Для большинства граждан Америки ролик Олдмена прошел незамеченным, однако в определенных кругах произвел эффект разорвавшейся бомбы. Сотрудники традиционных центров крионики почувствовали нависшую над ними угрозу. В большинстве своем они пытались хорохориться, глубокомысленно заявляли: — В человеке, как и любом животном, очень силен инстинкт самосохранения. Люди цепляются за жизнь до конца, даже оказавшись в критической ситуации. Пусть Олдмен ищет дураков для своей заморозки. Хорошо, если найдет еще одного такого, как он сам. Поначалу создалось впечатление, что они правы. Оказалось слишком мало желающих испытать на себе препарат Яна Хилла. Помощь пришла оттуда, откуда не ждали. Олдмена привлекли к судебной ответственности. В поданном против него иске новый способ заморозки приравнивали к эвтаназии, запрещенной в Соединенных Штатах. Разразился судебный процесс, ставший самым громким за последнее время благодаря своей необычности. Нанятые Дереком опытные адвокаты, запутав оппонентов в юридической казуистике, убедительно доказали, что заморозка не является одним из способов убийства человека, а, напротив, дает людям шанс на новую и долгую жизнь. Процесс оказался куда действеннее рекламных роликов. Благодаря шумной известности о нем узнала вся страна. Более того. Сотни больных, мучительно доживающих последние дни, теперь знали, что им не обязательно лететь в Швейцарию, где эвтаназия официально разрешена. Свой доктор сделает то же самое и даже лучше. За неделю к Олдмену записалось на порядок больше клиентов, чем за все предыдущее время. В этой истории оказался единственный минус. Из-за судебной тягомотины скончался первый больной, так и не дождавшись разрешения на заморозку. Однако его место тут же заняли несколько десятков желающих. Заинтригованные сенсационным процессом, кабельные телеканалы боролись за право трансляции первой в человеческой истории заморозки живого человека. Правда, Дерек лелеял надежду, что делом заинтересуется один из американских телевизионных монстров, но, видимо, там заправляли истинные христиане, решившие не подогревать зрительский интерес к сомнительному мероприятию. С другой стороны, телекартинка была уж очень скучной. Больному делались два укола, один — сильнодействующего снотворного, второй — препарата Хилла. Затем клиента без музыки и танцев помещали в холодильную камеру. Возможно, Эн-Би-Си превратило бы это скучное действо в захватывающее шоу с выступлениями поп-звезд и грандиозным фейерверком в финале, но по сути заморозка меньше, чем что бы то ни было, напоминала развлекательную программу. Да и кто мог гарантировать, что рано или поздно клиент обретет новую жизнь. Особенно при таком бездумном отношении современных людей к окружающему их миру. Глава 7 Пошел третий день с того момента, как состоялись карточные баталии, а Фитиль все не мог успокоиться. Он до сих пор с трудом верил, что умудрился так лопухнуться! Ведь разводят новичков, едва ступивших на скользкую дорожку противоправного бытия, а Фитиль уже больше двух десятков лет занимался криминальной деятельностью. Началось все еще в выпускном классе школы — отдельное спасибо Артуру Юдину. Именно он продемонстрировал Фитилю кусочек красивой жизни. А тут как раз молодые зубастые парни рванули к этой самой жизни, не разбирая дороги. Один из них, Ленька Щербатый увлек за собой Фитиля. Ленька был всего на четыре года старше, но уже завоевал авторитет среди преступников новой волны, вчерашних спортсменов, отслуживших десантников, уволенных ментов, людей пока еще без судимостей, в уголовных понятиях разбиравшихся, как свинья в апельсинах, но действовавших с куда большей жестокостью, чем самые матерые зэки. Начинали традиционно, вымогая или выбивая деньги у кооператоров, а затем и бизнесменов. Фитиль был вполне доволен жизнью. Есть бабки, есть бухло, есть телки, есть подержанная иномарка — чего еще надо человеку для полного счастья? А вот Щербатому хотелось журавля в небе, и обязательно породистого. Сунулся он в топливный бизнес. Даже не сунулся, а только руку протянул, и ее тут же оторвали. Причем вместе с головой. Хорошо, что кроме Леньки пострадали всего три человека, а большая часть банды уцелела. Во главе ее оказался Фитиль. Самый молодой, но при этом самый толковый и самый эрудированный. Сказалось общение с Юдиным, запойное чтение книжек. Жизнь тут же устроила ему испытание на прочность. Еще при жизни Щербатого их команда периодически залупалась с другой бандой. Причина была банальной — раздел функционирующих на сопредельной территории фирм, а следовательно, и денег. Банды были примерно равны по силам, и до кровавых столкновений дело не доходило. Гибель Щербатого и потеря еще троих человек подтолкнули конкурента к активным действиям. Противник нагло переадресовал на себя налог, который два бизнесмена долгое время платили команде Леньки. Из прочитанных книг Фитиль сделал конкретный вывод: если противник сильнее тебя, нельзя идти на уступки, затевать переговоры или отвечать комариными укусами. Сожрет! Надо дождаться благоприятного момента, собрать все силы и нанести жестокий удар. Именно так Фитиль и поступил. Это был первый и единственный случай в его славной биографии, когда он сознательно пошел на убийство людей. Братве Фитиля это дело тоже было в новинку, поэтому трое из семи намеченных жертв уцелели. Главарь конкурирующей банды отделался легким ранением. Зато моральный эффект от жестокой расправы превзошел все ожидания. Противник вместо ответного удара ушел в глухую оборону. Правда, Фитиль, почерпнувший из тех же книгам, что нельзя считать врага глупее себя, не расслаблялся, а готовил людей к отражению ответного удара. Теперь невозможно сказать, замышлялась ли противником контратака. Один из криминальных монстров, которых тогда в столице насчитывалось больше десятка, походя, между делом, подмял под себя обе банды. Возглавлял группировку авторитет из новых по кличке Хрипач. Он был сторонником не территориального, а, так сказать, производственного деления своего преступного сообщества. Одни люди занимались у него рэкетом, другие азартными играми, третьи наркотиками. Поначалу Фитилю оставили прежнее дело — вымогательство. Но по крайне обидному для него стечению обстоятельств в головку группировки поднялся старый кореш противника Фитиля. И самого Фитиля начали гнобить. Со временем его отлучили от рэкета и бросили на самую презираемую у бандитов новой волны работу — сутенерство. Откровенно говоря, Фитиль не видел в этом ничего плохого. Дело более спокойное, чем изъятие денег у бизнесменов, которые все чаще стали сдавать вымогателей в ментовку, да и всегда можно на халяву поиметь бесплатный секс. Но остальные бандиты его уровня к Фитилю относились с легким пренебрежением. По сути они все были равны, но Фитиль был менее равен, чем остальные. Кстати, о размерах группировки можно было судить хотя бы по такому факту. Кроме Фитиля с его людьми в ней были еще четыре команды, опекавшие проституток. И круглый дурак понимал, что унизительное назначение Фитиля произошло с подачи его бывшего конкурента. Но тот делал вид, будто все произошло безо всякого его участия и притворно вздыхал: — Надо же! Ведь Фитиль прикидывался крутым пацаном, а на самом деле способен управляться только с продажными девками. Хорошо еще, что хоть это умеет. Эпоха могущественных бандитских группировок имела свое начало и свой конец. С возникновением в стране некоего подобия законности был нанесен удар по оборзевшим пацанам, которые на виду у всего честного народа рассекали в шикарных тачках, хватали на улицах понравившихся им девочек, нагло диктовали свои условия директорам заводов и фабрик. Время открытого беспредела уходило в прошлое. Наиболее сообразительные паханы удалялись в тень, занимались тем же самым, однако перестали афишировать свои дела. Менее понятливые или опоздавшие угодили под масштабные операции. В их числе оказался и Хрипач. Нельзя сказать, что он был глуп, просто к хорошему быстро привыкаешь. Ну не укладывалось у него в голове, с каких это пор нельзя заявиться к директору или управляющему предприятия, сунуть ему в лицо пистолет и спросить: — Ты че это, гнида, недодал нам в этом месяце тысячу запчастей? Жить надоело? Слишком поздно он сообразил, что надо осваивать более завуалированные, хотя и столь же жестокие методы добывания денег. Хрипач оказался среди части авторитетов, которым устроили показательную порку. Операция готовилась тайно, до последнего момента рядовые бойцы спецназа не знали, куда их отправят. Поэтому свой человек в ментовке не сумел предупредить о грядущей акции. Фитиля спасли огромные размеры группировки, в которой насчитывалось около тысячи человек. Брали только самых засвеченных и самых опасных вроде боевиков и наркоторговцев. До кураторов греховного бизнеса у правоохранителей как-то руки не дошли. Фитиль отскочил, причем с минимальным ущербом в деньгах и живой силе. А вот его бывший противник, застарелый вражина, хотя и увернулся от карающего меча правосудия, растерял большую часть людей. Фитиль был злопамятен, и едва подвернулась такая возможность, решил отомстить. Мокрых дел он сторонился, но решил придумать такое наказание, которое бы оказалось немногим лучше смерти. Для начала братва Фитиля стала жестко щемить людей противника, вынуждая их оставить своего главаря. А затем… Обычный человек не нашел бы никакой жестокости в том, что задумал Фитиль. Ведь по логике нормальных людей час домашней работы трудно назвать суровым наказанием. Но у преступников своя извращенная логика. В камере обычно полы моют самые презираемые, стоящие на нижней ступени иерархии заключенные. Воля — дело несколько иное, здесь многие понятия размыты, неопределенны. Однако если один серьезный пацан старательно возит тряпкой по полу квартиры другого серьезного пацана, в уголовном мире становится на одного серьезного пацана меньше. Тем более, что Фитиль заснял всю гигиеническую процедуру на видеокамеру и якобы потехи ради дал взглянуть нескольким корешам своего уровня из других команд. После этого судьба вчерашнего главаря была решена окончательно. В лучшем случае он мог стать вожаком бомжей, роющихся на помойках. Да и то при большом везении. Зато авторитет самого Фитиля укрепился. Слухи о забавной киношке дошли до одного из крупных уголовных авторитетов, и тот одобрительно сказал: — Вот человек умеет шевелить мозгами. Если любой другой задумает отомстить, то обязательно затевает мокрое дело. И потом садится полировать нары. А тут все сделано красиво, умно. Такая подлянка, что любо-дорого! Учитесь, мать вашу! После этих слов Фитиля оставили в покое. А то уже нашлись желающие лишить его девочек. Типа, это бабы Хрипача, у которого имеются чисто конкретные наследники. А кто такой Фитиль? Чужак, приблуда, оказавшийся в группировке, когда та уже набрала полную силу. Такого не грех вышвырнуть вон хорошим пинком под зад. И хотя авторитет ничего не сказал о судьбе проституток, Фитилю на всякий случай дали спокойно работать. Мало ли. Иногда мертвая тишина является предвестником всесокрушающей бури. Фитиль продолжил бизнес с доставшимся ему контингентом. Через некоторое время он реорганизовал команду, избавившись от части братвы. Времена изменились, жизнь уголовного мира устаканилась. Исчезли банды отморозков, возникавшие, словно из-под земли и в землю уходившие. Стали немного другими задачи и функции пацанов, и отказывающиеся приспосабливаться ушли, занялись более подходящей их темпераменту работой. Оставшихся вполне хватало, чтобы контролировать девочек. Ночные бабочки приносили стабильный, однако сравнительно скромный доход. Фитиль попытался значительно расширить дело, но он не один был такой умный. Хватало и других людей, жаждущих заработать на невинных мужских шалостях. А Москва хотя и большой город, однако не резиновый. Число клиентов увеличивалось слишком медленно. Фитилю удалось лишь незначительно умножить свои доходы. В принципе на жизнь ему денег хватало, но почему-то хотелось большего, гораздо большего. Глава 8 Так иногда случалось — Комбат знакомил Подберезского со своими новыми приятелями, а те затем чаще и охотнее контактировали с Андреем. Впрочем, относилось это к более молодым людям, подходившим по возрасту Подберезскому, а не Рублеву. Это произошло и с журналистом Игорем Буданцевым. Его первая встреча с Комбатом состоялась при обстоятельствах, которые трудно назвать приятными. У Буданцева имелась явная дисгармония между силой слова и силой тела. Время от времени она приводила к грустным последствиям. Специфика работы журналиста была такова, что у всех без исключения главных героев его публикаций возникало желание отомстить. В подавляющем большинстве случаев дальше кровожадных мыслей дело не шло. Но иногда человек претворял свои решения в жизнь. Если ему удавалось подкараулить Буданцева где-нибудь в темном месте, бедному Игорю приходилось несладко. Он уступал всем своим противникам в физической силе и умении драться. А вот характера, силы духа ему было не занимать. Выслушивая охи и ахи девочек из секретариата, Буданцев улыбался разбитым ртом: — Подумаешь, настучали по бестолковке. Вы лучше представьте, что было бы, если бы сезон охоты открыл кто-то из обиженных мной серьезных людей. Тихий хлопок пистолета с глушителем, и одним журналистом на свете стало бы меньше. Однако на то они и серьезные люди, чтобы не подставляться из-за какой-то разоблачительной публикации. Мстит шушера, способная лишь разукрасить мою физиономию под хохлому. В очередной раз Буданцева подстерегли трое фанатов «Локомотива». Прикинувшись остервенелым болельщиком, Игорь познакомился с несколькими бойцами, ценившими футбол из-за возможности проверить крепость своих кулаков в драках с такими же отмороженными фанатами других команд. Буданцев щедро поил новых знакомцев пивом, умело расспрашивал о былых сражениях, и те, окончательно расслабившись, проговорились. Один из фанатов назвал имена главных организаторов побоищ, по вполне объяснимым причинам всегда старавшихся держаться в тени. Затем Игорь съездил за город, на своеобразный полигон, где «железнодорожники» отрабатывали тактику схваток с фанатами других команд. Там друзья Буданцева представили его своим лидерам, как еще одного желающего кулаками отстаивать доброе имя любимой команды. К лидерам обращались по кличкам, но Игорь уже знал их имена! Рискуя здоровьем, он миниатюрным фотоаппаратом сделал несколько снимков вожаков. А дальше началась кропотливая работа, бывшая сродни труду следователя. Буданцев забрался в джунгли социальных сетей. Он провел в них много часов и был вознагражден за настойчивость. Помогло знание имен. Без этого Игорь мог даже не включать компьютер. Задав имя и примерный возраст, он многократно сужал круг поисков. Буданцев точно просчитал человеческий фактор. Один из вожаков зарегистрировался в «Одноклассниках» под своими настоящими именем и фамилией. Он ни словом не упоминал о своем увлечении, зато на одной из фотографий был запечатлен с другим лидером фанатов в самой невинной обстановке. Причем в комментариях к снимку назывались фамилии обоих. Журналист докопался до истины. Его статья оказалась унизительным щелчком по носу московских сыщиков, расследовавших обстоятельства одного из фанатских побоищ. Следователи как-то весьма туманно говорили о зачинщиках грандиозной драки, а журналист выложил им часть имен на блюдечке. Но успех мог иметь для Игоря очень тяжелые последствия. Фанаты тоже кое-что умели и вычислили Буданцева. Люди, неосмотрительно приведшие журналиста в святая святых «железнодорожников», поклялись смыть допущенную ошибку кровью. Разумеется, не своей, а Буданцева. Трое крепких молодых людей подстерегли Игоря поздним вечером в трехстах метрах от его дома. Там находился гараж Буданцева, чье удобное расположение теперь оказалось большим минусом. Если бы Игорь оставлял машину у подъезда, как большинство москвичей, фанатам было бы гораздо труднее его достать. Но теперь ситуация сложилась в их пользу, а озлобленные выражения лиц говорили о серьезности намерений. — Они изобьют меня, как никогда в жизни, — с испугом подумал Игорь. По счастью его дом находился рядом с домом Николая Круглова, афганского друга Рублева. И Комбат, распрощавшись с приятелем, короткой дорогой мимо гаражей двинулся к остановке автобуса. Он слегка выпил, но это можно было определить только специальными приборами. Наметанным глазом Борис выцепил подозрительные тени рядом с одним из гаражных боксов. Рублев замедлил шаг и услышал яростное восклицание: — Попался, урод! Теперь будешь знать, как нам пакостить! Комбат остановился, оценивая ситуацию. Вполне могло быть, что он видит разборки представителей двух уличных шаек. В таких случаях Борис проходил мимо. Если хулиганье намерено разрешить спорный вопрос единственным доступным им образом — флаг им в руки. И совсем другое дело, если какое-то отребье собралось расправиться с обычным человеком. Тут Комбат реагировал быстро и очень жестко. Мужчина, которого без затей обозвали уродом, сделал несколько шагов назад и оказался в свете единственного горевшего фонаря. Он был прилично одет, что говорило в его пользу, хотя, изжив детскую болезнь малиновых пиджаков и спортивных штанов, многие уголовники облачились в строгую деловую одежку. За мужчиной, обходя его с флангов, двинулись три человека. Их наряд очень подходил для суровых разборок. У одного из них Комбат увидел короткую дубинку. Это решило последние сомнения Бориса. Энергичным шагом он двинулся к центру событий. Его заметили, и парень с дубинкой, примерившийся было для хлесткого удара, развернул голову в сторону Рублева. Он принял Бориса за владельца одного из гаражей и раздраженно процедил: — Ты откуда взялся мужик? Решил на ночь глядя покататься? Иди домой! — Ты что, сопляк, будешь указывать, чем мне заниматься? Комбат намеренно оскорбил владельца дубинки. Будь фраза более мягкой, троица, проигнорировав его появление, могла наброситься на мужчину. А так внимание молодых людей тут же переключилось на Комбата. — Ты че, борзый? Думаешь, что здесь самый главный? Раскатал губу! Мы тебе сейчас задницу на голову натянем, и никакой доктор не поможет! Ну-ка, чеши отсюда! — парень с дубинкой сделал шаг в сторону Бориса. Один из его дружков, видя, что Комбат остается на месте, выщелкнул лезвие складного ножа и угрожающе нацелил его в сторону Буданцева: — Замри, пока мы с этим хмырем разберемся. Если рыпнешься — догоню и всажу перышко в кадык. Журналист благоразумно последовал жестокому совету и не пожалел об этом. С удобной позиции он наблюдал всю схватку от начала до конца. Завязка битвы оказалась на удивление скоротечной. Тип с дубинкой лихо ринулся на безоружного противника, напрочь забыв о разумной предосторожности. И вдруг распластался на земле, выронив орудие своего труда. Все произошло настолько молниеносно, что Буданцев не заметил нокаутирующего удара. Двое соратников поверженного, обескураженные столь бесславным для них началом схватки, повели себя куда осмотрительнее. Они приблизились к Рублеву на безопасное с их точки зрения расстояние и ложными выпадами попытались спровоцировать Комбата на атаку. Их намерения совпали с желанием Комбата закончить выяснение отношений до того, как очухается третий боец. Сделав ложное движение в сторону безоружного противника, Борис внезапно крутанулся вокруг своей оси, выбив нож из руки другого парня. Тот не ожидал подобного развития событий. Он был абсолютно уверен, что контролирует ситуацию, и стремительное доказательство обратного вызвало у него секундное замешательство. А Комбату и не требовалось больше времени. — Бац-бац-бац! — стремительная троечка отшвырнула молодого человека под ноги Буданцева. К чести журналиста он не стал пинать ногами поверженного врага, что частенько доводилось наблюдать Рублеву. Буданцев чуть отстранился, оставаясь сторонним наблюдателем, в которого ему посчастливилось превратиться из жертвы. Последний уцелевший молодой человек решил срочно переквалифицироваться из единоборца в легкоатлеты. Он ударился в бегство, оставив своих друзей на произвол судьбы. Точнее — Рублева, который, впрочем, произвола чинить не стал, а, мгновенно забыв о поверженных врагах, обратился к журналисту: — С тобой все нормально? — А что могло произойти с человеком, который только наблюдал, как обнаглевших молодчиков учат уму-разуму! Вы рисковали в тысячу раз больше, чем я, — ответил Буданцев и добавил: — Огромное вам спасибо. Если бы не вы, я бы валялся тут в луже крови. — У тебя богатая фантазия, — заметил Комбат. — Профессия обязывает, — ответил Олег и неожиданно для самого себя разоткровенничался. Сказались огромное нервное напряжения и резкий переход от ощущения, что сейчас с ним произойдет что-то ужасное, к изумлению от того, что все обошлось. — Понимаете, я журналист, недавно познакомился с фанатами «Локомотива», сумел завоевать их доверие и узнал тайны, тщательно скрываемые от посторонних лиц. В частности мне стали известны имена их вожаков. Обо всем этом я написал большую статью. Прочитав ее, фанаты обозлились и решили мне отомстить. Если бы не вы, даже трудно представить, что бы они со мной сделали. Меня до сих пор бьет нервная дрожь. Сейчас пойду домой и выпью успокоительного. Граммов триста, как минимум. Кстати, вы не составите мне компанию. Я вас очень прошу. Мой дом рядом, и у меня хранится бутылка отличного коньяка. — Я предпочитаю обычную водку, — сообщил Комбат. — Водка тоже найдется. Идемте! Не могу же я так просто отпустить своего спасителя. — Да и время позднее, — продолжил Рублев. — Ничего страшного. У меня есть знакомый таксист. Однажды я помог ему выпутаться из очень тяжелой ситуации. Он доставит вас, куда скажете. Буданцев упрашивал так искренне и настойчиво, что Комбат в конце концов согласился. И не пожалел об этом. Журналист оказался интересным человеком, замечательным рассказчиком и внимательным слушателем. Борис, в свою очередь, произвел огромное впечатление на Игоря. Хотя по работе Буданцев знал очень многих людей, такой человек, как Рублев, ему еще не встречался. Бывшие командиры десантно-штурмовых батальонов, пусть и воевавшие в Афгане, не были таким уж эксклюзивом. Но то, что Рублев отказался участвовать во внутренних российских конфликтах, пожертвовав ради принципов своей карьерой и уйдя в отставку, делало его уникальным человеком. При этом он не спился, не запустил себя, а сохранял отличную форму и, как прежде, решительно боролся с любой несправедливостью. Взаимный интерес подвиг отставного офицера и журналиста на новую встречу. Там Комбат познакомил Буданцева с Подберезским. У Игоря с Андреем оказалась меньшая разница в возрасте, именно благодаря этому им было проще общаться друг с другом, хотя, в силу занятости, это происходило не так часто. Одна из редких встреч проходила у Подберезского. Приятели слегка выпили, обсудили новости, после чего Буданцев, частенько бравший нити разговора в свои руки, пожаловался: — Год выдался какой-то вялый, застойный, особенно последние месяцы.