенных до ручки педагогов». Себя мы по праву считали людьми закаленными, привычными ко всему… И были в корне не правы. До назначенного деканом часа еще оставалось десять минут, а «команда принца» уже сидела полукругом в первой аудитории и обсуждала случившееся. Я в общую перепалку благоразумно не лезла, предпочитая действовать как опытный политический лидер: подняла общественность на ратный бой, спровоцировала на протест и, скромно потупив глазки, удалилась в уголок. Просто я-то в курсе, что инициатива обычно делает со своими инициаторами. Джером сидел рядом и незаметно от других поглаживал кончиками пальцев мою руку. Хвостатая негодяйка в глубине души мурлыкала от удовольствия, я же изо всех сил пыталась подавить гормональную бурю и только недовольно хмурилась. Невысокого темноволосого парня в очках никто, кроме меня, не заметил. И это странно! Ладно люди с их несовершенным обонянием! Но почему оборотни не учуяли чужого – так и осталось загадкой. Одетый в простую, но теплую куртку из потертой кожи, темные штаны и высокие сапоги на толстой подошве, юноша присматривался к нам цепким взглядом хищника, выслеживающего добычу. Вот только я себя пугливой ланью не считала, поэтому поймала взгляд юноши и выразительно так, с клыками улыбнулась. Незнакомцу приветствие по душе не пришлось. Он как-то весь собрался, выпрямил немного сутулую спину и вышел вперед. – Привет. Я ваш новый преподаватель. Можете звать меня Алексом. У нас мало времени и много тем для обсуждения, поэтому вставайте и следуйте за мной. Наученные горьким опытом, обучающиеся окинули Алекса внимательным взглядом и коллективно скривились. – Это какое-то издевательство! – взревел взбешенный Шархай. – Чему нас может научить мальчишка? Вырезать из коры солдатиков и складывать из бумаги драконов? Не скрывая недоверия, я тоже смотрела на «нового преподавателя», мысленно подписываясь под каждым словом приятеля. Какой, к лысому каннису, из мальчишки преподаватель? Он же младше меня лет на пять, если не больше! – При всем моем уважении, – чуть смягчил фразу один из подпевал Джерома, – но мы ждали кого-то более… солидного и сведущего. Очкарик забавно сморщил нос и энергично почесал его ладонью. – Тогда это сугубо ваши проблемы, – отмахнулся он и вышел. В аудитории поднялся возмущенный ропот. Я же встала, намереваясь пойти и закатить скандал первому, кто под лапу подвернется. Сперва наведаюсь к декану и выскажу все, что думаю о его двуличной натуре. Потом зайду к ректору (хватит ему уже избегать меня) и скажу… Нет, я прямо с порога потребую его вмешательства. В конце концов, это Итон-Бенедикт сманил всех нас на факультет закрытых знаний. Вот пусть и держит слово. Мужик он или кто? Полная решимости действовать, я выскочила в коридор, сделала несколько целеустремленных шагов по лестнице наверх, в комнату декана, и услышала восторженный вопль крылатой вредины. – Алекс, мое сердце радостно замирает от мысли, что я вижу своего создателя! – Не преувеличивай, Гуля, – весело отозвался очкарик, – у тебя нет сердца. Я счел, что это лишняя деталь, делающая уязвимой твою систему жизнедеятельности. Я застыла на месте, так и не опустив ногу на следующую ступеньку, и вся обратилась в слух. Создатель? Нет, я и раньше понимала, что ожившая статуэтка горгульи – это нечто из разряда невозможного, но приписывала заслугу ректору. Думала, что Итон нашел Гулю где-то на необитаемом острове во время службы, а после забрал к себе. На худой конец, что горгулья – результат эксперимента, где что-то удачно пошло не так и получилась эта язва с крылышками. – Фу, как это низко! Напоминать даме о ее несовершенствах! – тем временем патетически всхлипнула Гуля. – А ты куда намылился? Погоди, – в голосе горгульи послышалась неподдельная тревога, – а шайка обормотов где? Алекс, мне не нравится твое довольное выражение лица, поэтому перефразирую вопрос: оболтусы живы? Ты же в курсе, что необратимые заклинания и проклятья носят скучный ярлык «необратимые» только потому, что после ничего нельзя исправить? – Остынь, паникерша. Я сегодня добрый. Новый преподаватель оглушительно звонко чихнул. – Что-то аллергия разыгралась… – пожаловался он. – Ладно, пойду проветрюсь. Соскучился по этому месту. – Ты только сильно не злись. Твою школу знатно перестроили. Что? ЧТО?!! Да как же это… – И насколько сильно? – Ну… Внизу послышались хлопанье крыльев и надсадный скрип проржавевших дверных петель, свидетельствующий о том, что участники разговора покинули пристройку. Я постояла еще какое-то время на лестнице, пытаясь собрать мысли в кучку, и кинулась обратно в аудиторию. – Ребят, – врываясь в кабинет, крикнула я, – а как звали того дворфа, что построил нашу Академию? – А в чем дело? – уточнил Джером. – Кажется, он… – Я ткнула пальцем в сторону выхода. – Он это… Не знаю, что уж там могли понять ребята из моего путаного объяснения, но с мест подскочили дружно и в едином порыве побежали в сторону выхода из западной пристройки. Алекс обнаружился в пятидесяти метрах. Он стоял на круглом пустыре, заросшем пожухлой от холода травой, и вертел головой с видом человека, потерявшего что-то очень важное. – А раньше здесь был чудесной красоты фонтан, – посетовал «подросток», обвел нас оценивающе-цепким взглядом и без всякого перехода строго спросил: – Кто-нибудь знает, почему каждые шестнадцать лет в Аристалии происходит переворот и престол занимает один из наследников правящих ветвей? Мы дружно подняли руки, готовые отвечать. – Вот ты, – указал самый странный на моей памяти преподаватель в сторону чуть замешкавшегося Салли Грэма, не дожидаясь ответа, развернулся… и пошел по дорожке в глубь территории Академии. – Это традиция, начавшаяся после победы, – заученно выдал Салли, шагая следом. – Делегаты Последнего Союза, объединившего в себе практически все население Аристалии, решили выбирать будущего короля путем честного сражения. В день переворота все наследники королевских ветвей, участвовавших в Битве Последнего Союза, вступают в поединок за власть. Сильнейший занимает престол. Алекс, возглавляющий шествие преподавателя и адептов, вдруг резко свернул в сторону и начал пробираться сквозь кусты. – Прописная истина, не заслуживающая внимания! – крикнул он уже оттуда. – Но кто из вас знает правду? Мы с ребятами растерянно переглянулись и дружно рванули следом. Я, Шархай, лиэс и каннис, как самые быстрые и любопытные, в числе первых, остальные – за нами. – Господин Алекс, какую правду? – выкрикнул Джером, бесшумно появляясь откуда-то из-за моей спины. Чтоб тебя, эльф недоделанный! Я едва не подпрыгнула от неожиданности. И ведь ни одна веточка не хрустнула, ни один листок под ногами этого нехорошего блондина не зашуршал. – Просто Алекс! Поторопитесь… Загадочный учитель продолжал целеустремленно ломиться сквозь кусты и остановился только спустя пару минут на крохотном пятачке, заросшем стеной непролазной чащи. – Запоминайте, дети, – назидательно сообщил он, дождавшись, пока подтянутся остальные. – «Правда» и «истина» так же далеки друг от друга, как женщина и мужчина. Прописные истины известны всем и каждому. Моя задача – научить вас искать правду.