- Ты облобызалась бы со своим любимым братцем, - судорога свела его щеки, как будто он калины наелся. - Знаешь Алевтина, в первый миг я тоже об этом подумал. Но не понравился их приказ тебя правило стрелять во всё, что шевелится. Этот патруль может быть не в курсе твоего существования, пятьдесят на пятьдесят, понимаешь. Люди были настороже, могли сначала нас застрелить, а потом начать разбираться, или выбить мне для почина все зубы, что я тоже не приветствую. Не знаю, Алевтина, допускаю, что поступил неправильно, но сработало, что-то, Локоть недалеко. У нас есть все шансы самостоятельно туда добраться. Женщина засопела, переваривая его слова. - Всё осмыслила? Вопросов нет? Тогда давай вытаскивать наши задницы из этих дебрей. Глава 5 Дальше они брели по дороге, не скрываясь, в полный рост. Настал момент, когда притупилась бдительность и многое из того, что было важным стало несущественным. Как на зло - ни одной машины, ни единой телеги. Населённые пункты на пути им тоже не попадались. Парочка выглядела ужасно. - С таким видом и русские сказки не нужны, вся нежить здесь, - горько пошутила Алевтина по этому поводу. Дорога приближалась к лесу, тянулась вдоль опушки, там валялись поваленные деревья, произрастал ягодный кустарник. Они присели отдохнуть, Алевтина заметно смутилась и жалобно сказала: - Мне нужно по нужде. - Ну так давай, - Зорин равнодушно пожал плечами. - Действуй прямо здесь, я отвернусь, все равно нет никого. - Нет, здесь я не могу, - закочевряжилась Алевтина. - Такое ощущение, что из леса на меня смотрят, только и ждут… - она смущённо потупилась. - Так куда же ты пойдёшь? - его ангельское терпение уже лопалось. - В лес. Логика в этих перлах отсутствовала, даже женская. - Иди уж, - отмахнулся Вадим. - Но только не устраивай затяжных заседаний, я тут покурю на брёвнышке. - Ты это самое… - Алевтина шмыгнула носом. -Отвернись в общем. Ожидание не затянулось: женщина сдавленно вскрикнула, в лесу замычала, треснула ветка, это означало, что ее кто-то куда-то поволок. Спина у Вадима похолодела, возникло сильное жжение под лопаткой. Что, опять? Зорин сидел не шевелясь: бежать, отстреливаться? Нет, это глупо, везде открытое пространство. Чужой взгляд колол его как шило, он медленно поднялся, вернулся, игнорируя кобуру на поясе, стоит дернуться сразу нашпигует пулями. - Подходи, господин полицай, не смущайся. Тут тебя ждут, - прозвучало из леса молодой голос. - Да живей давай, а то пальнём. Алевтина помалкивала, это могло означать что угодно. Зорин двинулся к лесу, протиснулся между кустами боярышника, вступил под полог зелёных крон, за деревом что-то шевельнулось, из-за него выступил человек, слева в канаве завозились люди, снова замычала Алевтина, значит жива еще. Человек сделался ближе, но расплылся как клякса. Жирный пот заливал глаза Вадима, слева и справа что-то шевельнулось, там возникли смазанные силуэты. - Ну привет, - сказал тот человек, что был напротив. - Как дела, куда направляемся? Полюбуйтесь, мужики, до чего обнаглели эти гады. Разгуливают как по аллеи, ничего не боятся, словно тут парк культуры и отдыха, а мы для них стало быть пустое место. - Да в расход их, Гена! - проворчал его товарищ. - Нечего с ними валандаться, это же офицер полиции, да явно не местный – пришлый. Разбираться что ли будем? - То-то и оно, что не местный. На Вадима почти вплотную наехал паренёк с роскошным казачьем чубом, на затылке приплюснутая папаха, одет в брезентовый, плотно подогнанный комбинезон. - Был бы он тут лишний и разговора не возникло бы. Я бы его сразу положил. Эй уважаемый, откуда будете? Как оказались в наших палестинках? Все такое, грязные вы какие-то, оборванные. Из какой задницы, позвольте спросить, вылезли? Обидел вас кто-то? В Локоть направляетесь, искать поддержки и защиты у собратьев по разуму? - А вы кто такие? - хмуро пробормотал Вадим. - Мы такие, какие надо, - отрезал парень. - Вот смотрю я на них, товарищи, не могу отделаться от мысли, что это наши пациенты и надо их кончать. С другой стороны любопытно ведь: какого хрена они тут оказались. Может знают, что интересное, товарищу Задорожному будет крайне любопытно это услышать. Так что выбора у нас нет - надо гнать овец на базу. Не хочется конечно, такой денёк был замечательный. - Слушай, болтун, - начал Зорин. - Так мы ещё и хрюкаем. - Ладно, сам напросился, - парень вскинул автомат, ударил прикладом в лоб - искры брызнули из глаз Вадима, он закачался, расставил ноги, чтобы не упасть, но всё же повалился на землю. Над ним выросл силуэт в дурацкой папахе. - Хочешь знать кто мы такие, дерьмо фашистское? Так слушай… - голос парня звенел. - С тобой говорит Ермаков Геннадий Сергеевич, начальник разведки партизанского соединения товарища Задорожного! Запомни эту фамилию, сука! Именно этот человек прислонит тебя к стенке, выбьет из тебя твои предательские мозги, - партизан опять занес над головой приклад. - Эй Гена, не дури! - осадил его товарищ. - Хочешь пристрелить - другое дело, а если на базу собрался доставить, то на себе тащить прикажешь? - Твоя правда, товарищ Кобылин, - паренёк помялся для порядка, опустил приклад. - Повезло тебе сегодня. Эй, господин полицай, ты жив ещё? - партизан опустился на колени и принялся с силой хлестать Вадима по щекам. – Подъём, скотина! Вставать пора, на зарядку становись. Иващенко, Кобылин хватайте его, Сухов тебе баба, ты клювом не щелкай, а то сбежит. Ржали партизаны оказавшиеся далеко не белыми пушистыми, мычала Алевтина, рот который был заткнут кляпом, земля уплывала из под ног Зорина, сознание брыкалось, его куда-то гнали, пинали по заднице, отвешивали тумаки. Путь был неблизкий, ориентиры в голове Вадима не задержались. Партизаны волокли добычу в самую чащу, шли не по прямой, а каким-то загогулинами, дважды переправлялись через мелкие речушки, несколько раз делали привалы. Алевтину они милостиво избавили от кляпа, она надрывно кашляла. Рослый, седоватый партизан, по фамилии Кобылин хитро переглянулся с товарищами, затянулся самокруткой с вонючей махоркой и резко выдохнул струю дыма ей в лицо. Женщина очнулась, замотала головой, приступ работы сотряс худое тело. Потешался Сухов - жилистый мужик со шрамом на глазу, хихикал невзрачные неприметный Иващенко, Гена Ермаков – осанистый, молодцеватый парень поедал глазами Зорина, загадочно ухмылялся. Руки Вадима были связаны за спиной - это доставляло ему изрядное неудобство, особенно во время ходьбы, балансировать было нечем, ноги двигались как ходули, он постоянно падал, извивался, чтобы встать, просил перевязать перед собой, но получал в ответ только тычки. Путь до базы растянулся на час, со всех сторон вздымалось глухая чаща, корни неприхотливой осины заплетались, цеплялись за сапоги, а между гущами растительности имелись почти незаметные тропки. Впереди возник глубокий овраг, раздвинулись заросли хвоща вьющегося по земле, он прикрывал ступени вырытые в склоне. Из под земли вырос человек в маскировочном облачении, на вид типичный леший. - Всё нормально, Гена? - спросил он. - Кого это вытащите? Ух ты, бабой обзавелись! Славно прошёл разведывательный поиск, да Гена? - Это не баба, а брак, - буркнул Ермаков. - К ней даже прикасаться противно. Алевтина покорно брела со связанными руками, её не били, хотя и не особо упражнялись в галантности. Женщина пришла в себя иногда бросала на Вадима выразительные взгляды. «А ведь молодцом держится, - уважительно думал Зорин. – Помалкивает, терпит. Другая давно разоралась бы, мол, что вы себе позволяете? Мы проводим секретную операцию. Неужели на наших лицах ничего такого не написано?». Партизаны были явно не ряженые, не из банды Арсения: звёздочек и красных лент на головных уборах они не носили, но по отдельным репликам выстраивалось у Вадима такое представление. Узкая тропка привела к оврагу с утопленной падью, лог сгладился, возникла база, скрывающаяся под сенью деревьев с роскошными кронами. Здесь были дощатые бревенчатые постройки, замаскированные сетками, поленница с дровами, баня, немецкая полевая кухня в яме со ступенями. Партизаны прогнали пленников через всю территорию, на них с интересом поглядывали люди, одетые кто во что, подняла голову женщина в платочке, чистившая картошку рядом с кухней, проводила глазами процессию, крепкий пожилой мужчина с окладистой бородой лихо колол берёзовые чурки, он был изрядно в годах, но силы ему ещё хватало. На лавочке, сбитой из горбыля, курил молодой партизан в очках, проблемы со зрением не мешали ему иметь хорошую мускулатуру, но в этот час он её не использовал, задумчиво смотрел как летят щепки. - Курицын, побойся бога, - заявил Ермаков. - Дед Касьян втрое тебя старше, забери у него топор, пусть отдохнёт человек. - Предлагал, - ответил очкарик. - Не хочет, говорит, что сам молод и горяч. А я с ним драться из-за топора буду? Так мне же обухом и прилетит. Гиена проходи, не до тебя детка. Касьян вонзил топор в чурку, вытер рукавом мокрый лоб: - Кого это ты подобрал? - Да вот, гуляли господа, - ответил партизан. – Дама с кавалером, так сказать. В общем, что было, то и подобрал, разбираться будем. - А что на месте не шлёпнули? - осведомился очкарик. - Они нам зачем, солить? Тащат в дом всякое дерьмо, Гена. Партизан выбросил окурок и поднялся, хрустнув коленными суставами. - Слышь, дед Касьян, не надоело ещё выделываться? Давай сюда топор. За спиной скандалили партизаны, смелая женщина управлялась с картошкой, у крыльца дощатой избы возились люди, сгружали с телеги какие-то мешки, слышалась весёлая брань. - Эй, Ермаков! Кого там опять добыл? - закричал розовощёкий партизан. - Давай их сюда, нам нужна грубая тягловая сила. База оказалась довольно разбросанной поскрипывали дощатые мостки, переброшенные через овраг, показались землянки, увенчанные трубами буржуек. Любопытные партизаны глазели как их товарищи кантуют пленников вниз по лестнице к дощатой двери. - Осторожнее, господа фашисты. Дверка не высокая, можно башкой об косяк шарахнутся, - утробно поурчал им в спину Ермаков. - Ах, какая жалость, дамочка, - Гена мстительно засмеялся. – А я же предупреждал, но ничего, ничего. До расстрела заживёт. В командирской землянке было душно, пахло чем-то гнилостным, горела керосиновая лампа, разбрызгивала неяркий свет, в углу нары со скомканными одеялами, посередине кособокий стол с разложенной картой, алюминиевые кружки, закопчённый чайник. Земляные стены были обиты досками, которые не спасали людей от сырости, зловония - партизаны явно не роскошествовали. Конвоиры посадили пленников на лавку, стоявшую в дальнем углу, руки развязывать не стали - зачем? Небольшая познавательная беседа и в расход. На против них сидела явно не рядовая публика. Лысоватый мужчина, одетый в холщовые штаны и воинский китель без знаков различия, задумчиво перебирал документы, реквизированые у Зорина, иногда посматривал в его сторону. Бороду он не носил, но и бриться не любил, густая щетина отливала свинцом, воспалённые глаза были украшены фиолетовыми кругами. Второй был выше, плотнее, хотя не сказать, что моложе, отвислые щёки напоминали бульдожьи брыле. Третий подтянут, сравнительно молод, имел холеное лицо и пронзительный взгляд. Отворилась дверь, заглянула женщина в платочке - та самая, что чистила картошку, вопросительно глянула на мужчину в кителе, в ответ он только покосился на нее, женщина поняла, закрыла дверь и встала у входа. Худышкой, в отличие от Алевтины, она не была, но и полной не назвать, широка в кости, как говорят в народе. - Ну что же, с вами всё понятно, - мужчина бросил документы на стол и пристально уставился на Зорина. Фото товарища Задорожного Вадим видел, оригинал в общем соответствовал изображению, но в жизни выглядел хуже с момента позирования фотографу Федор Вячеславович сильно сдал. - Что забыла в наших весях Брянская вспомогательная полиция? Впрочем о чём я спрашиваю, сотрудничество с господином Каминским движется полным ходом, обмениваетесь опытом, так сказать? А она кто? - Задорожный кивнул на Алевтину. Она сидела с низко опущенной головой, почти не шевелилась. Её документы, в том числе и старый советский паспорт, остались в сумочке, которая теперь находилась не знамо где. - У вас проблемы со слухом, господин Зорин? - едка осведомился Задорожный. - В таком случае может дама сама представится? Алевтина шевельнулась, облизнула сухие губы и снова оцепенела. - Есть встречное предложение, - тихо сказал Вадим. - Для начала представьтесь вы, а уж потом… - Вот паскуда фашистская! - молодой мужчина с холёным лицом скривился как от резкой зубной боли. - Какого хрена мы с ними разговариваем? В овраг да зарыть живьём, чтобы шум не поднимать и патроны не тратить. Задорожный не изменялся в лице, лишь задумчиво склонил голову. У плечистого мужика с дряблым лицом были не глупые глаза в них проснулся интерес, помалкивала женщинам у порога. «Не просто кухарка или баба при штабе, - сообразил Вадим. - Походно-полевая жена много уважаемого товарища Задорожного, а также его советник по ряду вопросов». - Ах простите, любезный, мы забыли, - сокрушённо сказал Задорожный. – Знаете, я с вами соглашусь, в этом нет никакой тайны, поскольку ума не приложу при каких обстоятельствах вы покинули бы нашу базу в живом виде. Охотно представляемся - командир отряда Задорожный Фёдор Вячеславович имею честь, комиссар отряда - товарищ Шаламов Никита Евграфович, - Мужчина с дряблым лицом едва заметно кивнул. - Мой заместитель по боевой части, а также наш комсорг Богомолов Валентин, Софья душа моя, тебя тоже представлять? - Задорожный поднял глаза и не сдержал улыбку. - Ах, Фёдорович Вячеславович. Почему вы меня об этом спрашиваете? - проворковала женщина.