— Ах, это вы, — вздохнул директор. — Здравствуйте. Вы тоже хотите на что-то пожаловаться? — Нет, я не жаловаться. А почему «тоже»? — Вы же видели личико очаровательной Анюты? Она вот жаловалась. Она боится, что следующей жертвой станет она… И на этой почве хочет уйти в отпуск. — Ну и отпустили бы, — пожал плечами Рублев. — Не могу. Они все хотят уволиться или в отпуск. Но это же не дело! Я и сам боюсь. И тоже хочу в отпуск, и спокойно мог бы себе его выписать. Потому что за этот год еще не использовал. Но я же этого не делаю! — Вот, кстати, я хотел поговорить с вами о том, что происходит в гостинице. — А вы сами не видите, что происходит? — вздохнул Кулагин. — И что вы думаете? — Не знаю, что думать. Не знаю. Люди умирают, милиция говорит, что это сплошь несчастные случаи, а вчера — однозначное самоубийство. Вот только что позвонил этот лейтенант Крохин, который занимается расследованием. Эксперты сказали, что вчерашний монтер, вне всякого сомнения, свел счеты с жизнью без посторонней помощи. — Что-то ваши сотрудники в это не особенно верят, — вздохнул Рублев. — Да ерунда это все! — резко воскликнул директор. Комбат отметил про себя эту вспышку. Надо бы поднажать на этого типа, а то ведь темнит он что-то, как пить дать темнит! Только нажимать, пожалуй, стоит аккуратно. Мало ли что тут происходит. — Я вот к чему клоню: тут вовсю говорят, что появление этого Матроса напрямую связано с продажей гостиницы. — Вы-то откуда про это знаете? — неприязненно спросил Кулагин. — Да мы с оперативником говорили, который вашим делом занимается. Он тоже не очень верит в потустороннее. Но он также не верит в то, что это простая случайность. — Ну допустим, — пожал плечами Кулагин. — А что вы от меня-то хотите? — Внесения ясности в ситуацию. — Вы думаете, я на это способен? Не преувеличиваете ли вы мои возможности? Борис задумчиво покрутил головой. — Сам не знаю. В принципе, жизнь показывает, что начальник мало когда оказывается осведомленным, почему умирают его подчиненные. Как минимум — он догадывается. Кулагин, судя по всему, начал терять терпение. Спокойная уверенность Комбата чем-то его задевала. — Вы, я так понял, хотите меня в чем-то обвинить? Ну, признайтесь! — Ничего подобного. — А что вы тогда суете свой нос, куда не просят? — Как-то привык. В том смысле, что я не всегда могу просто пройти мимо. Вот подумал, может, смогу помочь. — Ой, как много вы о себе возомнили! Вы, вообще, в Сочи приехали, чтобы оказывать мне гуманитарную помощь? Рублев подумал, что с этого типа информацию можно получить только в том случае, если прямо сейчас взять да и врезать ему между глаз. Что, естественно, не вариант. — Я приехал в Сочи отдыхать. Активно. — Вот и займитесь активным отдыхом. Пойдите, я не знаю, искупайтесь, на серфинге покатайтесь или просто по окрестностям походите. Может, найдете такого же желающего отдохнуть. Он с вами может, к примеру, водки выпить. Короче, не трогайте меня. И так плохо! — Аркадий Леонидович, дело ведь нешуточное! Гибнут люди. Директор оглушительно хлопнул по столу ладонью: — Представьте себе, я тоже волнуюсь насчет того, что они гибнут! Но при чем здесь какие-то мои гипотетические знания?! Я располагаю информацией не большей, чем вы! И еще раз повторяю: не суйте свой нос туда, где он никому не нужен! Все! Я больше не хочу об этом разговаривать! Рублев решил пока не настаивать. — Хорошо. Но если что — вы знаете, в каком номере я остановился. — Подите к черту! — отрезал Кулагин. Рублев кивнул на прощанье и вышел из кабинета. Секретарша посмотрела на него с интересом. Наверняка она слышала крики директора. И теперь ей было интересно, что это за человек, сумевший посадить ее босса на коня. Комбат кивнул и ей. — До свидания, — улыбнулась секретарша. * * * Одним из главных возмутителей спокойствия в гостинице стала администраторша Сикорская. Если бы по жизни она была кем-то дерганым и истеричным, то, наверное, на нее обращали бы поменьше внимания. Однако Зоя Викторовна была сущим ангелом. Пожалуй, только ей за пятнадцать лет, которые она проработала в гостинице, удалось не переругаться всерьез ни с кем из персонала, а также и с посетителями. Нет, она не была великим психологом, не чувствовала других, не умела находить компромиссы. Она просто старалась всем угодить, и у нее это неплохо получалось. Общее отношение к Зое Викторовне было снисходительно-ласковым. Именно эта дама начала вдруг сыпать разными мрачными пророчествами. Она прониклась историей о Черном Матросе до глубины души. Кажется, ее это даже возбуждало. Иначе и не объяснить лихорадочного блеска в глазах этой сорокалетней дамы. Если хорошо вдуматься, то именно она и стала источником слухов. Ведь незадолго до второго происшествия она приволокла из дому толстый сборник исторических статей, посвященный городу Сочи. В этом сборнике была и статья о взорванном транспортном пароходе «Легкий», на котором везли революционных матросов. Там же в сборнике разместились старые, зернистые фотографии того безымянного кладбища — небольшого погостика, образованного могилами выброшенных на берег матросов. Автор статьи очень ругал проклятых коммуняк, умудрившихся дойти до святотатства и сровнять это кладбище с землей, чтобы на его месте построить гостиницу. Зоя Викторовна прочитала эту статью вслух не одному человеку. Реакция поначалу была скептическая. Разве что некоторые качали головой и сетовали на то, что, дескать, у прежнего строя ни стыда, ни совести. А вот когда разбился столяр, все призадумались. Как по заказу, Сикорская нашла еще и статьи в уфологической газете, где рассказывалось о странных событиях в гостинице «Арбат» в тысяча девятьсот восемьдесят пятом году. Якобы там появлялось привидение матроса со страшным черным лицом. В другое время статью бы осмеяли уже за то, что гостиница названа «Арбатом», а год — восемьдесят пятый. Охотнику за дешевыми сенсациями следовало бы знать, что тогда это был не «Арбат», а «Украина». Однако восприятие информации напрямую зависит от того, в какой ситуации она получена. В результате статья стала откровением, а в гостинице появилось свое привидение — опасное и жестокое. То есть Черный Матрос, который погубил потом еще двоих людей. Вообще экстремальные обстоятельства очень серьезно меняют сознание людей. И то, что еще недавно воспринялось бы бредом, теперь поедалось с чавканьем. Этим утром Зоя Викторовна пришла на работу заплаканная. Такое было только один раз, когда ее муж попал в аварию на своей машине и оказался в реанимации на десять дней. Потом, правда, все обошлось. Так что ее состояние привлекло внимание. Но впечатление было таким, что она не хочет распространяться на тему, что же все-таки случилось. Зою Викторовну усадили на стул, принесли большую чашку чая с мятой. Она выпила горячий напиток почти залпом, поставила чашку на стол и прошептала: — Ой, недолго мне осталось! — Как это? — удивилась вторая администраторша Лиза. — А вот так. Сердцем чую — Матрос в следующий раз до меня доберется. Все, кто был в это время в подсобке, невольно отшатнулись при этих страшных словах. — Что ты говоришь? — испугался грузчик Марков. — Снилось мне нехорошее. Вроде я ходила по полю, собирала солому. Собирать — это плохо. Это значит, что дни уже сочтены. Ох, как же я теперь? Присутствующие переглянулись. Среди них не было особо суеверных людей. Но они уже были готовы поверить в марсианский десант на Кремль. — А может, ерунда это все? В ответ Зоя Викторовна пустилась в пространное объяснение, что сейчас день особый, что луна на убывании, что год особенный. По ее аргументам получалось, что если даже ее не порешит Матрос, то она и сама прекрасно окочурится. Зою Викторовну посадили удобнее, принесли еще чаю. Лиза сказала: — А может, тебе уйти на больничный? Или еще что придумать? И спрятаться. Зоя, ты подумай! Сикорская покачала головой. — Да меня же никто не отпустит. Скажет — работай, и все! И буду работать, и никуда не денусь. Нежелание Кулагина отпускать людей в отпуск было сейчас самой больной темой для персонала. Все прекрасно понимали, что в гостинице надо кому-то работать. Сезон туристов еще не закончился, посетителей много и приезжают новые, и так будет продолжаться еще недели три. После этого в «Арбате», да и в большинстве других гостиниц и пансионатов Сочи, начинается относительное затишье.