– Возможно. Вера поняла: Ленни не сильно жаждал успеха и был не слишком уверен в себе, чтобы попробовать пробиться. Она кивнула на дверь: – Как она? – Не беспокоит, – ответил Ленни. – Тихая совсем. И он отошел в сторону, пропуская Веру. – Хотите, зайду с вами? – Нет, и так нормально. Лучше налей себе чая. Она заметила, как Ленни немного расстроился, но он ушел, ничего не сказав. Джоанна сидела у окна и смотрела в сад. Уже совсем стемнело – вряд ли она что-то могла разглядеть. Она наверняка слышала, как открылась дверь, но поворачиваться не стала. Так и сидела, словно потерявшись в своем собственном мире. – Ну, подруга, ты и попала. Вера присела на край кровати. Она могла бы сесть на стул, стоявший возле письменного стола, но так удобнее и ближе к Джоанне. И если б Джоанна немного повернула голову, то Вера оказалась бы в пределах ее видимости. – Один вопрос, – продолжила Вера. – Ты заставила его выйти на балкон, а потом зарезала или сначала зарезала в комнате, а потом вытащила на улицу? Что-то не могу понять. Мы узнаем, конечно, когда приедет патологоанатом, но так ты сэкономишь нам немного времени. В зимнем саду крови я не заметила, значит, все произошло на балконе? Джоанна обернулась и будто только сейчас заметила Веру. Ее поза была почти царственной. – Я не убивала его. Джоанна, как и сказал Ленни, вела себя совершенно спокойно. – Будет тебе. Тебя видели в комнате из стекла с ножом в руке! – Все верно, – согласилась Джоанна. Говорила она, как и всегда, с сильным южным акцентом, отчего в голове тут же возникал образ этакой хозяйки поместья, открывающей деревенский праздник, или жены колониального губернатора. Прямо-таки леди Макбет. – Мне нужна твоя одежда, для экспертизы. Вера решила, что Джоанна совсем выжила из ума и одежду у нее надо забрать по-хорошему, пока она сговорчивая. – Я была в той комнате, – согласилась Джоанна. – Но никого не убивала. Я его даже не видела. Наверное, он уже был мертв. И хотя в убийстве женщина не сознавалась, она встала и начала раздеваться. Наготы она никогда не стеснялась. Однажды в очень жаркий июльский день Вера застала ее голой в пруду недалеко от фермы. Та громко рассмеялась, глядя на удивленную Веру: давай сюда, вода отличная! Она все лето проработала в поле, и кожа ее до сих пор была загорелой, а тело – мягким и податливым. Вера увидела на крючке халат и бросила ей. Решив начать сначала, она спросила: – Как ты вообще здесь оказалась? Джоанна накинула халат и завязала пояс. Халат был шелковый и напоминал кимоно. Куплен он был всего за несколько пенсов в комиссионке, и Джоанна гордо принесла его домой, чтобы похвастаться перед Джеком. – Разве для подобных бесед мне не положен адвокат? Джоанна произнесла эту фразу так неожиданно властно и повелительно, что Вера удивилась. – Думаю, нет. Но, если хочешь, давай все отложим до полицейского участка. Будут адвокаты, все под запись и по правилам. Так даже лучше. Я же еще не арестовала тебя и не огласила твои права. По лицу Джоанны как будто пробежала тень. – Извини, я всегда становлюсь такой, когда мне страшно. – Джек сказал, ты перестала пить таблетки. Упоминание Джека застало ее врасплох, и на мгновение Вере показалось, что она сейчас расплачется. – На пару недель перестала, но снова начала. Я поняла, сейчас не время завязывать. И кто знает, настанет ли это время когда-нибудь. Она посмотрела на Веру и широко улыбнулась: – Не переживай. Я не сержусь. Вере показалось, что она говорит правду. Вот Джоанна, которую она хорошо знает: шумная и причудливая, но рассуждает здраво. Но почему она зарезала этого эксперта по английской литературе? – Давай еще раз, – повторила Вера. – Как ты здесь оказалась? – Мне казалось, я неплохо пишу, – начала Джоанна, будто с трудом подбирая нужные слова. – По крайней мере, я думала, мне есть что сказать. Увидела статью о Доме писателей в «Ньюкасл джорнал». Они проводили что-то вроде конкурса. Я им кое-что отправила. Написала о Франции, о моей жизни там. Подробности, которые засели у меня в голове. В общем, я выиграла, и они выделили мне стипендию. Недельное обучение. Все бесплатно. – Почему ты ни о чем не рассказала Джеку? Разве он был бы против? Он бы порадовался за тебя. – Он думает, лучше не ворошить прошлое. Джоанна отвернулась и посмотрела в темноту за окном. Она могла увидеть только собственное отражение в стекле. – Он все принимает на свой счет. Думает, его одного мне должно быть достаточно. – Потому что одной тебя достаточно для него? – спросила Вера. – Он меня обожает, и я должна быть благодарна. Я очень благодарна. Вере показалось странным вести подобный разговор с человеком, которого обвиняют в том, что он воткнул нож в сердце другому человеку. Но зато Джоанна расслабилась и говорила более открыто. – Благодарность – сложное чувство, – сказала Вера. – Мне оно тоже дается непросто. Предпочитаю, чтобы люди были благодарны мне, а не наоборот. – Да, – Джоанна улыбнулась. – У меня так же. – Значит, ты выиграла в конкурсе и хотела отвлечься на несколько дней? Пожить для себя? Отдохнуть от фермы и Джека? Джоанна подалась вперед, и ее длинная коса упала ей на плечо. – Не совсем. Мне хотелось разобраться в своем прошлом, все осмыслить. Оглянуться и свежим взглядом оценить мой первый брак. – Эх, подруга, ты как будто к психотерапевту приехала, а не рассказики писать. Джоанна запрокинула голову и залилась щедрым, глубоким смехом. Этот смех Вера помнила по вечеринкам и ужинам на их ферме. Этот смех унес ее из этого странного дома с полками книг и рукописями обратно в реальный мир, где на лугах пасутся ягнята, пахнет свежей землей и дождем. – Ты бы видела эти занятия, – сказала Джоанна. – Им надо тебя нанять: сидела бы на семинарах и следила, чтобы никто не писал пошлую чушь. – Но сейчас я здесь, потому что убили человека, – еще раз напомнила Вера. Какое-то время они сидели молча, глядя друг на друга. – Я не убивала, – повторила Джоанна. – Он мне не нравился, но я его не убивала. Вера больше не могла расспрашивать Джоанну, иначе это выйдет за рамки регламента. Главный подозреваемый – соседка, даже, можно сказать, подруга, так что налицо конфликт интересов. И сидят они наедине. Ни свидетелей, ни диктофона. Надо немедленно позвать одного из местных констеблей. Он посадит Джоанну в полицейскую машину и отвезет в участок. Там ей найдут дежурного адвоката, а кто-то из сотрудников ее допросит. Но Вера так и осталась сидеть на месте и ничего не сказала. Она детектив – и слушать других умела лучше всего. – Тони хотел со мной переспать, – продолжила Джоанна. – В каком-то смысле – очень лестно, и на мгновение я поддалась искушению. Он симпатичный, но уж больно прилизанный. Скучно. Я давно не получала таких предложений, но, естественно, отказала ему. – Почему естественно? Вера думала, хиппи относятся к сексу очень легко. Так же легко, как к голому телу. Да и вообще, разве свободные нравы – не то, чем они славятся? Джоанна резко подняла глаза. – Он мне не нравился, – сказала она так, будто ответ очевиден. – Не в моем вкусе. И как человек – мерзкий. – В каком смысле мерзкий? Вера не хотела задавать лишних вопросов, тем более вот-вот должен приехать Джо Эшворт. Она успела позвонить ему до разговора с Джоанной. С Джо можно продолжить беседу, не нарушая правила. Он бы взял все в свои руки. Но Вере хотелось знать, что спровоцировало столь абсурдное преступление. И лучшего источника информации, чем Джоанна, не найти. Неважно – подозреваемая она или свидетель. – Он был жадным, – сказала Джоанна после минутного раздумья. – Ненавижу жадных. Такой отвратительный мелкий порок. Как будто деньги важны! – Для многих людей – очень даже. – Только для тех, у кого в жизни нет ничего по-настоящему ценного! Снова этот властный тон. – Но я не хочу говорить о нем плохо. Смерти он не заслуживал. Никто не заслуживает умирать раньше положенного. – Зачем ты пошла в комнату из стекла? – уточнила Вера. – Все знали, что это его любимое место. И если он так тебе не нравился, что ты там забыла? – Я пошла, потому что он попросил прийти. Глупо, конечно. Но, честно говоря, я никогда особой мудростью не отличалась.