Где-то в полдень я проехал мимо дома Хорн на Мурленд-роуд и припарковался на противоположной стороне, так было удобнее наблюдать и не возбуждать ненужный интерес со стороны обычных обывателей. Гелфан все утро протаскался за Кэтрин по пустырю за сталеплавильным заводом и только теперь позвонил мне и сообщил, что она наконец-то едет к себе домой. Я чуть сполз с сиденья вниз, устраиваясь поудобнее, придется еще немного подождать. Улица была почти пустынна, лишь перед домом Кэтрин на ступеньках лестницы сидел пухлощекий пацан, уткнувшись в свой мобильник. Майк с утра сгонял к Вильямс в Тонтег, и привез оттуда не очень хорошие новости. Бренда посмотрела запись и сказала, что не уверенна, девушка, то есть Кэтрин очень похожа на Энни, но ей показалось, что та была полнее и посимпатичней. Неважно. Все это полная херня по сравнению с тем, что я узнал о Кэтрин Хорн чуть больше часа назад. Я потер лицо, приказывая взбодриться, от пачки сигарет, выкуренной за последние восемь часов, голова гудела. Остаток ночи и часть утра мне пришлось провести на месте преступления. Пенарт люксовый район, где живут богатенькие буратино и там не каждый день случаются убийства. И когда я ночью подъехал на Марин Парейд, перед домом, где был найден труп, отсутствовала обычная, для подобных случаев, толпа из любопытных, никто не пришел поинтересоваться, что происходит. Воспитанные, чистенькие снобы наблюдали за всей кутерьмой из-за своих тяжелых дорогущих портьер, аккуратно отвернув их двумя пальцами и попивая из бокалов шардоне или еще там какую бурду. Трехэтажный особняк, увитый плющом и диким виноградом, светился всеми окнами. На большой открытой террасе одиноко стоял Френк, экипированный в бахилы и защитный комбинезон, и курил, стряхивая пепел в пустой стаканчик из-под кофе; туда же он бросил окурок, чтобы ненароком не наследить на месте преступления. Его группа работала внутри дома, слышно было, как они о чем-то переговариваются и смеются. Огромная столовая на первом этаже была роскошна, я остановился на ее пороге и понял сразу, что так насмешило криминалистов. На полу, около шикарного стола из цельного дуба, лежал мужчина лет сорока в коротеньком голубеньком халате. Подол его экзотического одеяния задрался, неприлично обнажая чахлые сморщенные гениталии и костлявые, волосатые ноги, под которыми растеклась лужа мочи. На голове красовался парик с длинными светлыми локонами. Он лежал на спине, раскинув руки в стороны и пальцев, насколько я видел со своего места, не было. – Наверное, он играл в БДСМ-игры. Ну, или в ролевые, – предположил Френки за моей спиной. Я же мысленно поздравил себя с серией. Убитым оказался Говард Рей, владелец крупной строительной компании. Не женат, детей нет, проживал один. Обнаружила труп экономка, которая получила в три часа ночи смс на свой мобильник от Рея с приказом незамедлительно приехать к нему. Экономка оказалась женщиной исполнительной и раз уж ей приказали, тут же не задавая вопросов, отправилась к своему работодателю. Входная дверь была открыта, совсем как в случае с Дэвисом. Из дома, по словам экономки, пропали только ноутбук, процессор и мобильник погибшего. Остальное – кредитки и ценности, которых было великое множество, оказались нетронутыми. Убийца лишь скромно прихватил небольшую сумму наличными, около ста фунтов, которую экономка хранила в верхнем шкафчике на кухне про запас. Рейни, приехавший с недовольной мордой на место преступления, видимо его вытащили из тепленькой постельки бывшей миссис Браун, высказал предварительное заключение о причине смерти Говарда Рея. Его задушили, причем руками, кровоизлияние полностью окрасило белки глаз в красный цвет. На шее погибшего явственно проступали характерные гематомы, и не считая пальцев на руках, они были единственными видимыми повреждениями на теле, которое, кстати, даже не успело остыть. С момента смерти прошло не более трех-четырех часов, таков был вердикт Роби. Покинув Пенарт два часа назад, я решил заскочить ненадолго в реабилитационный Центр на Сейнт-Энтони-роуд и ненавязчиво опросил там коллег Хорн. Все отзывались о ней с положительной стороны, но особа она была очень замкнутая и дружбы за два года работы так ни с кем и не завела. Пока я мило беседовал с приятной во всех отношениях мисс Элис Купер, этакой длинноногой Венерой средних лет, у меня даже возникло небольшое желание пригласить ее куда-нибудь вечерком. Мне на мобильник позвонил Андерсон, который должен был после встречи с Брендой навести справки по поводу жизни Хорн в Ньюпорте. Я, извинившись перед дамочкой, вышел в коридор из ее кабинета, обвешанного рисунками депрессивных подростков, и ответил на вызов. – Ну, Майк порадуй меня чем-нибудь. Говорить он начал с воодушевлением. – Я только что отзвонился, навел справки через своего бывшего сокурсника. Кэтрин Хорн прожила в Ньпорте почти до восемнадцати лет. Она из обеспеченной семьи, отец, занимавшийся недвижимостью, умер рано, ее мать повторно вышла замуж, когда дочери было три года за Джона Кертиса. – Так, стоп. Холодок пробежал по спине. Похоже, наблюдатель, которого я засек сегодня ночью за домом Хорн – Джон. Не зря мне показалось, что я уже где-то видел эту широкую спину и осторожную походку. Майк молчал, ждал приказа продолжать. – Что еще? – Кертис удочерил Кэтрин, дал ей свою фамилию, но потом она в лет шестнадцать вернула себе прежнюю. Да и еще кое-что её мать умерла, повесилась двенадцать лет назад. Майк, сделав паузу, подумал и, наконец, задал вопрос, который его мучил. – Джон Кертис, он старший констебль в Ньюпорте, вы его знаете? Я понял, как серьезно оплошал, позволив Андерсону сделать звонок в соседнее графство. – Слушай, Майки, ты можешь пока попридержать коней и не докладывать шефу? – Я… – он явно не знал, что и ответить. Может мне удастся сыграть на его честолюбии. – Я прекрасно знаю о твоих отчетах перед шефом. Но тут, понимаешь, дело очень щепетильное. Мы, – я сделал ударение на этом слове. – Мы вчера облажались и заграбастали девчонку случайно. Ложанулся я, но и ты тоже попал по уши в дерьмо. Нам как двум взрослым мужикам следует, конечно, принести извинения мисс Хорн, что я сейчас и сделаю за нас двоих. Но самое главное, я сам лично позвоню Кертису и объясню ему всю ситуацию, может по старой дружбе, он не будет поднимать скандал. Меня он точно простит, а вот тебя? Даже не знаю… Может тебе стоит сделать вид что ты здесь ни при чем и ничего не видел? – Хорошо. Я не был вчера в Рот Рекрейшен, – ответил Майк. Быстро соображает, далеко пойдет. – Твой бывший сокурсник надеюсь не проболтается? Слив информации был очень нежелателен, не хотелось, чтобы Джон заподозрил что-то неладное раньше времени. – Он работает в архиве, я с ним переговорю. – Не забудь, что я взял все на себя, прикрыв твою хитрую задницу. Давай отбой. Я, не прощаясь с очаровательной мисс Элис, тут же покинул Центр и отправился на Мурленд роуд. Время в ожидании тянулось бесконечно. Я протянул руку и открыл бардачок, из него на пол вывалились упаковка латексных перчаток, несколько пакетов для вещдоков, все это перекочевало в необъятные, но очень удобные, карманы моей парки. Признаюсь, новость, что Кэтрин приемная дочь Джона, меня огорошила. Довольно странное совпадение. Меня мучил единственный вопрос, что делал ночью Кертис за домом Хорн, почему он следил за ней. Именно это я и хотел теперь выяснить. Джон перевелся в Ньюпорт сразу же после того как было закрыто дело Анны. Свое бегство, а именно так я тогда думал о его переводе, он объяснил тем, что в небольшом городе у него больше шансов быстро продвинуться по служебной лестнице. Но меня трудно было обмануть. Я замечал, как Джон в течение всего года, пока шло следствие, часто смотрел пустыми ничего невидящими глазами после очередной безуспешной беседы с подозреваемым в совершении преступления. В те годы у нас еще не существовало специальной базы по педофилам. Мы трясли всех подряд по кругу: насильников, освобожденных досрочно и отмотавших свои сроки, бывших пациентов психушек, простых обывателей, которых замечали бдительные граждане возле детских площадок. Я и Джон, мы оба погружались в трясину, читая досье этих тварей, и все ближе подходили к краю, к пустоте. Джон – он сдался первым. У парадного входа в дом Хорн все сидел тот же паренек и явно кого-то ждал. Я уже хотел выйти и поговорить с этим херувимом в человечьем обличье, он явно местный и все тут знает, как увидел знакомую задрипанную тойоту, подъезжавшую к дому. Кэтрин была не в духе. За сценой, что развернулась у крыльца, я наблюдал в боковое зеркало с неподдельным интересом и увиденное меня удивило. Пухлощекому увальню было лет пятнадцать от силы, но при этом он обнимал и прижимал к себе Кэтрин отнюдь не по дружески. Они явно ссорились. Разговор проходил на повышенных тонах и орала в основном Хорн. Народу на Мурленд роуд было не много, две старушки лялякали неподалеку, стоя на тротуаре, но они не проявили даже простого любопытства. Никого не смущало, что несовершеннолетний мальчишка тискает двадцатипятилетнюю девку у всех на виду. Меня лично заинтересовал вопрос, а знают ли соседи, сколько ей лет? Наконец Хорн убралась восвояси, и пацан не спеша пошел по улице в мою сторону. С ним явно стоит побеседовать тет-а-тет. Я вылез из машины и с деланным равнодушием двинулся ему на встречу. Когда он поравнялся со мной, я свистнул и поймал его озадаченный взгляд. – Слышь, малец, надо поговорить. Я преградил ему дорогу и стал теснить его ближе к стене дома. – Ну, ты, педик. Отвали. Он наивно попытался обойти меня справа. – Стой, не рыпайся. Полиция. Я схватил его за капюшон, выпущенный поверх куцой куртешки, и потащил в угол между стеной дома и крыльцом. Рядом щелкнул замок парадной двери, кто-то торопливо спускался по ступенькам. Я обернулся и увидел то ли пакистанца, то ли афганца, сходу и не определишь, средних лет в сером спортивном костюме, с портфелем из коричневой кожи в руке. Он сначала вскользь глянул на меня и тут же, испуганно отведя взгляд в сторону, поспешил к своей машине, ярко желтой маленькой КИА. Почему то портфель в его руках меня несколько смутил. Я переключился на пацана, тряханул его сильнее, чтобы быстрее соображал. – Как зовут? Малец явно струхнул, поубавил гонору. – Барри… – Так вот, Барри, если ты ответишь правдиво на мои вопросы, я тебя отпущу на все четыре стороны, если соврешь, то выверну твои карманы и ненароком найду там пакетик с дурью или еще с чем. Усек? Он послушно закивал головой. – Вопрос первый. В каких ты отношениях с Кэтрин Хорн? – Мы с ней соседи, иногда общаемся… Я потряс его за капюшон сильнее. – Ай, пусти! Ну, тусуемся иногда вместе. – Слышь, Барри. Подробнее, что входит в твое определение тусуемся? Секс? Он отрицательно мотнул головой. Уже легче. – У Кэт есть собака, то есть была. Она сдохла сегодня ночью от старости. Я иногда гулял с ней, когда Кэт была на работе. О мертвой собаке я уже слышал от Гелфана, значит, пока маленький писюн не врет. – Вопрос второй. Что делала Хорн вечером в прошедшую пятницу? Я отпустил капюшон, схватил его за толстую шею и наклонил вперед, понуждая говорить только правду. – Ее не было вечером, я заходил к ней где-то в начале девятого, хотел позвать ее с собой в клуб. Дверь никто не открыл. Я вышел посмотреть стоит ли перед домом ее машина. Пацан давился словами и задыхался от неудобной позы, спеша сообщить мне как можно больше информации. Люблю таких общительных. – Машины не было. Потом я слышал, как она подъехала ночью, где-то в районе четырех часов. Я продолжал пригибать его вниз, парень уже касался руками земли, его лицо покраснело, он сипло дышал. Потом я задрал низ его толстовки и куртки ему на голову, оголяя белую спину с отвисшими боками. – О нашей милой беседе молчок или я тебя даже со дна морского достану.