— В ружье всего один заряд, а у нас два ствола. Ты же не самоубийца! — Верно. Но и по своим я шмалять не буду. Даже утиной дробью. Они мне ничего плохого не сделали. Угаров не стал тратить время на пререкания, так как передняя лодка уже скрылась в основной протоке, а сунул ружье второму молодому человеку: — Давай! Тот ухватил ствол и навел его в сторону изгнанников. Солдат вырвал у него оружие: — Все ясно. Ты и нас так же легко расшлепаешь, если тебе на это намекнут люди, которые окажутся сильнее. Нам Иуды не нужны. Возвращайся к своим. — Как возвращаться? Они же… — не договорив, парень ткнул рукой в сторону тростника, за которым скрылись лодки. — Это твои проблемы! Но если ты через две минуты не исчезнешь, отправишься на корм рыбам. Парень тяжело вздохнул, скинул одежду и плюхнулся в воду. — Как думаешь, догонит? — спросил Илья Гвоздя. — Одно из двух, либо догонит, либо нет, — хладнокровно ответил Гвоздь. — Кстати, ты верно сделал, что вытурил его. Слишком труслив, и от трусости своей готов утворить любую подлость. А вот Рубец — нормальный мужик, только иногда слишком упрямый. Но это лучше, чем всегда согласный предатель. Теперь Илья знал клички новичков. Осталось представиться самим. — Я — Солдат. А это Артур и… — Угаров задумался, — Балык. — Кто Балык? Я Балык? — изумился односельчанин. — Ну не я же, — сказал под общий смех Илья. Теперь их стало пятеро. Глава 10 После традиционной утренней разминки и душа Комбат занялся холостяцким завтраком. Когда-то этот процесс вызывал исключительно отрицательные эмоции. Набор продуктов был очень скуден, а о полуфабрикатах приходилось только мечтать. Сейчас все изменилось, в магазинах имелся широчайший выбор готовых блюд, которые оставалось лишь бросить на сковородку. Правда, стоило такое питание раза в два дороже, чем приготовленное своими руками, но для Бориса, равнодушного к дорогим вещам и модным развлечениям, было вполне доступно. На что еще тратить деньги человеку, безразличному к материальным соблазнам? Вскоре Комбат заметил одну вещь. Стоило появиться в каком-то магазине отделу, где продавались относительно дешевые и при этом вкусные блюда, и очень скоро в нем начинали толпиться человекообразные существа с казенными мордами и официальными предписаниями. Проходило еще немного времени, и у отдела появлялся другой хозяин, часто лицо нерусской национальности, при котором цены шли вверх, а качество, соответственно, вниз. Тут невольно вспоминался анекдот про человека, работавшего на советском заводе швейных машин. Какие бы детали ни выносил он со своего завода, все равно из них собирался пулемет. Так и в стране. Какие бы ценности и нравственные ориентиры ни провозглашались, кому бы ни принадлежала собственность, все равно получается совок, государство для чиновников, в современном варианте — с примазавшимися к ним бандитами и олигархами! И крохотный в масштабах страны пример это убедительно доказывал. Честный хозяин, работавший для людей, решительно изгонялся, а его место занимал проходимец, задиравший цены на дрянной товар, чтобы чиновников ублажить и при этом себя не обидеть. Едва Комбат переложил на тарелку согревшиеся отбивные и картошку, как зазвонил мобильник. — Привет, Иваныч! — услышал он голос Подберезского. — Какие планы на выходные? — Здорово, Андрюха! Честно говоря, особых планов нет. — Тогда давай махнем на водохранилище, там сегодня водный праздник. — Ты же сам знаешь, что, когда у меня нет планов, меня долго уговаривать не надо. — Отлично, тогда мы сейчас к тебе подскочим. — Почему так рано? Обычно такие праздники раскочегариваются ближе к полудню. — Понимаешь, Комбат, мне организаторы мероприятия сделали небольшой заказ. Я решил доставить оборудование и заодно слегка оттянуться, — немного замявшись, ответил Андрей. — Обратно нас тоже доставит твой человек? — сразу ухватил главный момент Борис. — Да, я с ним договорюсь. — Так даже лучше! Иначе кому-то из нас пришлось бы сидеть за рулем, а скучно пьянствовать водку в одиночестве. — Ты, Иваныч, всегда зришь в корень, за это я тебя особенно уважаю. Жди, скоро будем. На берегу водохранилища только собирались люди. Публика встречалась самая разная — от молодых семейств с маленькими детишками и групп юнцов до граждан достаточно зрелого возраста. День выдался теплый, солнечный, поэтому народ прибывал активно. Некоторые, самые отчаянные, забирались в воду, хотя она еще была довольно холодной. Организаторы выстроили несколько декораций, повсюду работали торговые точки. Больше всего было продавцов шашлыков. Когда Рублев взглянул на цену этого угощения, он скептически заметил: — Вот она, свобода! — Где? — не понял Андрей. — Под твоим носом. Торговцы свободны назначать любую цену, какая только им заблагорассудится. Взяли мясо, полили уксусом, нанизали на шампуры, кое-как обжарили, и цена сразу увеличилась в три раза. Налетайте, граждане, наполняйте свои желудки и опустошайте кошельки. — Но у граждан тоже есть свобода — не покупать, — возразил Подберезский. — Да, есть, но мы не приучены использовать свое право даже в таких мелочах. Кто мешает людям взять еду с собой? Но это зазорно, человек как бы сразу расписывается в собственной бедности, в том, что у него нет денег на бесстыже дорогой шашлык. И он покорно тащится к мангалу, как баран на заклание. А шашлычник подсчитывает выручку, и будь уверен, зарабатывает он побольше инженера или учителя, чего при нормальном государственном устройстве не должно быть в принципе! — Ладно, Комбат, можно подумать, ты запасся едой. — А как же! У меня закуски хватит на двоих. Только водку купим здесь. — Водку я взял, так что мы во всеоружии. Обрати внимание, тут даже специально вкопаны столики для культурно отдыхающих, вроде нас. — Честно говоря, мое внимание обращено в другую сторону. Вроде уже сто раз видел, а до сих пор не могу привыкнуть. — К чему? — А ты посмотри на вон ту девушку. — У которой голова покрашена в малиновый и черный цвета? — Не просто малиновый, а ядовито-малиновый и не просто черный, а какой-то угольно-антрацитовый. — Все нормально, Комбат, надо же этой дурнушке выделиться, привлечь к себе внимание сильного пола. — Она стоит к нам спиной, почему ты назвал ее дурнушкой? — Красивой девушке незачем использовать такие ухищрения, у нее и с обычной прической нет отбоя от парней. — Возможно, ты прав. — Безусловно прав. А вообще здесь хватает любопытных типов. Взгляни на того парня. — Которого? — На роликах. — И что в нем особенного? — Майка. Точнее — надпись. Знаешь, как она переводится с английского? — Нет. Да и ты, насколько я помню, в английском не силен. — Я — да, но была у меня одна подружка с инязовским образованием. И она перевела мне точно такую надпись на очень похожей майке — «Вахлацкий колледж для сексуально озабоченных придурков». Вообще создается впечатление, что эти майки специально штампует черный юморист, издевающийся над нашими познаниями в английском. Моей подружке встречались и другие надписи, гораздо более оскорбительного содержания. — Например? — Погоди, дай вспомню. Ага, «жертва пьяного зачатия» или «я — идиот и горжусь этим». И наша молодежь носит эти шмотки, не подозревая, насколько позорит этим себя. — Ладно, Андрюха, довольно разговоров, занимаем столик. А то начинает припекать, водка согреется. Комбат открыл сумку, вытащил предусмотрительно взятый большой лист чистой бумаги и выложил на него мясо, хлеб и помидоры. Тут же рядом оказались два пластиковых стаканчика, наполнившихся будто сами собой. — Отдыхать — не работать! — вместо тоста сказал Комбат. — Трудно спорить с командиром, особенно если целиком с ним согласен! — отозвался Подберезский. — Бывшим командиром, — уточнил Рублев. Они выпили и с удовольствием закусили, утоляя разыгравшийся на свежем воздухе аппетит. Очень кстати захрипел с надрывом Лепе насчет рюмки водки на столе, которого сменила Вера Брежнева, уверявшая, что она знает пароль и видит ориентир. — Мудрая женщина, — поддержал ее Комбат. — Если пьешь и теряешь ориентир, то пора завязывать. — К нам, Иваныч, это не относится, — заметил Подберезский.