Как правило, все собаки – не только душка Дикси – взирали на хозяев с любовной озабоченностью и долей нежной жалости, словно ведали не только глубинными людскими страхами и надеждами, но также правдой жизни и судьбой всех вещей и хотели заговорить, чтобы поделиться своим знанием и утешить человека. Именно с таким выражением Дикси смотрела на Кору, и этот взгляд брал за душу. Ею овладели беспричинная печаль и экзистенциальный страх, слишком хорошо знакомый ей. Она протянула руку и погладила Дикси по голове. Когда собака лизнула руку, у Коры на глазах выступили слезы. – Что со мной, девочка? – спросила она. – Что-то со мной не так. Спокойный, тихий внутренний голос призвал ее не волноваться, не тревожиться, подготовиться ко дню, полному событий. Слезы высохли. Цифровые часы на плите показывали 10:31. До поездки в город оставалось еще полтора часа. Мысль о том, что нужно заполнить такую прорву времени, вызывала необъяснимую нервозность, словно она должна была занять себя, чтобы не думать… О чем? Пальцы ее дрожали, когда она открыла дневник на чистой странице и взяла ручку. Но дрожь прошла, стоило только начать писать. Словно в трансе, Кора быстро выводила аккуратные строки, ни разу не возвратившись к последнему написанному слову и не думая о том, каким будет следующее: она просто убивала время, чтобы успокоить нервы. Дикси встала на задние лапки, а передними уперлась в стул Коры и заскулила, чтобы хозяйка обратила на нее внимание. – Успокойся, – сказала Кора собаке. – Не тревожься. Не тревожься и подготовься ко дню, полному событий. 9 Потрясение перешло в смущение – голый Ханнафин покраснел до корней волос, беря халат. Надев его и завязав пояс, он овладел собой настолько, что настороженным тоном задал вопрос: – Кто вы, черт побери? Голос Джейн звучал твердо, но угрозы в нем не слышалось. – Не волнуйтесь. Садитесь. Ханнафин умел защищать свои права, и к нему быстро вернулась уверенность. – Как вы сюда попали? Это взлом и нарушение прав собственности. – Преступное нарушение прав собственности, – уточнила она, потом распахнула спортивную куртку и продемонстрировала наплечный ремень с пистолетом. – Садитесь, Ханнафин. Поколебавшись, он осторожно шагнул ко второму креслу – так, чтобы сесть лицом к ней. – На кровать, – велела Джейн, не желая, чтобы он садился слишком близко. В его зеленых глазах сквозил холодный расчет, но если даже он первоначально прикидывал, не стоит ли броситься на нее, то вскоре отказался от своего намерения. Он сел на край кровати. – Денег в доме нет. – Я похожа на грабителя? – Я не знаю, что у вас на уме. – Но вы знаете, кто я. Он нахмурился: – Мы не знакомы. Она сняла бейсболку. Несколько секунд спустя его глаза широко раскрылись. – Вы из ФБР. Или уже нет? Неконтролируемый агент, которого все ищут. Джейн Хок. – Что вы думаете обо всем этом? – спросила она. – О чем? – Обо всем дерьме, которое льют на меня в телевизоре и в газетах? Даже в этих обстоятельствах он быстро вошел в привычную роль дотошного репортера. – А что я должен думать? – Вы верите в это? – Если бы я верил во все, что говорят в новостях, я был бы не журналистом, а идиотом. – Вы считаете, что я и в самом деле убила двух человек на прошлой неделе? Скользкого дельца, промышлявшего в Темной сети[7], и крутого адвоката с Беверли-Хиллз? – Вы говорите, что это не вы. Может, так и есть. Убедите меня. – Нет, я убила их обоих, – сказала она. – Еще я убила человека по имени Натан Сильверман, он руководил отделом Бюро, в котором я работала. Я поступила так, чтобы избавить его от страданий, – он был моим добрым другом и наставником. Но вы об этом не слышали. Они не хотят, чтобы история стала достоянием гласности. – Кто они? – Кое-кто из Бюро. И из Министерства юстиции. Мне есть что рассказать вам. Это будет сенсацией. Ханнафин смотрел непроницаемым взглядом, как нефритовый Будда. Помолчав, он сказал: – Я возьму блокнот и ручку, и вы мне все расскажете. – Оставайтесь здесь. Мы поговорим немного. А потом, может быть, дойдет дело до ручки и блокнота. Ханнафин кое-как вытер волосы полотенцем. На лоб и на виски стекали капли воды. Воды или пота. Он посмотрел ей в глаза, опять помолчал и спросил: – Почему я? – Многим журналистам я не доверяю. Те немногие представители нового поколения, кому я могла бы довериться, неожиданно умерли. А вы живы. – Только поэтому я и подошел? По той причине, что жив? – Вы написали о Дэвиде Джеймсе Майкле. – Миллионер из Силиконовой долины. Дэвид Майкл унаследовал миллиарды, но ни один из них не был заработан в Силиконовой долине. Потом он заработал еще несколько миллиардов на добыче информации, на биотехнологиях, практически на всем, во что вкладывал деньги. – Вы написали о нем беспристрастно, – сказала Джейн. – Я всегда стараюсь быть беспристрастным. – Но в тексте есть доля ехидства. Он пожал плечами: – Это филантроп, человек прогрессивных взглядов, трезвомыслящий, яркий и обаятельный. Но мне он не понравился. Я ничего не выудил из разговора с ним. У меня не было оснований предполагать, что он не тот, за кого себя выдает. Но у хорошего журналиста есть… интуиция. – Дэвид Майкл вложил средства в исследовательскую лабораторию в Менло-Парке – «Шеннек текнолоджи». Потом он и Бертольд Шеннек стали партнерами в биотехнологическом стартапе «Далекие горизонты». Ханнафин ждал продолжения, но Джейн молчала, и тогда он сказал: – Шеннек и его жена Инга погибли в воскресенье при пожаре. На своем ранчо в долине Напа, где проводили уик-энды. – Нет, их застрелили. Пожар – это официальная легенда. Как бы человек ни владел собой, он тем или иным образом выдает свой страх, как игрок в покер тем или иным образом выдает себя во время игры, и по этим проявлениям противник может узнать об эмоциональном состоянии игрока, если тот заметно волнуется: подергивается глаз, внезапно начинает пульсировать висок, язык слишком часто касается губ. Что-нибудь всегда есть. У Ханнафина Джейн не заметила ни малейших признаков страха. – Вы убили их тоже? – спросил он. – Нет. Но они заслужили смерть. – Значит, вы судья и жюри присяжных в одном лице? – Меня нельзя подкупить, как судью, или провести, как присяжного. Как бы то ни было, Бертольда Шеннека и его жену убили, потому что «Далекие горизонты» – иными словами, яркий и обаятельный Дэвид Майкл – решили, что больше не нуждаются в них. Несколько мгновений Ханнафин вглядывался ей в глаза, словно мог узнать правду по диаметру зрачков, по голубым бороздкам радужек. Наконец он встал: – Черт побери, женщина, мне нужны ручка и бумага. Джейн вытащила пистолет из-под спортивной куртки: