Итак, вторая жертва. Этот бесформенный столяр не пил даже в праздники, обладал отменным здоровьем и лихо рассекал улицы на допотопном «москвиче». Эта колымага просто напрашивалась на то, чтобы стать катафалком. Разумеется, Гордин не пошел традиционным путем. Проще всего аккуратно повредить что-то в системе управления или в моторе. Но машину будут обследовать. Значит, причина гибели водителя должна находиться в таком месте машины, чтобы просто не догадались там искать. И вторая важная деталь: нельзя пускать дело на самотек. Только «пилотируемое» исполнение сможет гарантировать большое несчастье. Естественно, машина не имела сигнализации. Так что установка всего необходимого была осуществлена легко и без проблем. Столяр и не заподозрил, что катается не на автомобиле, а на орудии казни. С помощью информаторов Гордин выяснил день и время, когда столяр соберется на дачу. По пути туда шел замечательный серпантин с целой кучей неприятных поворотов. Известно, что столяр знал его как свои пять пальцев. И потому ехал так, как позволяла машина. На том строился расчет Сергея. Он засел метрах в пятидесяти от трассы. Хотя что значит «засел»? Он просто взял планшет и под видом художника стал чиркать в нем карандашом. Рисовать он, конечно, не умел. Но кто это видит? И вот на дороге показался «москвич» столяра. Гордин достал из кармана маленькую коробочку, раздвинул тонкую никелированную антенну. Автомобиль выехал на опасный поворот. Гордин нажал кнопку на коробочке. Прямо перед лицом столяра, на приборной панели, сидела маленькая резиновая собачка. Она уже выцвела от времени и солнца, но столяр не собирался ни снимать ее, ни менять на что-то более интересное. Внутри собачки была установлена небольшая светозвуковая граната. Она разорвалась как раз тогда, когда машина начала поворачивать. «Москвич» вильнул задом и налетел на ограждение. Все получилось именно так, как рассчитал Гордин. Энергии движения этой колымаги вполне хватило, чтобы ограждение не оказалось преградой. С грохотом и скрежетом машина полетела вниз. Разумеется, столяр, знавший эту дорогу уже много лет, не был пристегнут. Через две секунды смертельной акробатики то, что оставалось от автомобиля, лежало у подножия склона. Из-под скомканного капота сочилась струйка маслянистого дыма. Автомобиль заметили через два часа. Еще через полтора часа мертвого столяра вырезали из него автогеном. — Вот такие длинные руки у нашего морячка, — довольно сказал по этому поводу Гордин. * * * Клод Женере получил нужную информацию, как и обещал Сильченко, к вечеру. Он просмотрел страницы. — Это все? — спросил он. — Ну, в общем, да! Этот портье из чешской гостиницы — единственный представитель гостиничного бизнеса из дальнего зарубежья, присутствующий в Сочи на данный момент. — Интересно. Спасибо. Продолжайте следить за тем, кто появляется. Все может быть — глядишь, и объявится кто-то интересный. — Разумеется, — невозмутимо ответил Сильченко. Клод распрощался с ним, приехал домой, и тут ему позвонили. Он удивленно посмотрел на экран мобильника и увидел номер председателя совета директоров «Меридиана» Марка де Гранже. — Добрый вечер, месье! — сказал он. — Добрый вечер, Женере. Ну, как ваши дела? — Заключение сделки идет по накатанным рельсам. Но… я боюсь, у нас возникли проблемы очень специфического свойства. Де Гранже кашлянул в мембрану. — Ну, вообще-то, мы в курсе. Но если не возражаете, хотелось бы услышать все от вас как от непосредственного участника событий. — Я не участник. Хотя, занимаюсь сбором информации относительно того, что может стоять за этими смертями. Здесь ходят совершенно нелепые слухи. — Что за слухи? — Мертвый матрос, потревоженный в своем загробном покое, возмутился и стал мстить направо и налево. Успел расправиться уже с четверыми. Вздор несусветный. — Ну, может, и не такой вздор, раз люди умирают? — рассмеялся Гранже. — Я предпочитаю искать более рациональные причины. Потому что с ними проще бороться. — Ах, Женере! Вы не представляете, чего лишаете наш будущий отель. В Великобритании, если в гостинице водится привидение, можно неплохо нагреть руки. Правда, с этим привидением придется сначала договориться. Иначе постояльцы и персонал будут очень недовольны. Женере посмеялся вместе с де Гранже, потом сказал: — Знаете, мы при необходимости можем устроить тот же спектакль, что идет здесь. Только никого не убивать. — Ладно. Женере, у меня плохая новость. История с убийствами дошла до совета директоров. Они всерьез разволновались. Сегодня было созвано экстренное заседание, и прозвучали голоса о том, что заведение, дискредитированное таким образом, нашей сети не нужно. — А зачем тогда я здесь? — обиделся Женере. — Я подумал о том же. И высказался в том ключе, что присутствие в Сочи такого специалиста, как вы, должно снять проблему. Когда прозвучало ваше имя, нежелание улеглось. Однако я не знаю, надолго ли. Клод, какие у вас прогнозы относительно продолжения этих гнусностей? — Если честно, то самые отвратительные, месье. Боюсь, что здесь ничего не закончено. Но могу сказать, что я уверен: это затеяно в том числе и затем, чтобы «Меридиан» отказался от покупки. Я пытаюсь разобраться, кто может стоять за всем этим. Уже обратился в нашу службу безопасности, просил проверить, не приезжал ли в Россию кто-то из представителей наших коллег по цеху. — Проверяйте. Я позвоню Лефевру, скажу, чтобы он лично взял на контроль. Вообще, я завтра попрошу обеспечить вам содействие по максимуму. Потому что времени очень мало. Я уверен, что следующее убийство или следующая смерть любого рода, даже несчастный случай, снова породит волнения в совете. Я ведь не знаю, сколько смогу их гасить. Сами понимаете, даже мое влияние не безгранично. — Я сделаю все, что от меня зависит! — воскликнул Женере. — Я уверен. И только потому, что здесь вы, я не собираюсь бросать эту сделку уже завтра. — Я оправдаю ваше доверие, месье. — Клод, может быть, прислать вам в помощь кого-нибудь из наших специалистов по силовым методам? — Не стоит. Здесь есть господин Сильченко. Он, кажется, способен добывать звезды с неба, если есть нужда. Он даже подарил мне пистолет. — Ну, смотрите. Я верю вашим словам, но помните: если что — за вашей спиной вся мощь нашей корпорации. — Не сомневаюсь. — Хорошо, Женере. Держите меня в курсе дела! Они попрощались, Клод повесил трубку и нехорошо усмехнулся. А вот и ответ на вопрос: зачем все это? Есть, точно есть желающие на покупку «Арбата». И сейчас они превращают его в объект купли-продажи, не имеющий реальной ценности. Гостиница будет дискредитирована, в совете директоров корпорации полным полно суеверного народу. Ох, нехорошо все это! Ох, нехорошо! Теперь оставалось только ждать информацию по иностранцам. Это означает несколько часов кропотливой работы со списками пассажиров. А потом — головная боль и вероятное разочарование. Женере стал ждать звонка. Грачев сам пришел в кабинет Крохина. Из чего лейтенант сделал выводы, что подполковник сейчас будет крепко мылить ему шею. И он, надо сказать, не ошибся. — Алексей, скажи, пожалуйста, что происходит? Что ты можешь сказать по поводу происшествий в гостинице? Крохин доложил: — Появились кое-какие зацепки, говорящие о том, что это предумышленные убийства. Пока это все бездоказательно, но доказательства будут. — И когда они будут, скажи на милость? Ты, между прочим, уже три недели возишься с этим делом. И только теперь появляются догадки, что это не цепь нелепых случайностей! Может, я тебя зря держу в отделе? — Не знаю. Вам видней. — пробормотал Крохин. Он всегда тушевался, когда ему намекали о переводе из постовой службы, организованном подполковником Грачевым, переживавшим за такое неперспективное место для сына своей хорошей подруги. — Ты не заговаривайся! — стукнул кулаком по столу Грачев. — Мне-то видней, но ты что, не хочешь работать в нормальном подразделении, с возможностями карьерного роста? Хочешь шляться круглый год по городу с дубинкой на поясе? Не занижены ли твои претензии? Правда, на фоне того, что происходит в гостинице, я уже начинаю думать, что не занижены, что там тебе самое место. Короче, Алексей: работай! Рой землю зубами, но чтобы виновник творящегося в «Арбате» бардака был закрыт в ближайшее время! Подполковник еще раз ударил ладонью по столу. Крохин промолчал. А что он мог сказать? Грачев ушел. Лейтенант уронил голову на руки. Да, подполковник знал, как сделать ему больно. Достаточно было только напомнить, что изначально у Алексея не было возможности выслужиться. Он и в школе-то не отличался блестящими успехами. Перебивался все время с троек на четверки, только и тянул нормально что литературу да историю. В науках точных вообще был слабоват. Даже великолепная, талантливейшая учительница физики, преподававшая в его школе, не смогла вытянуть его выше тройки. Одиннадцать классов были закончены только потому, что не было уверенности в поступлении после девяти. Не появилось ее и потом, когда аттестат о среднем образовании лег в руки выпускника одиннадцатого класса средней школы № 32. Не получилось поступить в институт. Чтобы не загреметь в армию, Алексей быстренько поступил в строительный техникум, отучился в нем, стал обладателем ненужного диплома по специальности «электротехника». В армию Крохин идти не хотел. Он прекрасно понимал, что там его просто сломают. Но и откосить не удалось. Мало того, комиссия сумела заметить его старания выглядеть больным и немощным. И поступила очень жестоко, выставив Алексею в карточку такой уровень допуска, с каким его взяли только в стройбат. Два года армии вспоминались Алексею как преисподняя. Традиционно отмороженные «старики», пьющее и безголовое начальство, отупляющая физическая работа. Он не мог понять — армия это или концлагерь из фильма про войну. Единственное, чем он мог гордиться после армии, это тем, что не сломался под напором «дедов», не стал стирать им носки. За все это было заплачено двумя неделями лазарета на третий месяц службы и еще неделей в конце первого полугодия.