Игорь стоял у порога, выглядывая на улицу. Вроде серьезной причины волноваться не было. В радиусе нескольких сотен метров не было никого, кто мог бы удивиться окровавленному свитеру. Андрей подогнал «вольво» к порогу. Игорь сел на заднее сиденье. — Все, поехали отсюда! Я заодно переоденусь. А шмотку надо будет километров за полсотни отсюда выкинуть в какую-нибудь речку. Завернуть в нее булыжник и выкинуть. Чтобы даже случайно не нашли. — Выкинем, — меланхолично ответил Андрей, выбирая путь между многочисленными ухабами и колдобинами. * * * Шелепин и Осипов друг друга не любили. Только сотрудничали. Правда, на деловом фронте их отношения были самыми тесными и плодотворными. Неудивительно — Осипов был очень деятельным и крутым исполнителем, а вот у Шелепина были мозги. И он умел выбрать такое дело, которое принесет хорошую прибыль. В январе Шелепин пригласил Осипова на беседу. Григорий нутром почуял, что разговор пойдет о серьезном деле. Он прибыл сразу же, насколько это возможно в таком городе, как Москва, с его пробками и ментами. — Здравствуй, Григорий. Садись. Осипов посмотрел на Шелепина, собираясь выдать свое традиционное «Сесть я всегда успею!». И увидел, что шутку придется отложить — в водянистых глазах босса присутствовало то странное выражение, которое не имело описания или определения и которое появлялось только тогда, когда на уме у Эдуарда Иннокентьевича было что-то важное. Осипов молча сел. — Я кофе заказал нам обоим. Самому не помешает, а ты составишь компанию. Григорий развел руками. Что еще ему оставалось? — Ты новость слышал? — спросил Шелепин. — Смотря какую, — развел руками Осипов. — Целый выпуск с утра. — Эту новость по телевизору не показывали. Пока, во всяком случае. Может, и покажут. — Что произошло? Шелепин цыкнул зубом, выдержал паузу для нагнетания драматизма и сказал: — Горчакова убили. Григорию потребовалось несколько секунд, чтобы осознать, о ком речь. И только потом дошло. Виктор Горчаков был одним из самых заметных и значимых «подопечных» известного криминального авторитета Юрия Романова. Романов не был вором старой закалки, он вышел из поколения, ступившего на криминальную стезю в девяностых годах и старавшегося обойтись без непосредственного участия в познании «зоновской романтики». Романов официально владел сетью магазинов фотографических принадлежностей, а неофициально продавал свою охрану и покровительство предпринимателям рангом пониже. В этом деле был интересный нюанс. Обычно такая продажа «охраны» очень мало чего стоит. Грубо говоря, устроить тебе неприятности все равно могут. Разница только в том, что после этого твой «охранничек» поедет перетирать по понятиям с тем, кто это сделал. И может быть, начистит тому рожу. Но ремонт и лечение все равно за твой счет. — Кажется, теперь в Москве будет намного интереснее, — усмехнулся Осипов. — И не говори! На почве этого веселья менты уже сейчас начинают разворачивать крупную превентивную операцию. По всей видимости, будут закрывать всех, кто в потенциале может организовать лишний материал для криминальных хроник по ящику. — А можно узнать, мы не относимся к числу таковых? Шелепин покачал головой. — Во всяком случае, мои люди в милиции и ГУБОПе ничего о таком не говорят. Да и вправду у покойного есть несколько более резких конкурентов. Я так думаю, что кто-то из них его и похоронил. — За этим можно к гадалке не ходить. И менты, значит, намерены устроить им веселую жизнь? Шелепин кивнул: — В принципе, да. Но ты же понимаешь — это не так просто сделать. Далеко не на всех, кто заинтересован в смерти Горчакова, есть достаточное количество компромата. Значит, всех инцидентов не предотвратить. Хоть что-то прорвется. Осипов отпил немного остывающего кофе и сказал: — Вот еще вопрос: а почему не предположить, что войны вообще не будет? Допустим, Горчакова грохнули за дело. Он мог просто задолжать кому-то. Тогда, ясное дело, войны не будет. — Ничего не ясное. Обязательно найдется кто-то молодой и смелый, который думает, что надо делиться. Но если честно, то Горчаков не производил впечатления задолжавшего кому бы то ни было. Сам прикинь. Да и кому он мог быть должен, кроме своего «покровителя»? А тому выгодно было бы не убивать его, а посадить на короткий финансовый поводок. Романов — не дурак. И не станет рубить курицу, несущую золотые яйца. Значит, он ни при чем. Осипов поставил чашку. — На месте милиции я бы в первую очередь позаботился о том, чтобы закрыть Романова. Он с виновниками не станет церемониться. Шелепин развел руками. — Романов уже вовсю ищет. Мои ребята говорили, что шестерки Романова крутятся по всей Москве, спрашивают, вынюхивают. Но пока так, без наездов. — Ясно. Так, а что теперь надо сделать мне? — Быть готовым. — К труду и обороне? — Не только к обороне. Знаешь, подыщи трех-четырех надежных ребят, которым можно поручить настоящее дело. Таких, чтобы и в долю можно брать и не опасаться, что они нас кинут и придется устраивать полномасштабную поисковую экспедицию. Короче, ты меня понял. — Понял. Найду. Про цели вы мне, конечно, ничего не скажете? — Ты прав, не скажу. Но только пока. Я еще сам не знаю, понадобятся ли нам те, кого ты найдешь. Просто хочу, чтобы они были под рукой сразу, без поисков. Понимаешь? — Конечно. Шелепин кивнул и отпустил Осипова. Тот вышел на улицу, уселся в машину, опустил стекло и закурил. Ну вот, Шелепина потянуло на подвиги. Ясно, что надежные люди ему нужны именно потому, что убит Горчаков и есть возможность хорошо погреть руки на чем-то ранее принадлежавшем покойному. Романов такое, конечно, не одобрит. И если потом выяснит, кто виновен, — устроит много неприятностей. Правда, если выяснит. Осипов решил пока не морочиться и просто найти людей. Шелепин, оставшись наедине с собой, нервно закурил. В принципе, ему бояться было нечего — к ликвидации Горчакова он не имел ни малейшего отношения. Но сдуру можно попасть под раздачу в таком деле. Правда, зная Романова, можно сказать, что беспредела этот человек не допустит, даже если заподозрит неладное. Первым делом попробует все решить, как говорится, по понятиям. Ну а если не получится — тогда начнется веселье. Отступление от этого правила может быть только в том случае, если у Романова найдутся неопровержимые улики. На своем уровне, конечно; это же не милицейское расследование! Тут не надо килограммов бумаги и нескольких свидетелей. По всему выходило, что бояться Шелепину нечего. Но вот беда — страх накрепко сидел в крови и теле этого человека. Он настолько проник в саму сущность Эдуарда, что даже не замечался неким аномальным явлением. Более того, можно было смело говорить, что именно страх сделал Шелепина тем, кем он стал. Началось все еще после школы, когда Шелепина пугали армией, институтом и просто тем, что он сдохнет под забором. Непростой диапазон, что тут говорить. Получалось, что куда ни кинь — всюду клин. И спасения нет. Или тебе отобьют и поломают все, что нужно организму для нормальной жизнедеятельности, или ты попадешь в заштатный научно-исследовательский институт и всю жизнь проживешь впроголодь. Или, став учителем или врачом, заработаешь неврастению к сорока годам. Ну, про участь среднего бомжа и говорить нечего. Хотя с чего бы? Семья у Шелепина была обыкновенная. А может, потому и были эти страхи. Если ты не сильный мира сего, если не способен всерьез заступиться за себя, то может однажды получиться так, что окажешься на улице… В жизни Шелепина был показательный пример, когда он еще учился на втором курсе университета. Квартира у Шелепиных была отличная — еще сталинской постройки, с высоченными потолками и таким размером комнат, что современные квартиры приблизились к подобному, только когда началось строительство элитных жилых комплексов. На одном этаже с ними жил военный пенсионер Лыков. Он получил квартиру сразу после войны и прожил в ней до глубокой старости. По слухам, служил Лыков в спецвойсках НКВД и впоследствии — МГБ. Только, по слухам, сам старик не распространялся. А вот потом, когда Сталин умер, когда само его имя стало пугалом для детей, Лыков перестал быть человеком, о котором помнят. И вот где-то в середине восьмидесятых годов на Лыкова наехали. Хотя нет — неправильное слово. Наезд — это теперешний термин, новый, как новые русские. Можно сказать, что Лыкова просто прижали. Говорят, что организованная преступность появилась только после развала СССР. Ничего подобного! Была она и во время Империи. Но только не очень заметная. И не раскрученная в средствах массовой информации. Итак, к Лыкову пришли неприметные вежливые люди и посоветовали принять предложение одного хорошего человека — обменять свою квартиру за хорошие деньги на другую, в менее престижном районе Москвы. Лыков, непривычный к таким заморочкам, послал людей подальше. Нет смысла рассказывать подробно всю историю противостояния, походов старика по инстанциям и милицейским структурам. Конечно, Лыкова отфутболили отовсюду, откуда смогли. Преступления-то не было! А в результате старик умер от ботулизма. Вслух не обсуждалось, но шепотом говорили, что это произошло после того, как к нему пришли люди из ЖЭКа проверять счетчик электричества. Короче, Шелепин был впечатлен. И может, именно это впечатление сделало его тем, кем он был сейчас. Хотя, по правде говоря, Шелепин никем значительным так и не стал. Оказался просто удельным князьком, не располагающим ни серьезными «бригадами», ни настоящим бизнесом. Так, рыбка чуть покрупнее, чем обыкновенный бритоголовый «браток». Это оказалась весьма спокойная экологическая ниша. Нет постоянного ощущения того, что тебя не сегодня завтра повяжут менты или завалят тебе подобные. С другой стороны, хочется большего. Но для того, чтобы это большее стало досягаемым, надо располагать очень многим. В первую очередь — универсальным инструментом решения проблем. Попросту говоря — деньгами. Это потом все пойдет по уже более-менее нормальной колее. Найдутся и «торпеды», и адвокаты. И самое главное — те, кто захочет с ним иметь дело. Тут, конечно, можно с Шелепиным поспорить. Не только финансами решаются вопросы. Особенно в криминальном мире. Там еще важен авторитет, репутация… Хотя, если умело распорядиться денежными средствами, можно купить и это. Короче, Шелепин всерьез задумал для себя продвижение по иерархической лестнице. Для него не хватало экономической основы. И смерть Горчакова позволила надеяться на решение данной неурядицы. Хотя и тут Шелепин побаивался. С другой стороны, не всегда он шел на поводу у своего страха. Иначе не стал бы вообще никем. Да и у Романова, можно биться об заклад, в ближайшее время будет столько забот, что операция, задуманная хитроумным Эдуардом Шелепиным, может удаться на сто процентов…