Гладилин приблизился, пошатываясь и спотыкаясь. Сердце у него бешено стучало. Он тупо уставился на лежащего у его ног человека. Татуировку с драконами и розами на восточный манер он узнал бы и через год. Ее обладатель был несомненно мертв – как биолог, Гладилин не мог в этом ошибиться. Только он никак не мог понять, что здесь произошло, пока он отсиживался в пустой роще. Просто так такие типы не умирают. Он вспомнил треск мотоцикла, но это ничего не объясняло – следов дорожной катастрофы поблизости не было и в помине. Гладилин беспомощно оглянулся по сторонам – как назло, дорога была пуста. Он облизнул пересохшие губы и присел рядом с трупом. Преодолевая отвращение, перевернул его лицом вверх. Тяжеленный неповоротливый мертвец презрительно взглянул на него сквозь полуопущенные веки. Гладилин содрогнулся. В груди мертвеца зияло маленькое, перепачканное кровью отверстие. Нож, пуля? Гладилин в этом не разбирался. Он встал и снова стал озираться по сторонам, будто надеясь на чью-то скорую помощь. Однако шоссе словно вымерло. Гладилин потер виски пальцами, пытаясь собраться с мыслями. На глаза ему попался второй мертвец – тот самый, который, будучи живым, показывал ему палец. Теперь он даже на это был не способен. Но в траве около него что-то тускло отсвечивало. Гладилин наклонился и увидел, что на запястье убитого намотана стальная цепь. Для кого была предназначена эта цепь и успел ли байкер пустить ее в ход? Эти вопросы промелькнули в голове у Гладилина, вызвав у него приступ мгновенной тоски. Он представил, что эта самая цепь могла обрушиться на его собственную голову. И тут он наконец вспомнил про женщину. Теперь Гладилин напугался по-настоящему. Он завертел головой, пытаясь понять, куда она могла деваться. Женщины нигде не было. К счастью, не было и ее тела, но все равно все это было очень странно. Гладилину показалось, что он сходит с ума. – Эй, где вы? – осторожно крикнул он, но ветер тут же унес его слова, и больше Гладилин не повторял попытки. Он понял, что это бессмысленно – женщина исчезла. Надо было решать, что ему самому делать дальше. Вдали на шоссе вспыхнули тревожные огоньки фар, потом еще и еще – машины вдруг пошли потоком. Со стороны Москвы промчался автобус. В салоне было темно. Гладилину почему-то расхотелось просить помощи – да и чем ему мог сейчас кто-то помочь? Он растерянным взглядом проводил еще одну машину, едущую на юг, – ее пассажиры ничего, похоже, не заметили – и вдруг стремглав бросился к «Жигулям». Трясущимися руками он распахнул дверцу, сунул ключ в замок зажигания. В салоне еще пахло духами – странно, но этот почти неразличимый теплый запах Гладилин заметил только сейчас. Может быть, потому, что раньше его занимало совсем другое. Да, он с удивлением отметил, что живот теперь совсем его не беспокоит. Стресс мобилизовал защитные силы организма, машинально подумал он, худа без добра не бывает. Он автоматически, не задумываясь, завел машину, аккуратно выехал на асфальт и, наращивая скорость, погнал прочь от жуткого места, дав себе зарок, что немедленно выбросит из головы всю эту нелепую историю и никогда никому о ней не расскажет. Глава 2 – Ну что, Лева, у меня для тебя сюрприз! – сокрушенно произнес генерал Орлов, поднимаясь из-за стола навстречу Гурову. – Чем ты сейчас занимаешься? Нападением на помощника депутата Государственной думы, кажется? – На двух помощников, – уточнил старший оперуполномоченный Гуров, пожимая генералу руку. – На двух помощников одного и того же депутата. Один из них получил тяжкие телесные повреждения и лежит в Склифе, а другой отделался легким испугом, но зато у него стало очень плохо с памятью – кто на него нападал, чего хотел – ничего не помнит. Скользкий парнишка. А что, наверху срочно требуют представить результаты? Генерал поморщился: – Честно говоря, на всех этих помощников и депутатов я и сам бы напал с удовольствием… Между нами, конечно. Но в данном случае они ни при чем. Наверху считают, что есть дело поважнее. Помощниками другие займутся, а тебе есть дело поважнее. – Вот как? – Гуров испытующе посмотрел в глаза генералу. – Значит, действительно сюрприз… Разумеется, неприятный? – Разумеется, – кивнул Орлов. – Сюрпризы, исходящие сверху, приятными не бывают. За исключением повышения, конечно. Но такое обычно становится известным заранее, поэтому под определение сюрприза не подходит. Да нам с тобой в нашем возрасте вряд ли вообще стоит об этом мечтать. – А я и не мечтаю, – невозмутимо заметил Гуров. – Мне бы дело потруднее да зарплату поменьше. Генерал сдержанно посмеялся, понимающе кивнул головой. – Это ты верно сказал, – еще улыбаясь, продолжил он. – Это нам только подавай. Вот тут как раз кое-что и подвернулось. – Деликатное дело? Кто-то из приличного общества влип в нехорошую историю? – Догадливый ты, черт! – одобрительно сказал генерал. – Примерно так все и вышло. Только речь идет о ребенке. Гуров поднял брови. – Я не воспитатель детского сада, – возразил он. – Да и ребенок не маленький, – примирительно заметил Орлов. – Двадцать пять оболтусу. Отец – генерал МЧС, Кадошкин Константин Валерьяныч – может, слышал? Нет? Ну, не важно. Я его немного знаю – серьезный человек, специалист, организатор. Вот только с сыном у него проблемы… – Он сердито нахмурил брови и прошелся вдоль стола. – Понимаешь, тут какая штука… Восьмого сентября вечером на Новорязанском шоссе между Жуковским и Люберцами – не помню точно, на каком километре, – были обнаружены два трупа. Молодые парни, байкеры, как их теперь называют. Черт бы всех их драл! Работать не хотят, семью заводить не хотят – вот и мучаются дурью кто во что горазд!.. Ну, ладно, одним словом, оба были убиты из огнестрельного оружия. Свидетелей – ни одного. Следов практически тоже. Когда их нашли, уже начинало темнеть, да еще и дождь пошел – в общем… – Я понял, о чем речь, – сказал Гуров. – Я читал сводку. Ты хочешь сказать, что один из убитых и есть сын генерала? – Слава богу, нет! – ответил Орлов. – Насколько мне известно, сын Кадошкина жив и здоров. Поэтому про тебя и вспомнили. Учитывая твой огромный опыт и старую закалку. – При чем тут моя закалка? – спросил Гуров. – Ну сам знаешь, как сейчас эти молодые – или прут напролом, так что кости трещат, или стелются перед любым начальством, только что сироп из ушей не течет. А тут нужна твердость, но твердость деликатная, лучше твоей кандидатуры и не придумаешь. – Не придумаешь для чего? – нахмурился Гуров. – Уж не Кадошкин ли этих двоих прикончил? Генерал развел руками. – А вот это пока одному богу известно, – сказал он. – Если поднапряжешься, ты тоже будешь в курсе. И нам расскажешь. – Та-а-ак! А поподробнее можно? – строго поинтересовался Гуров. – Откуда в этом деле вообще взялся сей молодой человек? – Расследование поручили подполковнику Жмырину из отдела тяжких. Он мужик упорный, землю носом роет. Уже на второй день установил личности погибших и круг их общения. Как и предполагалось, все это молодые бездельники, занимающиеся чем попало. Пьянки, мотоциклы, девочки. Не исключен и мелкий криминал. В общем, обычная история. В основном это дети не самых бедных родителей. Только пока мама с папой делают деньги, их чада предоставлены самим себе – отсюда и все беды. Ну, подробности Жмырин тебе сам расскажет. Я его сюда вызвал, вот-вот должен подойти… – А почему его-то отстраняют? – спросил Гуров. – Если он землю роет? – А вот потому, что он этого Кадошкина и нарыл, – назидательно сказал генерал. – Дальше уже тонкость нужна, а начальство опасается, что Жмырин таких дров наломает, что только ахнешь. Тут дело в том, что у старшего Кадошкина уже один инфаркт был, не дай бог второй случится… А Жмырин деликатничать не может, он всегда сплеча рубит… – А почему ты решил, что я не стану рубить сплеча? – Потому что я тебе этого не рекомендую, – строго сказал Орлов. – Ну ты меня понял, не будем придираться к словам… Кстати, Жмырина никто не отстраняет. Его просто отдают под твое руководство. У него там пара своих оперов в распоряжении, да еще твой Крячко – вот и будет команда. Дело вообще-то странное, я бы сказал, загадочное дело. Я тебя еще и поэтому рекомендовал. Ознакомься с обстоятельствами, пораскинь мозгами – может, чего сообразишь. А с этим Кадошкиным все-таки поаккуратнее. – Не обещаю, – сказал Гуров. – Это, если хочешь знать, в большей степени от него зависит. Если он причастен к преступлению и начнет козырять папой генералом… – Ну, то, что от него зависит, это одно, а то, что зависит от тебя, ты уж постарайся, сделай! – сказал Орлов. – В общем, разберись по-человечески. Жмырин сейчас прибудет – сам с ним тут объяснишься, а я отбыл в министерство. Завтра с утра жду тебя с соображениями. – Завтра так завтра, – согласился Гуров. – Утро вечера мудренее. В генеральской приемной уже давно сидел подполковник Жмырин, неприветливый крупный человек с широким, почти квадратным лицом и здоровенными боксерскими кулачищами. Гуров знал, что характер у Жмырина далеко не сахар и в плохую минуту он, не задумываясь, пускает в ход свои кулаки, из-за чего частенько имеет неприятности. Хватка у него была действительно бульдожья, и ему давно уже следовало быть начальником отдела, но в силу вышеизложенных причин его без труда обходили более молодые, но гибкие коллеги. Такое невезение еще больше озлобляло Жмырина. Это был замкнутый круг. Гуров подумал, что в решении генерала отдать Жмырина под его опеку имелся резон. – Здравствуй, Лев Иванович, защитник вдов и сирот! – ядовито улыбаясь, сказал Жмырин, протягивая Гурову руку. – Ну что, назначили тебя локомотивом, доволен? – В наше время говорили – взять на буксир, – миролюбиво ответил Гуров. – Отстающих брали на буксир и выводили в передовики производства. Тебе не по душе числиться передовиком производства? – Мне не по душе, когда меня за дурака держат, – мрачно сообщил Жмырин. – Даю слово чести, – серьезно сказал Гуров, – что никогда даже не помышлял держать тебя за дурака. Просто в нашем мире многое происходит без нашего участия. Сегодня вот тоже – за нас с тобой все решили другие. Поэтому давай перейдем от лирики к суровой прозе и обсудим наши планы. Пошли к нам в кабинет! – А генерал? – кивнул на дверь Жмырин. – Генерал сказал, чтобы мы сами разбирались, – объяснил Гуров. – Хоть тут повезло, – проворчал Жмырин, поднимаясь. – Не люблю, когда на ковер вызывают. Даже если это не разнос, то все равно неприятно. – Ты слишком на этом сосредоточен, – заметил Гуров. – Не бери все к сердцу, будь проще и чаще сплевывай. Кофе хочешь? – Обязательно хочу, – мрачно заявил Жмырин. В кабинете их дожидался полковник Крячко, правая рука и верный друг Гурова. Внешне чем-то схожий со Жмыриным, он являлся полной его противоположностью, никогда не унывал и любил побалагурить. Его грубоватое простодушное лицо зачастую вводило в заблуждение посторонних, но иронический огонек в глубине его глаз свидетельствовал, что полковник Крячко далеко не так прост, как кажется. – Сваргань-ка нам кофейку, Стас! – распорядился Гуров. – Жмырин теперь наш человек, поэтому имеет право выпить чашечку. – Наши люди не кофе пьют, – многозначительно заметил Крячко, но все-таки тут же полез в стол и достал из ящика кипятильник. – Это в свободное от работы время, – разъяснил Гуров. – Вечно ты брякнешь, а человек может черт знает что подумать. – А что он может подумать? – пожал плечами Крячко. – Тут нечего думать. Такие вещи решаются на уровне инстинкта… А что, его превосходительство недоволен тем, как мы справляемся со своими обязанностями? Зачем нам Жмырин? Это я без обиды, просто интересно. – На буксир вас беру, – зловеще усмехаясь, сказал Жмырин. – Ну а если серьезно, то все очень просто – не любит меня начальство и при любом удобном случае старается это показать. Вот и сейчас – раскрутил я это дело, взял след, все путем… А меня – р-раз, и на поводок! Пусть, говорят, сливки Гуров с Крячко снимают. Вы только не подумайте, – добавил он делано равнодушным тоном. – Я без обиды. Просто мне интересно, отчего так происходит… – Характер у тебя, Жмырин, тяжелый, – сочувственно заметил Крячко. – А начальство любит, когда у подчиненного характер легкий как перышко. Куда дунешь – туда и летит. – Кончай трепаться, Стас! – предложил Гуров. – Восьмого сентября на Новорязанском шоссе были обнаружены двое убитых. Дело темное, свидетелей нет. Но Жмырин кое-что раскопал. Дальше будем работать вместе, поэтому хорошо бы нам с тобой вникнуть в суть дела. Плесни Жмырину кофейку, и начнем. – Рассказывать, собственно, нечего, – без малейшего напряжения сжимая своими кулачищами раскаленную дымящуюся чашку, сказал Жмырин. – Два обормота на мотоцикле отправились вечером на прогулку. Приключений искали. Ну и нашли, как водится. Документов при них не было, но вычислить, кто такие, не составило труда. Мотоцикл был зарегистрирован как положено, все сошлось, родственники уже утром опознали обоих. – Кто такие? – живо спросил Гуров. – Под судом и следствием не состояли? – Один сын крутого бизнесмена – оптовые поставки косметики, моющих средств и все такое, а другой одно время ошивался в шоу-бизнесе, в охране работал. Потом ушел на вольные хлеба, но чем на самом деле занимался, пока не совсем ясно. Должно быть, рэкетом промышлял, грабежами, наркотой – все как обычно. В скромных, конечно, масштабах, иначе давно бы засветился. А так оба перед законом вроде бы чистые. – Вроде бы? – спросил Гуров. – У тебя есть на этот счет какие-то конкретные сомнения? – Ну какие тут сомнения! – начиная раздражаться, сказал Жмырин. – Тут достаточно на их трупы один раз взглянуть. Все в татуировках, в железках этих… Ну, которые они в пупки себе вставляют, в носы и прочие части. У одного в кармане нож выкидной, у другого на руке цепь намотана. Хотели, видно, пощипать кого-то на дороге, да нарвались. Я с их родителями побеседовал – назвали они мне кое-каких дружков-подруг, с которыми их покойные чада якшались… – А ты не слишком пристрастен? – с беспокойством спросил Гуров. – Все-таки эти парни стали жертвами преступления. К тому же ты сам говоришь, что перед законом они чистые. – Я говорю – вроде бы, – уточнил Жмырин. – А копни слегка – такая вонь пойдет!.. Гуров задумчиво посмотрел на него. – Знаешь, в чем главная проблема? – спросил он. – В твоем настрое. То есть ты все делаешь, наверное, правильно, но вот настрой… Ты держишься так, будто вокруг тебя одни враги. – А они и есть враги, – убежденно заявил Жмырин. – Что, не так?