– То, что я тебя вспомнила, не дает тебе право задавать такие вопросы. Я не помню… – Яна немного помолчала и, вздохнув, добавила: – Много раз прикладывалась… – Она посмотрела на подругу, вид у той был какой-то подозрительный. – А я нормально выгляжу? – забеспокоилась Яна. – Почему ты спрашиваешь? – пискнула Ася, и глаза у нее почему-то воровато забегали. Это еще больше напрягло Цветкову. – Ася, дай мне зеркало, – попросила она. – Здесь нет зеркал, – ответила Ася. – Так, понятно… Опять я в красивом виде. А что, собственно, произошло? Яна подняла руку, а затем ногу и осмотрела синие гематомы. – Так свадьбу ты рассматривала, – вкрадчиво начала Ася. – Свадьбу помню, – согласилась Яна. – А свадьбы разные бывают, на некоторых стреляют в воздух, – еще более осторожно добавила Ася. – И ты хочешь сказать, что я нарвалась именно на такую свадьбу? – удивилась Яна. – То есть высунула дура завидущую и любопытную рожу и схлопотала пулю? Не может быть! Глаза на месте! А что, что у меня не так? – Да все нормально. Пуля травматическая, прошла вскользь… Так, небольшая контузия, – пояснила Ася. – Вскользь, говоришь, – задумалась Яна и снова вытянула свою длинную, стройную ногу и внимательно посмотрела на синяки. – А пуля что, шальная была? Чего это меня так изрешетило? – поинтересовалась она. – Так когда ты схлопотала пулю в голову, ты же упала с балкона, потеряв сознание и, так сказать, ориентацию в пространстве. – Упала? – задумалась Цветкова, словно мысленно считая этажи. – Три этажа пролетела, – вздохнула Ася и, не сдержавшись, добавила: – А приземлилась прямо на свадебную машину, на капот, полностью подмяв под себя и кольца, и свадебную куклу. Грохот стоял жуткий! Хорошо, кукла была хоть и большая, но мягкая, из резины. Это спасло тебя. – А вообще, дуракам и пьяницам везет, – встрял Виталий Николаевич, делая ударение на слове «дуракам». – Подмяла куклу на капоте? – словно эхо повторила Цветкова. – Ага! Но никто не обрадовался такой замене, у тебя еще кровь из-за уха текла… Они поняли, что подстрелили не утку и даже не аиста, а тетку на балконе, – пояснила Ася. – Интересно, а это хорошая примета? Я имею в виду, если меня таким образом «пометили», может, все будет хорошо? Может, и у меня будет свадьба? Или, наоборот, если меня свадьба чуть не убила, то мне даже думать об этом не надо? – размышляла вслух Яна. Виталий Николаевич и Ася переглянулись. – Наверное, будет лучше, если ты вообще ни о чем думать не будешь, – несколько скомканно ответила Ася. – Ты отдыхала бы, готовилась… – К чему? К пенсии? И вообще, чего ты говоришь со мной таким голосом, словно я душевнобольная? – забеспокоилась Цветкова. – Чем больше ты так со мной будешь говорить, тем больше я буду нервничать! – Яна вдруг вспылила, лицо ее покраснело, руки затряслись. – Яна, ты моя старая добрая подруга… – Старая добрая подруга! Ударение на слове «старая»! Да?! Прикольно вам на меня смотреть?! Счастье свое проворонила, теперь не нужна даже простому мужику, не то что князю! Оставьте меня в покое! – Мы так не считаем, Яна! Ты что?! Мы твои друзья! Успокойся! – повысил голос Виталий Николаевич. – Я хоть сейчас на тебе женюсь! Не зря же ты мне всю жизнь отравляешь! Пора бы уже и ответить за все мои неприятности! – Не шути так… Я ведь поверю, – ответила Цветкова, но уже более миролюбивым тоном. – Кстати, о свадьбах! На следующей неделе Людка Климкина замуж выходит, пригласила нас с тобой. Так что поправляйся! – сказала Ася. Людмила Климкина являлась их общей знакомой еще со студенческих времен. Вернее, училась она в одном институте с Асей, на юридическом факультете, но так как Яна и Ася были фактически неразлучны, то компании у них часто были общие. Судьба у Климкиной сложилась странно. Люся ни дня не проработала по специальности и вообще не работала. Она как-то сразу стала жить с богатым мужчиной, который взял ее на полное обеспечение. Они так и прожили почти восемнадцать лет. Яна не понимала, как можно столько лет сидеть дома и ничем не заниматься. Мало того, отношения были не узаконены, а Люся была спокойна как удав. «Герман любит меня, и этого достаточно», – отмахивалась она. Детей у них не было, как-то все не получалось. И по этому поводу Люся тоже не парилась. Зато через восемнадцать лет у Германа прекрасно получились близнецы от молоденькой девушки, на которой он и женился. А Люся вместе со всем своим скарбом была выдворена вон. Вот тогда-то на нее и обрушилось небо, правда, без алмазов. Жила она у подруг, по очереди, и все высказывались примерно одинаково: – Вот теперь понимаешь, почему тебе все говорили, что ты неправильно живешь? Ты полжизни отдала этому негодяю и осталась ни с чем! Даже в законные жены тебя не взял! Сейчас хоть на какое-то совместно нажитое имущество претендовала бы! Нельзя делать ставку только на любовь, особенно в наше время! Видишь, сейчас есть любовь, а завтра ее уже и нет! Просто фокус-покус! И нельзя было сидеть только на его деньгах, ни дня по профессии не проработала! Вот сейчас осталась без денег, и что? Куда тебя возьмут? Трудовой книжки даже нет! А про старость ты подумала?! У тебя же пенсии не будет и детей нет. Кто тебя будет содержать? Надо было хоть какую-то копейку зарабатывать! Все старались помочь Люсе, чем могли, но как-то без особого успеха. Люсю устраивали помощником юриста в три места, чтобы она вспомнила, чему ее учили в институте, и постепенно набиралась опыта. Но Климкину больше месяца нигде не держали, говоря, что она «категорически не справляется». Да и сама Люся заявила: – Юриспруденция – это не мое! – А пять лет учебы? – оторопела Ася. – Так молодая была, глупая… Да и надо было учиться, все равно на кого. А потом, я же не работала, чтобы понять, что это не мое. Вот сейчас и поняла! – заявила Люся. После этого Люсю устроили на кондитерскую фабрику в отдел фасовки, оттуда она в ужасе сама сбежала через неделю. – У меня мельтешит в глазах, руки дрожат, голова кружится, я схожу с ума на такой работе! Конфеты, конфеты, конфеты! Это какой-то сладкий рай! Тогда настала очередь Яны взять непутевую домохозяйку к себе в стоматологическую клинику «Белоснежка» администратором. Сиди, красиво выгляди и отвечай на звонки! Все! Но и эта работа оказалась Люсе не по зубам. Она постоянно опаздывала, часто отсутствовала на рабочем месте. Чем счастливее был Герман, тем несноснее становился у Люси характер. Она грубила клиентам, а могла и вовсе не отвечать на назойливые звонки, вечно путала запись, фамилии врачей и пациентов. Однажды Яна была вынуждена вызвать ее к себе в кабинет, потому что не могла не реагировать на жалобы. – Люся, на тебя опять жалоба! – Ключевое слово – «опять»! Надоели они все, больно нежные! – сразу же вспылила Люся, хотя на нее еще никто не нападал. Яна разговаривала спокойным тоном. – Нет, Люся, я, конечно, все понимаю, но зачем ты сказала господину Тихомирову, что выбьешь ему все зубы, которые он только что у нас вставил за приличные деньги? Или это неправда? Я должна понимать, – сказала Яна, которая стала ловить себя на мысли, что где-то даже начинает оправдываться перед Люсей. Климкина же сидела надутая, словно индюк, и зло стреляла глазами. – Я еще добавила, что выбью ему их легко, с левой ноги, – злорадно процедила сквозь зубы она. – Но зачем? – удивилась Цветкова. – Он что, к тебе приставал? – Если бы! Он приставал к медсестре Аньке, все кокетничал, конфетками угощал! А она ему в дочки годится. Небось дома сидит старая жена, а он тут кобелится, а то и того хуже – готовит себе новый аэродром! Я бы ему не только зубы, я бы и голову снесла! – высказалась Люся, и Яна поняла, насколько запущено ее психологическое состояние. Предательство Германа не прошло, как говорится, бесследно. Но также всем было понятно, что работать с людьми женщина, на которую впору вешать табличку «Осторожно, злая собака», не может. И Люсю уволили. Некоторое время от Климкиной не было ни слуху ни духу, а потом пришла радостная новость, что впервые в жизни Люся выходит замуж за состоятельного человека. То есть опять садится на шею, только чтобы не работать. На этот раз никто из знакомых уже не вел с ней душещипательных бесед… Все понимали, что работа и Люся несовместимы. Хотя бы одну ошибку она все же исправила – официально оформляла отношения. Каково же было удивление Яны Цветковой, когда она узнала, что избранником Люси стал Борис Тихомиров, именно тот, кому она пообещала выбить зубы, работая у нее в клинике. Как уж они встретились, при каких обстоятельствах, что их привело в загс, оставалось загадкой. – Ну, все, что ни делается, к лучшему! – решила Яна. – Свадьба будет в крутом ресторане, – сказала Ася. – Голуби, арки из цветов и трехъярусный торт, все как положено. Люся решила, свадьба так свадьба! Так что к следующей неделе поправляйся. Идем на торжество! Глава 3 Легко сказать – поправляйся к следующей неделе. А вот как можно так быстро выздороветь после выстрела в голову и падения с балкона на капот свадебной машины, это уже другой вопрос. Голова у Яны постепенно перестала болеть, остались лишь какой-то шум в левом ухе и тиканье в голове, словно там кто-то заложил бомбу с часовым механизмом. – Это пройдет, это – последствия контузии, – успокаивал Яну лечащий врач. А вот гематомы на ногах и руках от падения, наоборот, давали о себе знать с новой силой. Хирург, прощупавший ноги Яны, даже предположил, что если дела пойдут так и дальше и огромные синяки не начнут становиться мягче, то они могут загноиться и их придется вскрывать хирургически. Такая перспектива совсем не порадовала Яну, но она все же надеялась, что заживет и без операции. Правда, передвигаться было больно. Ася навещала ее в больнице каждый день и без умолку жужжала о предстоящей свадьбе. – Все-таки молодец Люська! Быстро восстановилась! Я даже не ожидала! Она же боготворила своего Германа! Он ей был и мужем, и отцом, и любовником, и братом, и светом в окне! Да, еще и ребенком! Повезло мужику, вся ее нерастраченная любовь ему досталась. Встречала его с тапочками в зубах! Хозяйство вела… – Ну, во-первых, от такой любви, когда все сошлось на одном человеке, можно устать, – возразила Цветкова. – Когда икру ложками каждый день ешь, захочется и сухарик пососать. – Вот ему и захотелось! Тут тебе и дети, и молодое мясо рядом, а Люська, всю жизнь на него положившая, получается как домработница, что ли? От такого у любой бабы сердце и нервы не выдержат, – заступалась за невесту Ася. – Я ей, кстати, посоветовала брачный контракт составить. Так как работать она не собирается, то за каждый год совместной жизни, если будет развод по его инициативе, он должен будет ей выплатить приличную сумму. Так она, дурочка, отказалась. Все та же песня: Борис меня любит! Тьфу! Ничему человек не учится! – сокрушалась Ася. – Если она и хозяйка такая же, как на работе себя вела, даже удивительно, что Герман так долго продержался, – предположила Яна. – Нет, я у них была, и не один раз, у Люси в доме всегда было чисто, уютно и приготовлена любимая еда мужа. Она даже извинялась всегда, что не знает, что я люблю, но есть будем то-то и то-то, потому что это любит Герман. А он любил итальянскую кухню, поэтому Люся научилась потрясающе готовить пиццу – и на тонком тесте, и на толстом, и макароны со всевозможными подливами. Такие дни итальянской кухни в отдельно взятой московской квартире. Она и вещи ему каждый день наглаживала. «Мой Герман больше одного раза белую рубашку не наденет! Он у меня такой чистюля!» – передразнила ее Ася. – Заставить бы этого «чистюлю» хоть один раз постирать и погладить белую рубашку. Ну ничего! Пусть молодуха теперь гладит. Хотя ей вряд ли до него! У нее двое маленьких детей. – Чего ты все злишься? – не понимала Яна. – Словно это тебя бросили, в самом деле! – Да я столько этих несчастных баб брошенных перевидала, – смутилась Ася, работающая адвокатом, – всегда дерусь за них. Если любовь не вернуть, пусть у них хоть что-то материальное останется. Они, дурехи, сначала все плачут: «Ничего мне от него не надо! Так подло поступает со мной, пусть у него на совести все остается!» Да нет у них совести, неужели не понятно? Или: «Ничего мне от него не надо! Мне была нужна только его любовь, деньги мне не нужны, пусть подавится!» А через год-два, когда нервы успокаиваются и боль с любовью – две вечные подруги – отпускают, приходят ко мне и большое спасибо говорят, что не послушала их истерический бред и не оставила ни с чем. А многие еще и за алиментами на детей возвращаются! – тряхнула головой Ася. – То есть ты у нас такой мужененавистнический адвокат? Горой за женщин? – хмыкнула Яна. – Я – адвокат, – уточнила Ася, – если надо, и за мужчину-клиента в клочья порву! Он, бедный, трудится днями и ночами напролет на благо семьи, а она, стерва, на его же деньги изменяет ему, да еще и хапнуть побольше хочет! – уже с совсем другой интонацией сказала Ася, и Яна рассмеялась: – Ну и работка у тебя! Ну ты у меня явно хороший адвокат. – Хвалят, – вздохнула Ася, озорно стрельнув карими глазами, совсем как девчонка. – Ты только здесь-то так не усердствуй! Словно в здании суда выступаешь. С нашей Люсей все хорошо! Она вон замуж выходит… А если бы не Герман, так и не узнала бы, что такое свадьба, что такое быть невестой! Так что с ней все хорошо. Борис был женат давно, дети есть, по бизнесу на высоте, я наводила справки. Так что никакая опасность нашу Люсю не подстерегает. – Да… быстро она оклемалась после такого предательства, на моей памяти такого не было, – задумалась Ася.