Сюзанна едва успевает заметить тень дрожи, пробежавшую по лицу Адама. – Адам, обещаю, что никогда не нарушу своего слова, если только у меня не будет иного выхода. Я здесь, чтобы вам помочь. Это для меня важнее всего. Но я не смогу, если вы не будете полностью мне доверять. Положитесь на меня. – Значит, есть какое-то правило? Как закон? – переспрашивает Адам. – Вы не сможете ничего рассказать, если только я не разрешу? Например, не знаю… властям. Или полиции. – Глаза Адама подглядывают за ней из-за челки. Сюзанна едва сдерживается, чтобы не выдать удивления. – Все верно, – отвечает она. – Я никому ничего о вас не смогу рассказать, если только не буду уверена, что вы можете кому-то навредить, включая вас самих, и это будет единственный способ вас обезопасить. Адам взвешивает ее слова. Пытается решить, предполагает Сюзанна. Наконец он выдыхает: – Можно я начну с самого начала? – Пожалуйста, – говорит Сюзанна. – Есть одна девушка… Если бы Сюзанну заставили угадать заранее, она бы, наверное, додумалась, что как-то так и начнется рассказ Адама. Девушка или парень, другого быть не могло. Адам не похож на гомосексуала, но раньше Сюзанну заставали врасплох сексуальные наклонности клиентов. Она их не осуждает. У нее много пороков, но этого за ней не водилось. Не то что у Нила, бывшего мужа, который однажды признался: больше всего он боится, что их сын Джейкоб – или Джейк, как его называли родители и друзья, окажется «не таким». Тогда Сюзанну это поразило, теперь же казалось смешным: конечно, это все предрассудки, но ведь было время, когда его больше всего волновало то, как его сын впервые влюбится. – Она младше меня. Эта девушка. Ненамного, всего на три года. До Сюзанны доходит, что она до сих пор не знает, сколько лет Адаму. Если ему на самом деле лет девятнадцать-двадцать, то девушке должно быть шестнадцать или семнадцать. На два или три года старше, чем ее собственная дочь, Эмили. – Мне кажется, она очень симпатичная. Да что там симпатичная. Она красавица. Стройная, невысокая. И у нее восхитительные волосы, ну, как я не знаю что. Как полированное дерево. Каштановые, но с рыжеватым проблеском, даже золотистым, и светятся, как в рекламе шампуня. У нее такой смех. Кто-то назовет его грязным, но на самом деле все наоборот. Он удивительно чистый, ни капли злобы. Когда она смеется, всем вокруг тоже хочется смеяться. Понимаете? Сюзанна кивает, но Адам замолкает, внезапно сжимает губы, словно смутился. А может он беспокоится, что выглядит сентиментальным дурачком, может, он и сам себя таким считает, но женщина видит в нем всего лишь влюбленного мальчика. – Наверное, она очень привлекательная девушка. Адам сначала будто боится, что Сюзанна его дразнит, но потом одаривает ее краешком школярской улыбки. – Очень. Конечно, очень привлекательная. Наверное, поэтому я так и волнуюсь. Потому что… – Улыбка замерла и исчезла. – Почему? Почему вы так беспокоитесь? – Потому что… Сюзанна выжидает. – Я боюсь навредить ей, – говорит Адам, и в повисшей тишине они чувствуют, что оба понимают: речь не о чувствах. Сюзанна старается не сбить его. – Почему вы боитесь, что можете ей навредить? То, как Адам сейчас на нее смотрит… так же, как когда он впервые упомянул о своей «проблеме» («Я кое-что хочу сделать») – с лица сошла всякая невинность. Сюзанне внезапно приходит в голову, что проблемы Адама гораздо серьезнее, чем ей показалось сначала, и с ним действительно следует быть начеку. Предчувствие быстро уходит, и возвращается уверенность – что бы в Адаме ни настораживало ее, дело в ее собственном прошлом, а не в его. Иными словами, это ее проблемы, ее груз. – Адам? Почему вы боитесь, что можете ей навредить? – повторяет Сюзанна вопрос. – Просто… – Адам делает вдох и медленно выдыхает. Наконец он решается: – Мне кажется, так будет правильно. Я не могу описать это иначе. Словно… – Он обрывает себя на полуслове и трясет головой. – Говорите, Адам. Помните, я здесь не чтобы осуждать. Если не удастся сразу подобрать верные слова, вы всегда сможете забрать их обратно. У нас достаточно времени, чтобы во всем разобраться. Она ждет. – Адам, почему вы боитесь, что можете… – Потому что она этого заслуживает. – Адам внезапно выплескивает чувства наружу. На этот раз у него на лице искренний гнев. Он наклоняется вперед, упирается локтями в колени, в его глазах проступает страсть, воодушевление, и продолжает: – Только речь, наверное, даже не о ней. На самом деле я имею в виду… Сюзанна смотрит на него, потрясенная силой проявления чувств. О ком он? В обычной ситуации Сюзанна подумала бы, что он говорит о себе самом, возможно, что он сам должен страдать, может быть, подсознательно он не верит, что достоин отношений. Странно. Она не может отделаться от ощущения, что он думает о ком-то совершенно другом. – Нет, не знаю, – вздыхает Адам, откидываясь на спинку и складывая руки. Сюзанна позволяет паузе затянуться. – Давайте вернемся назад, – наконец предлагает она. – Попробуем еще раз? Адам вопросительно смотрит на нее. – Вы можете рассказать о своих родителях? – просит Сюзанна. – О детстве? Странная вспышка в глазах Адама, Сюзанна не вполне поняла, что это значит. Он раздражен? Злится? Или это триумф? Все что угодно. Все одновременно. Или что-то совсем иное. – Вы сказали, что выросли в Лондоне, – продолжает добиваться своего Сюзанна. – Это так? – Да. То есть нет. Я родился в Лондоне, но вырос я не там, – поясняет Адам. – Я вырос в некотором смысле повсюду. – Ваши родители путешествовали? – Отец. Хотя я не уверен, что путешествовать – это подходящее слово. Скорее, бежал. – Почему? – Считал себя пустым местом. – Он едва сдерживает вспышку гнева. Сюзанна видит, что в глубине скрывается что-то еще, только она никак не может понять, что именно. Она решает сменить тему: – А что с вашей мамой, Адам? Адам кривит губы и намеренно пропускает вопрос мимо ушей. – Я знаю, о чем вы думаете, – заявляет он вместо этого. Сюзанна сразу верит ему. – Вы думаете о моем прошлом, – продолжает Адам. – Может ли оно быть виновато в этом. В том, как я сейчас себя чувствую. Сюзанна улыбается – и Адаму, и самой себе. – Да, это правда. – Наверное, вы правы. Даже наверняка. У Сюзанны сужаются глаза. – Почему вы так говорите? – Так всегда бывает. Откуда мы родом, тайны нашего прошлого – от них не отделаться. Они определяют нас. Контролируют нас. Иногда ловят в ловушку. – Адам пристально глядит на нее. – Вы так не считаете? Сюзанна ошеломленно смотрит на него. Ледяной холод сковывает ей плечи. Она встает. Отмечает, что он следит за ней, обходит стол и оказывается на стороне Адама. – Что-то случилось? – Она слышит, как Адам наклоняется вперед. – Я что-то не так сказал? Сюзанна выдавливает из себя улыбку. Старается, чтобы Адам заметил ее, но не оборачивается к нему полностью. Еще чуть-чуть. Еще секундочку. – Да нет, конечно. Я просто искала ручку. И блокнот, – она делает вид, что шарит по столу. – Вы будете записывать? Я думал, это не полагается. Последний терапевт, у которого я был, сказал, что это мешает процессу. Вот оно: Сюзанна в первый раз понимает, что Адам не был с ней честен. Он утверждал, что не был раньше у психолога, и теперь простое замечание выдало его. – Смотрите, я что-то скажу, вы запишете. А потом я изменю то, что собирался сказать, в зависимости от того, что именно вы запишете, – объясняет Адам. Что-то плохое. Потому что она это заслуживает. Он солгал. Невелика беда. Клиенты вечно что-то скрывают. А правда субъективна, Сюзанна это знает. Разве не этому ее учили на тренингах? Важно то, что клиент считает правдой, а не факты или выдумка. Тайны нашего прошлого.