Гренадерша встала, подошла к Светлане. — Тоже спортсменка, — утвердительно сказала она. Гимнастке оставалось кивком подтвердить ее догадку. — Кто-то специально отлавливает спортсменок и свозит их на остров. Может, ему требуются индивидуальные тренеры по всем видам спорта? Юрьева бросила взгляд на огромную фигуру. — Неужели и вас привезли силой? — Оставь свои церемонии, мы не в пансионе благородных девиц. Тебя как зовут? — Светлана. — Очень хорошо. Вот ее, — гренадерша указала на пловчиху, — Вера, а меня Гера. — Гера? — удивленно переспросила гимнастка. — Ага. Любимый папочка расстарался. Он у меня археолог, дал имечко в честь древнегреческой богини. Парни сразу же начали звать Герасимом. Не все, конечно, а только метатели. Один спринтер тоже попробовал, так я его из бегуна превратила в летуна. Он у меня над полем порхал, как бабочка. — Так ты метательница? Скорее диска, а не копья, — продолжила гадать Светлана. — Подруга, ты отстала от жизни. Женщины уже давно метают молот. — Ясно, насчет тебя я ошиблась. Попробую с Верой. Думаю, она пловчиха. — Молодец, как запросто она тебя раскусила, Верочка! Шерлок Холмс в юбке. — Теперь я попробую, — пловчиха встала с кровати, обошла вокруг Светланы. — Будь она хотя бы на десять сантиметров ниже, сказала бы, что гимнастка. У тебя звание есть? — Мастер спорта международного класса. Дали в самый последний момент. — Тогда ты не моя коллега, телосложение совсем другое. Для легкоатлетки у тебя слишком широкие плечи, не разгонишься против ветра, — усмехнулась Вера. — Все, знаю, ты — лыжница. — Надо было сразу остановиться на гимнастке. Пловчиха равнодушно отнеслась к своей ошибке. Они начали расспрашивать Юрьеву о ее жизни. Услышав, что Светлана детдомовская, Гера воскликнула: — И ты тоже! Значит, они специально отлавливают тех, у кого нет близких родственников. — Но ты говорила, что у тебя есть отец. — Были, и отец, и мать. Когда мне исполнилось шесть лет, они погибли в аварии. — Гере повезло, она хотя бы шесть лет прожила с родителями. А меня мать бросила новорожденной. Подкинула к дверям чужой квартиры. Ее так и не нашли. — Хорошо везение. Ты другой жизни не знала, можно сказать, с пеленок оказалась на казенных харчах. А каково было мне, привыкшей к заботливым любящим родителям, жить в чужом мире с агрессивными детьми, равнодушными воспитателями, спать в продавленной кровати и питаться всякой дрянью. А во что меня превратил спорт! Я мечтала заниматься художественной гимнастикой. — Представляю! Судьи, увидев двухметровую каланчу, были бы в шоке. — Судьи бы всегда ставили мне наивысшие оценки. И попробовал бы кто-то сделать иначе. — Грозна ты, мать! Твою бы энергию да в военных целях. — Ну, хватила! Ты видела мальчиков, которые нас стерегут? — Тысячу раз. В большинстве своем они жидковаты против тебя. — А ты замечала у этих мальчиков симпатичные железные игрушки, которые они носят в специальном чехольчике? Он у них кобурой называется. Так вот, с этой игрушечкой любой задохлик уложит десятерых таких, как я. Кроме того, я понятия не имею, чему обучены наши стражники. У нас был случай. Один парень на сборах решил пошалить. Гормоны заиграли, срочно потребовалась девушка. А справа от нас пловчихи-синхронистки жили. Слева дзюдоисты, а справа пловчихи. — И он, перепутав элементарные вещи, пошел налево? — Нет, в буквальном смысле он пошел направо, хотя, по сути, вышло налево. Он стал цепляться к синхронистке, у которой уже был кавалер из дзюдоистов. В результате пацаны решили выяснить отношения, и дзюдоист основательно навалял метателю молота. Между прочим, тому парню, который первым обозвал меня Герасимом. — Ясно. Ты хочешь сказать, что если уж мужчина-метатель уступил борцу, то тебе тем более ничего не светит, — вздохнула Вера. — Я уже заметила, что охрана тут серьезная. О бегстве остается только мечтать. Лучше прикинуть, для чего нас похитили, — сказала Юрьева. — У Геры на этот счет есть две похожие идеи. И обе крайне сомнительные. Посмотрите, в комнате десять кроватей. Зачем человеку тренеры сразу по десяти видам спорта? — А какая вторая идея? — Будто нам придется участвовать в соревнованиях типа Спартакиады. Только с кем мы будем соревноваться? Сами с собой? — Ну почему. Сначала в гимнастике, потом в плавании, затем в метании молота. И по итогам всех дисциплин будет выявлена абсолютная чемпионка. — Глупости. Я вот, девочки, думаю, что какому-то богатенькому Буратино нравятся сильные тренированные женщины. И он решил устроить из них гарем. — Гарем? Тогда я ему не завидую, — Гера замялась. — Честно говоря, у меня совсем маленький опыт сексуальной жизни. Но один парень оказался замечательным любовником. Он довел меня до состояния, когда я перестала себя контролировать. Мозг окутала сладкая пелена райского наслаждения. В порыве страсти я чересчур сильно обняла своего любовника. Вскоре чувствую — он обмяк. Я думала, что он кончил, а оказалось — кончился. — Совсем? — ужаснулась Юрьева. — Почти. Я сдавила его так сильно, что он потерял сознание. У него оказались сломанными несколько ребер. — На какие только жертвы не идут мужчины ради нас, женщин, — заметила Вера. — Ты, подруга, не иронизируй, а прикинь. Если твоя идея верна, наш Буратино скоро пожалеет о своем опрометчивом решении. И что дальше? — Почему пожалеет? А если он большой сильный мужчина, полный сексуальной энергии. — Размечталась. Видела я наших богатеев. Все они маленькие, толстенькие, с потной лысиной и животом размером с астраханский арбуз. Такого хватит минуты на три, если он не будет слишком торопить события. — Гера, в твоих объятиях он проведет всю оставшуюся жизнь. Такую короткую оставшуюся жизнь. — Подруга, с тобой сегодня невозможно говорить серьезно. Все зубоскалишь. — Да просто смешно. Я представила олигарха, опускающегося с неба на личном вертолете. Он является сюда, в глушь, чтобы жена и деловые партнеры не догадывались о его извращенной страсти. Мы встречаем его в коротеньких платьицах, берем на руки и относим в спальню. И он говорит: «А вас, Гера, я попрошу остаться!» — Ерунда! — вдруг громко сказала Светлана. — Что ерунда? — посмотрели на нее обе девушки. — Я вот думаю над словами Веры. Полная ерунда выходит. Зачем олигарху так рисковать? В комнате стоит десять кроватей. Значит, он должен похитить за короткое время десять человек. Слишком много. Поднимется страшный шум, к делу подключится милиция. Неужели человек, сумевший заработать большие деньги, настолько глуп? Он ведь должен понимать, что куда безопаснее красть нас поодиночке. Похитил одну, натешился и отправляй своих бандитов за второй. Нет, раз мы ему нужны в одном месте одновременно, здесь кроется что-то другое. * * * — Я его видел пару дней назад около здания, а сегодня кто-то проколол мне колесо, — в голосе Валерия Марковича Ломского, совладельца фитнес-центра «Юнона», слышался неподдельный испуг. «Интересно, в какой части тела у тебя находится колесо», — про себя усмехнулся Комбат, а вслух спросил: — Кого вы видели? — Ну, того типа. Одного из бандитов, от которых вы меня избавили. Мне кажется, они хотят взять реванш за свое поражение. Как вы думаете, Борис Иванович? — С ходу мне трудно делать выводы. Давайте договоримся так. Я обмозгую ваши слова и часика в четыре подъеду. У вас нет возражений? — Какие могут быть возражения, Борис Иванович! Жду вас с нетерпением! Комбат повесил трубку. Ломский, конечно, трус и паникер. Что немудрено после тех давних событий, едва не стоивших Валерию Марковичу жизни. Бандит, которого он увидел, был мелкой шушерой, членом обычной дворовой команды, выполнявшей роль дымовой завесы и позволявшей настоящему преступнику скрывать свои действия. Такой способен только прокалывать колеса. Хотя Борис сомневался, что это его рук дело. Короче, Рублев хотел успокоить Ломского, указать на беспочвенность тревог совладельца центра, но вдруг ощутил едва уловимый сигнал тревоги. Интуиция подсказывала Комбату, что в словах Валерия Марковича заключен скрытый смысл, о котором совладелец «Юноны» даже не подозревает. Без двух минут четыре Борис зашел в кабинет Ломского. Валерий Маркович обрадовался Комбату, словно вестнику, явившемуся сообщить об отмене смертной казни. — Опишите человека, которого вы видели, — попросил Комбат. Через три минуты он едва заметно усмехнулся. Как же, как же, знакомый господин. Хотя стоит ли называть господином жалкое отребье по кличке Волдырь… В те годы, когда бандиты обложили своим налогом все потребляемое рядовым человеком, за исключением воздуха и солнечного света, поскольку тут им некого было «крышевать», фитнес-центр тоже делился своими доходами с уголовниками. Поначалу это была одна команда с относительно скромными запросами, потом ее вытеснила другая, лидер которой обладал непомерным аппетитом. Тогда Ломский находился на вторых ролях, решающее слово оставалось за его компаньоном. Он не на шутку схлестнулся с рэкетирами, вознамерившимися за мнимую охрану получать больше трети доходов «Юноны». Компаньон Валерия Марковича даже пригрозил вымогателям — неслыханное в те годы дело — милицией. В ответ бандиты пообещали его убить. Обычно шайки приблатненных пацанов щедры на угрозы, но очень скупы на серьезные дела. Избить или украсть они могут, но на убийство способны только в критической ситуации. Однако вскоре компаньона Ломского нашли мертвым. Эксперты однозначно определили насильственную смерть. Казалось, произошло редкое исключение из правил. На деле все обстояло намного сложнее. Один разбогатевший бизнесмен положил глаз на фитнес-центр. Точнее, на само здание, решив его частично перепрофилировать. Как и большинство состоятельных российских бизнесменов, он начал действовать решительно и не стесняясь в выборе средств. Угрозами люди бизнесмена вынудили мелких держателей акций «Юноны» их продать. Но до установления контроля над фитнес-центром бизнесмену было еще далеко. Его люди разведали обстановку. Они сочли более целесообразной ликвидацию компаньона Валерия Марковича. У того была жена, беззаветно любившая своих детей. Стоило только намекнуть, что их ждет участь мужа, и женщина тут же продала акции за полцены. Тем временем милиция тупо ломилась в закрытую дверь. Причем за этой дверью был тупик. Шайке, рэкетирствовавшей в «Юноне», повезло. На момент убийства все пацаны тусовались в кабаке. Могло бы вообще крупно повезти, но к делу подключился Комбат. С бандитами Рублев обошелся как обычно — помня о существовании закона, но не слишком заморачиваясь. От одного из рэкетиров потянулась ниточка к бизнесмену. Комбат сделал все, что мог. Он обезопасил «Юнону» от посягательств крупного хищника, временно лишил боеспособности главную ударную единицу предпринимателя. Но сам бизнесмен, по большому счету, вышел сухим из воды. Слишком неравным был поединок. С одной стороны Рублев, а с другой — человек, ворочающий десятками миллионов, имеющий связи в кабинетах власти и преступном мире. Если бы между ними завязалась жестокая борьба, Комбат имел бы мало шансов устоять. И Рублев ограничился тем, что было ему под силу… — Скажите, Борис Иванович, как мне быть? На время уехать или взять охранников? — спросил Ломский. «Меньше смотреть телевизор, особенно детективные сериалы», — хотелось ответить Рублеву, но человек, вбивший себе в голову, что ему грозит опасность, не удовлетворился бы такими словами, и Комбат сказал: