— А что рассказывать? Там у них вчера разве что революции не было. Хотели идти рвать директора на тряпки и жрать сырым. Он-то не отпускает никого, а желающих свалить — море. — Почему не сваливают? Почему не устраивают забастовку? — Костя! Ты меня удивляешь! А что толку? Их поувольняют к чертовой матери, а на место уволенных сразу найдутся желающие. И им никакие слухи о призраках не станут помехой. Нет, конечно, когда и у них кто-то умрет — тогда задумаются. А вот тем, кого уволили, будет непросто найти новую работу. Будь уверен: Кулагин впишет в трудовые книжки такую статью, с которой потом и дворником не устроиться. Еще и слухов нехороших распустит. — Хорошо. Значит, обстановка накаляется. — Не то слово. — И директор ведет себя, будто так и надо. С чего бы это? — Черт его знает. Так вот, вчера их чуть на бунт не вскинуло. Но удержались. Там, короче, какой-то странный постоялец образовался. — Что за постоялец? — напрягся Женере. — Да какой-то приезжий. Кажется, москвич. Он нашел четвертый труп. — Сам нашел? — Ну, не сам. Горничная понесла белье выкидывать, увидела повесившегося. Ну вот, это постоялец помогал снимать труп. А потом, насколько я понял, именно он уговорил народ, что прямо сейчас давить директора — глупо. — А что вообще известно про этого загадочного «постороннего»? — Мне — пока ничего, — ответил Антон. — Ну есть такой, и ладно. Тем более я не работаю в «Арбате». Это мне моя пассия рассказала. — Хорошо. А не мог бы ты узнать у свой пассии чуть побольше про этого типа? — Да в принципе, запросто. Она у меня на язык слабенькая, все расскажет, что надо. Даже расспрашивать подробно не придется. Достаточно спросить, как дела. — Это хорошо, что она такая разговорчивая. С разговорчивыми проще. Антон, послушай. Дело очень серьезное. Мне нужно, чтобы за этим постояльцем пристально наблюдали. Понимаешь? Антон кивнул. Женере поражался этому человеку. Экспедитор, кажется, ввязался в эту историю исключительно от скуки. Он разъезжал по одному и тому же маршруту, развозил один и тот же груз, видел одни и те же лица. Не менял работу только потому, что было лень. Да и по возрасту уже не хотелось бросаться очертя голову в борьбу с водоворотами и течениями. С другой стороны, развлекаться очень хотелось. Женщины были одной из сторон развлечения. Но не самой захватывающей — за свою жизнь Антон не покорил ни одной роковой красавицы, не стал причиной ни одной по-настоящему романтической истории. Тем более он не участвовал в драмах с разбитыми семьями. Клод, или Костя, стал для Антона просто благодетелем. Антон не понимал, зачем он собирает информацию, но его не оставляло ощущение причастности к какому-то мощному движению, к масштабному и сильному механизму. Проявлять чрезмерное любопытство экспедитор не стал. Во-первых, он опасался, что тогда это сотрудничество может остановиться. Во-вторых, Женере, не выглядя агрессивным, тем не менее не располагал к пустым расспросам. — Только вот что, Антон. Не надо делать так, чтобы постоялец знал, что им кто-то интересуется. Понимаешь? — Конечно! Не дурак. — Хорошо. Ну, а скажи, что слышно относительно этого страшного матроса? — Ну вот двое рабочих нашли в стиральной машине тельняшку. Я это уже говорил. Сейчас народ думает, как ее могли туда подбросить. — Неужели наконец-то закончилась эта истерия с Черным Матросом? — Не закончилась. Просто нашелся постоялец и сказал, что наверняка за всем этим стоят люди. Теперь кое-кто землю роет в две руки, чтобы понять — не наблюдается ли в «Арбате» засланных казачков, способных подкинуть шмотку. — А ты как думаешь? — прищурился Костя. — Я думаю, что наверняка есть. — Правильно думаешь. Слушай, а у твоих подружек на этот счет никаких идей? Антон ненадолго задумался, потом решительно покачал головой: — Нет. Я даже больше скажу: любая из них при желании могла бы стать таким казачком. — Значит, ты должен быть осторожным, — назидательно сказал Женере. — Как раз тут можете нисколько не волноваться. Я же ни про что не рассказываю. Это у нас простые постельные разговоры. Я им в ответ тоже байки с работы травлю. — Правильный подход. Ну а конкретных идей по поводу шпионажа среди твоих подруг нет? — Нет. Но вообще-то, горничная Вика просто руками и ногами за то, что Матрос все-таки существует. Она это даже мне готова доказывать. — Ну, допустим. А почему бы ей в это не верить? Антон рассмеялся. — Да с какой стати? Она вообще материалист и скептик по жизни. Увидела однажды у меня одну газетку. Я ее от скуки купил, в поезде почитать. Там про всяких инопланетян и чудовищ. Так Вика надо мной потом еще месяц смеялась. Ну, и спрашивается: с какого ушиба ей вдруг верить в привидение-убийцу? — Замечание имеет смысл, но посмотри с другой стороны. Если ты читаешь что-то подобное в газете — это одно. Это заранее воспринимается как вранье. А когда происходит что-то такое рядом… Тут, знаешь, любой материалист станет сурово верующим. — Понимаю. Но у нее это как-то неправильно. Наигранно, что ли. — Ну вот к ней и присмотрись, ладно? — Обязательно присмотрюсь. А в остальном люди и сами не знают, во что им верить. С одной стороны, вот этот Матрос, про которого они знают благодаря одной тамошней тетеньке все. И поверить в него — запросто. С другой — появляется странный постоялец и говорит, чтобы искали не привидение, а человека. Что бы вы на это сказали? Женере задумался. — Знаешь, а я бы искал что-то среднее. Точнее, кого-то, кто выдумал Матроса заново, нашел материалы про него в архивах, заставил старого призрака ожить. Вот это и было бы настоящее привидение, злой демон. А матрос — это как собака Баскервилей. Просто пугало, которым очень умело пользуются. Только ты в случае чего не говори своей Вике ничего такого. Пусть она и дальше кричит в пользу привидения. Кстати, что ты там говорил про женщину, которая там все рассказала про Матроса? Антон вкратце поведал о Зое Викторовне Сикорской, о ее целеустремленности и даже некоторой последовательности в своих доводах. Женере призадумался. А ведь очень похоже на чьего-то «агента влияния». Тихая, неприметная тетенька вдруг становится кликушей и вестником беды. А может, просто свихнулась тетка с перепугу? Может. Но в контексте текущих событий ко всему надо относиться с подозрением. — А не замечалось ли за этой Сикорской в последнее время чего-то неожиданного? Ну, помимо того самого бреда? — Не знаю. Тоже попробую выяснить. — Давай. Только не у этой Вики, а у кого-то еще. Мало ли что. — Понял, не дурак! — Так, а насчет иностранных постояльцев? — Только один. Он тоже принимал участие в том, когда монтера из петли доставали. Прибежал на шум. А до этого вроде бы скандалил с администраторшей. — И он все равно в гостиницу заселился? — Заселился. Не то чтобы как ни в чем не бывало, но даже не просил, чтоб ему нашли место, где жить. Крепкие нервы у парня. Женере взял на заметку этого иностранца с крепкими нервами, его тоже не помешало бы проверить со всей тщательностью. Нетипичное поведение, ой нетипичное! Другой бы собрал манатки и ускакал вдоль по улице, не глядя на дорожное движение. И зарекся бы к такой гостинице на километр подходить! Очень интересный человек этот. иностранец. Определенно в гостинице срочно надо было заводить осведомителя! А то при взгляде со стороны похоже, что тут буквально все — противники его, Женере. В смысле, каждый из них может работать на таинственного незнакомца, устроившего спектакль о Черном Матросе. — Слушай, Антон, а не знаешь, на кого в этой гостинице можно положиться? Чтобы это был человек вроде тебя. — Вроде меня — не знаю. И вообще, сейчас там творится в головах у народа такое, что я вообще не уверен, что они кому-то бы доверяли. — Ну ты все равно подумай, хорошо? — Подумаю! — Ну что же, тогда пока все ясно, — сказал Женере и полез в карман. Вытащил бумажник, извлек из него стандартный гонорар экспедитора за каждую беседу. Пятьдесят долларов одной купюрой. Не много, но и не мало. В самый раз за простой разговор, не обязывающий ни к чему. Антон спокойно принял деньги, поблагодарил кивком, спрятал их в карман. Женере допил чай и сказал: — Ну, мне пора, наверное. Встретимся через неделю. — Ждем в гости, — усмехнулся экспедитор. Женере попрощался и вышел на улицу. Было темно и тепло, бархатистые южные сумерки развернулись над городом, накрыв его невесомым синим тюлем. Француз подумал и решил, что идти домой он сейчас не хочет. Надо передохнуть. Выйти на набережную, сесть в каком-нибудь кафе, взять вина и чего-нибудь острого морского. И вспомнить, как это бывает на другом море, в совершенно другой стране. Насвистывая под нос песенку Джо Дассена, он побрел вдоль по улице. Город, несмотря на поздний час, жил полной жизнью. Все понятно — еще не закончился курортный сезон, еще есть кому прогуливаться, наслаждаясь последними днями бархатного сезона. С моря донесся густой, тягучий гудок теплохода. Ему отозвалась тревожным завыванием сигнализация в ближайшей подворотне. Женере шел отдыхать.