И как только она ввязалась в эту авантюру? Она преподаватель кафедры английского языка в университете Ньюкасла, читает лекции бакалаврам, специализируется на женской прозе. Масскульт ее не интересовал. По крайней мере, в профессиональной жизни. Да, Нина могла полистать детективчик, когда хотелось отвлечься, лежа с гриппом, или если нужно выкинуть из головы очередного любовника. Хотя последнее сейчас было не то чтобы очень актуально. Детективы издательства «Пенгвин» в потрепанных зеленых обложках, утащенные из дома бабушки и дедушки, или серия в твердом переплете «Коллинз крайм клуб», взятая в библиотеке, спасали ее от бессонницы, когда Нина была студенткой. Такую литературу, конечно, нельзя ни воспринимать, ни преподавать всерьез. Но Крисси Керр, ее редактор, настояла: «Тебя публикует крошечное издательство с маленьким бюджетом. Если каждый участник курса купит хотя бы одну твою книгу – уже хорошо. И буклет с этими курсами рассылают повсюду. А еще Миранда Бартон обещала большую статью в “Джорнал”». И Нина согласилась. Провести целую неделю за городом – предложение очень соблазнительное. Да и гонорар тоже весьма кстати. А потом произошло убийство. Какая банальщина, если не сказать нелепость. Если б ей принесли рассказ с подобным сюжетом, она бы, без сомнений, подняла его на смех. Чистая Агата Кристи – в плохом смысле. И то, что убили именно Тони Фердинанда, надо еще хорошенько осмыслить. Но сейчас она слишком устала, чтобы о чем-то думать. Может, перед первым семинаром будет время пройтись по пляжу и проветриться. В столовой блюда с едой были выставлены на буфете. Миранде хотелось сохранить атмосферу эдвардианского особняка, хотя здесь не было горничных в фартучках, только сама Миранда и ее сын. Нина заметила, что она пришла почти последней. Они снова все сидели за одним большим столом, но обслуживали их только на ужине. За завтраком каждый накладывал еду себе самостоятельно. Нина положила в тарелку салат из свежих фруктов, опустила пакетик травяного чая в кружку с горячей водой и поняла, что люди вокруг ведут себя так, будто никакого убийства вчера не произошло. Напротив нее за столом, уткнувшись в «Телеграф», сидел писатель Джайлс Рикард. Среди участников шел разговор о писательстве и бесплодных поисках агента или издателя. Не говорит ли это о том, что начинающий писатель слишком зациклен на себе? А может, дело в двух полицейских, оставленных здесь на ночь, которые тоже сидели в столовой и вовсю налегали на яичницу с беконом. Нина ждала, что вскоре появится вчерашняя толстуха-детектив, но в штатском никто так и не появился. Через некоторое время полицейских сменили двое других, неловко расположившихся возле входных дверей с таким видом, будто они не понимали, что тут делают. Нина захватила куртку из своей комнаты и обратилась к одному из них. – Хочу прогуляться по пляжу, – сказала она. – Вы не против? Мужчина был очень молод, свеж и полон энтузиазма. Наверное, это его первое убийство, и он был рад участвовать в расследовании. Вполне возможно, он проснулся сегодня, думая, что жизнь прекрасна и у него лучшая работа на свете. – Вы ненадолго? Она пообещала, что не задержится – через час урок. Но подышать свежим воздухом и размяться хотелось. – Если не удастся выбраться хоть ненамного – я сойду с ума. Полицейский посторонился, пропуская ее, и пожелал вслед: – Приятной прогулки! Алекс Бартон наполнял кормушки для птиц рядом с террасой. Он был так сосредоточен, что не заметил ее. Нина понаблюдала за ним с минуту и отметила, как привыкли к нему эти маленькие птички. Они сидели на столе в нескольких сантиметрах от Алекса, явно не беспокоясь о его близости. Малиновка расположилась на деревянной подставке, на которой стояла узкая клетка с кормом. Дорожка вела прямо из сада к пляжу. В отлив здесь был песок, а во время прилива виднелись только камни и галька. Утром стелился туман, а сейчас уже пробивалось солнце, светившее ей прямо в глаза. Знакомый запах соли и подгнивающих водорослей напомнил ей о детстве и каникулах. Вовсю кричали чайки. В какой-то момент она оглянулась на дом, увидела комнату из стекла, в окнах которой отражался солнечный свет. Но из-за навеса было совершенно неясно, что творится на балконе. Как хорошо оказаться на улице после замкнутого, давящего пространства дома. Вода была спокойной и как будто маслянистой. Нина отыскала несколько плоских камешков, собираясь запустить их по водной поверхности. Один из снарядов отскочил целых пять раз, и она обрадовалась. Снова вспомнилась юность, каникулы в доме бабушки и дедушки – лето с Энид Блайтон, лето исследований и пикников. Вернувшись в дом, Нина заметила облегчение в глазах молодого полицейского. Как забавно. Может, ему сделали выговор за то, что он выпустил ее на прогулку, и пообещали большие неприятности, если она сбежит. Ни Веры Стенхоуп, ни ее коллеги по-прежнему видно не было. Может, все закончилось, подумала она. Арестовали эту Джоанну Тобин и к нам приставать больше не будут. Нина вспомнила о коротком рассказе Джоанны, который женщина сдала буквально накануне. Та явно гордилась тем, что написала. Нина как раз заходила в дом, когда подъехал микроавтобус, из которого высыпала болтающая и смеющаяся группа людей в форме. Она долго не могла понять, зачем они прибыли, а потом наконец смекнула – будут обыскивать сад. Потом весь день то и дело мелькали их лица: они бродили по лужайкам, рыскали среди деревьев. Алекс тоже вернулся в дом. Он, согнувшись, чистил каминную решетку в гостиной и сметал остатки золы в большой плоский ржавый совок. На нем были джинсы и обтягивающая черная футболка. Нина и раньше замечала, что ему никогда не холодно. Он услышал, как она вошла, и обернулся. – Прошу прощения. Убраться здесь надо было еще вчера вечером. Но после того, что случилось… – Как Миранда себя чувствует? На самом деле ее совершенно не заботило самочувствие Миранды. Женщина ей не понравилась с той самой минуты, как она оказалась в Доме писателей. Может, даже раньше. Но Нина из вежливости решила поинтересоваться. Алекс выпрямился и высыпал пепел в металлическое ведро. – В порядке. Они с Тони не особо близко общались. По крайней мере последнее время – точно нет. Да и по работе последние несколько лет они тоже ничего вместе не делали. Но его убийство, конечно, шокировало ее. Думаю, отсюда и истерика. – А я думала, они большие друзья. По крайней мере, Фердинанду очень нравилось делать вид, что так оно и есть. Молодой человек резко посмотрел на Нину: – Когда-то давно – да. Сейчас уже нет. Нина достала конспекты. Это была стандартная лекция о структуре короткого рассказа. Она уже столько раз проводила подобную лекцию, что могла прочесть ее с закрытыми глазами. Нина взглянула на часы – оставалось десять минут. Скоро начнут собираться заинтересовавшиеся слушатели. Прошел час, и они сделали перерыв на кофе. Лекция прошла неплохо: участники курса смеялись в нужных местах, выглядели сосредоточенными, вели записи. Нине нравилось преподавать взрослым людям даже больше, чем ее обычным студентам старших курсов, которые любили держаться холодно и незаинтересованно. Но сейчас складывалось впечатление, что все действуют словно на автомате. Неужели они думают о настоящем преступлении, пока Нина рассуждает о вымышленных? – Рассказ – это всегда «что, если?», – говорила она. – Что, если этот персонаж поступит вот так? А что, если все вовсе не так, как кажется. Попивая черный кофе без кофеина и прислушиваясь к ведущимся вокруг разговорам, Нина понимала, что у нее есть парочка своих вопросов: вдруг Джоанна Тобин все-таки не убивала Тони? Что будет, если я расскажу детективу все, что знаю о Тони Фердинанде? После перерыва Нина дала группе упражнение. В комнате было тихо и тепло – работали батареи и грело солнце, проникавшее сквозь большие окна. Она начинала думать о своем – о том, что было на самом деле, и своих мечтах. Вот чем занимаются писатели, думала Нина. Всегда что-то выдумываем, даже если пишем о себе. И все наши воспоминания немножко додуманы, подправлены. Она считала себя писательницей, хотя ее работы публиковались только в небольшом независимом издательстве, расположенном в диких землях Нортумберленда. В ее рассказе (или в ее воспоминаниях) ей был двадцать один год. Яркая молодая девушка, только что окончившая Бристольский университет. Диплом с отличием, специальность – английская литература. Она проводила лето в доме бабушки и дедушки в Нортумберленде, вечерами работала в местном пабе, а днем писала. Роман, конечно. Прекрасный женский роман о взрослении и любви. Книга была радостная, живая, думала Нина. Легкая, как ручей. Тем прекрасным летом она сидела в саду за шатким деревянным столом с ноутбуком, выстукивая по две тысячи слов в день. Сейчас она так писать уже не сможет – слишком циничной стала. А бабушка с дедушкой восхищенно за ней наблюдали и прерывали ее только иногда, принося что-нибудь попить, малину из сада или кусочек домашнего пирога. Нина заерзала на стуле и взглянула на часы. Время, отведенное группе на упражнение, закончилось. Теперь они будут зачитывать свои работы вслух, а она даст им умные, полезные и добрые советы. Ее собственный рассказ подождет. Толстуха-детектив неожиданно нагрянула во время обеда. Она пришла с симпатичным помощником и наливала суп в тарелку так, будто не ела пару недель, отрезая себе вдобавок толстые ломти свежеиспеченного хлеба и намазывая их маслом. Нина наблюдала за ней с другого конца стола. Она пыталась прислушаться к разговору детективов, но рядом сидел Ленни Томас, требовавший, чтобы на него обратили внимание и приободрили. – Вы думаете, у меня есть шансы попасть на курс в Святую Урсулу? Даже после смерти Тони Фердинанда? – Я думаю, вы могли бы найти издателя, но не уверена, что Святая Урсула сейчас вам особенно нужна. У вас свежий и оригинальный взгляд. Издатели это заметят. Тони Фердинанд им для этого не нужен. И вы мечта любого пиарщика. Были в тюрьме, родом из шахтерского поселка. Вас раскрутить гораздо проще, чем женщину с хорошим достатком или университетскую преподавательницу средних лет. Все среднее чаще всего посредственное. Нина поняла, как жалко звучит. И как завидует этому восторженному мужчине, вдруг открывшему для себя страсть к писательству. Тому, как легко ему увлечь читателя простотой своего слога, достоверностью описаний. Она повернулась к соседу слева. Марк Уинтертон, может, и скучный, зато с ним не чувствуешь себя неловко. Писал он крепко, но примитивно, без искорки и юмора. Польза для слушателей курса от него была в том, что раньше он работал полицейским. Высокий, седовласый, вежливый, Марк отвечал на вопросы слушателей о криминалистике, судебной системе, различных процедурах и делал это всегда дружелюбно и приветливо. – Это для вас странно, наверное, Марк, – начала Нина. – В смысле, наблюдать за расследованием со стороны. – Да, странно. Он был неместным и говорил с северным акцентом, который Нина раньше не слышала. – Вы не жалеете, что ушли? – спросила она с искренним интересом. – Разве после такой ответственной и сложной работы жизнь не кажется слишком тихой? Вы поэтому начали писать о полицейских буднях? Чтобы вспомнить, каково было? Марк осторожно покачал головой: – Работа у меня была очень напряженная, и вы даже не представляете, как я рад, что теперь это все в прошлом. – Тогда почему вы решили заняться детективами? – Я прочитал все пособия, – сказал он так, будто ответ был очевиден. – О том, как стать писателем. Во всех говорится, что писать нужно о том, что знаешь. На службу я пошел в шестнадцать. Больше ничего и не знаю. – Но жизнь не ограничивается работой. Нина задумалась, так ли это в ее случае. Она же вечно прикрывалась работой, избегая отношений. – Вы женаты? Марк улыбнулся: – Разведен. Работа сказалась. Два сына, пять внуков. Он сделал паузу. – Была еще дочь, но она умерла совсем молодой. – Тогда вы могли бы писать детскую фантастику. Или о том, что такое потерять ребенка. Вы же знаете это. – Думаете, можно сделать рассказ из личной истории? – Не всегда, – ответила Нина. – Но это возможно. Если захотите попробовать, я буду рада помочь. – Спасибо, ловлю на слове! Его лицо вдруг просияло, и Нина решила, что свой гонорар она отработала одним только этим разговором. На другом конце стола инспектор Стенхоуп уже закончила обедать и встала. Нина заметила, что та забрызгала супом кофту, и ей захотелось взять салфетку и почистить ее. – Дамы и господа, нам очень жаль, но мы вынуждены снова вас побеспокоить. Ничего подобного, подумала Нина. Тебе все это очень нравится. Ты не такая, как Марк Уинтертон. Ты любишь постоянное напряжение. Наверное, думаешь, что все мы здесь – страшные снобы и кое-какие неудобства нам не повредят. Инспектор продолжила: – Сегодня днем мы соберем показания свидетелей. Мы с сержантом Эшвортом будем в часовне. Вас вскоре позовут. Будем признательны, если на время нашей работы Дом писателей вы покидать не будете. Нине показалось или это действительно выпад в ее сторону – после вчерашних замечаний и утренней прогулки? А затем, как бы подкрепляя это предположение, инспектор, помолчав, оглядела комнату и сказала: – Начнем, наверное, с мисс Бэкворт? Глава 10