Арина вышла из своего укрытия и подошла к ней. – Вы хотели со мной о чем-то поговорить? – спросила она. Наталья вздрогнула, оборачиваясь. Было видно, что она чего-то боится и не уверена в себе. – Так, о чем вы хотели мне рассказать? – настойчиво спросила Арина. – О Господи! Наверное, я все это зря… – Наталья нервно заломила руки. – О Боже, ну что это я. Раз уж решилась, то надо. – Я вас слушаю. – Арина, я прочитала ваше личное дело, понаблюдала за вами. Вы немного не вписываетесь в привычный контингент тех лиц женского пола, что сюда попадает. Как правило, сюда попадают либо совсем молодые, либо женщины уже в возрасте. С молодыми – понятно, у них все зависит от физических данных. Некоторые дослуживают до руководителей группы, до ефрейторов. Другие девушки, если они очень красивы и у них хорошая фигура, могут и здесь покровителя себе найти. Правда, как правило, ненадолго. Но в любом случае у красивых и молодых есть шанс остаться помогать при кухне, при отхожих местах, заниматься уборкой территорий или поехать по назначению на другие военные базы. Женщины в возрасте обычно сразу попадают в отряды смертников. Иногда, если они имеют медицинское образование, то могут попасть либо в военные госпитали, либо устроиться работать в ротах медиками. Тут медиков ценят на вес золота, а уж хирургов и вовсе на руках носят. В отряды смертников попадают также не очень красивые девушки – слабые физически или особо конфликтные. Яну уже записали в этот отряд, и обратной дороги нет. Сейчас голову подлечат, и через три недели – на задание. И пойдет она впереди роты как миленькая. Локти будет кусать, что на вас напала. Ну, так к чему это я? У вас, конечно, внешность неплохая. И глаза красивые, и губы пухлые, и волосы у вас шикарные, но ходить, как шалава, и предлагать себя здешним офицерам вы не будете, это я вижу. Дома вас ждут ваши близкие. Мы с товарищами обсуждали ваше дело. У вас дети, родители старенькие. Почему вас отправили сюда – вообще непонятно. Из московского региона колонны отправленцев всегда приходят без недобора. Видимо, перевыполняют план по отправке и за это получают свои бонусы. Арина вздохнула: – Да, видимо, так. Наталья продолжила: – У нас, в принципе, неплохая военная база, но есть некоторые проблемы. Командир роты, капитан Дмитрий Смирнов – очень высокородный потомственный военный. Он всех здешних офицеров: и младших, и старших, – считает абсолютным дном, низшими слоями… исключительно из-за их поведения, конечно. К обычным людям он относится нормально, но сразу не сильно доверяет, – Наталья как-то неловко улыбнулась. Было видно, что недоверие Смирнова она уже испытала на себе. – Его отец – генерал российской армии, высокий чин министерства обороны в мирное время. У него и дед был генералом, и прадед тоже. В общем, он военный в пятом поколении. Скорее всего, после этой операции его направят на другой фронт, и вопрос повышения его до майора практически решен. Считайте, что перед вами майор, через какое-то время – подполковник и так далее. Думаю, он многих тут презирает, потому что сам чересчур честный и порядочный. И дело в том, что несмотря на то, что он считает всех невоенных странными, он неплохой парень. Он не злой, не стремится силой показать, что он тут главный. Все и так в курсе, что его и пальцем нельзя трогать, иначе получат в ответ и без привлечения старших офицеров. Он… Тут Наталья запнулась. И Арине показалось, что у Натальи есть даже какие-то чувства к Дмитрию – с таким восхищением она рассказывала о нем. – В общем, он хороший офицер, хоть порой и мнит себя каким-то сверхчеловеком, который всем должен нести добро. Но, если найти к нему подход, эта маска будет сброшена. К своим солдатам он относится более чем хорошо. Бережет, заботится о них и следит за их состоянием. Арина с интересом смотрела на Наталью. Та говорила, но периодически озиралась и прислушивалась, не подходит ли кто к роще. – Дальше… командир роты, капитан Даниил Ковальский, – вздохнула Наталья. – Он не потомственный военный, всего добился сам. Даниил неплохой тактик, сильный, смелый и даже где-то отчаянный. Но есть у него одно хреновое качество, которое перечеркивает все его плюсы. Он любит драться. За любую провинность его солдаты получают от него по морде. Никому во внешнем мире нет дела до его отношений с солдатами. И парней он бил, и девушкам спуска не давал, и однажды пожилому мужчине-фельдшеру нос сломал за то, что тот слишком больно ему швы накладывал. Но это тоже маска. Он добрый. Потом вы это узнаете. Если останетесь. Наталья замолчала. Арина смотрела на нее и пыталась понять, что той движет, почему она решилась поговорить с ней. Тут Наталья посмотрела на часы и заговорила быстрее: – Времени осталось совсем мало, я должна успеть все рассказать. Так вот, попасть к Даниилу в роту – приятного мало. Но, если вовремя закрывать рот, сидеть тихо и выполнять его приказы, можно выжить. В беде он не бросит, даже если сам перед этим разобьет вам лицо. Вытащит из любой передряги. Причем сам полезет помогать, спасать. Короче говоря, дурак-человек, но есть и положительные стороны. И наконец, человек номер три – командир роты, капитан Сергей Ничипоренко. Тут вздох Натальи был очень долгим, протяжным и громким. Как будто она приготовилась говорить что-то уж совсем неприятное. – Сергей – один из самых опасных людей, которых я когда-либо знала. Он также сын потомственных военных. Достаточно высокопоставленных, но не настолько высокопоставленных, как у Дмитрия. У Сергея отец – генерал. И оба деда военные: полковники, подполковники. А сам бы он, скорее всего, не избрал военную стезю, но ему грозила уголовка. Он пьяный и без прав сел за руль и сбил на пешеходном переходе ребенка. Его кое-как отмазали. Угрожали свидетелям, подкупили всех, кого только можно. В итоге дело даже не возбудили. Но отец срочно отправил его в армию, потом как-то пристроил числиться в военную академию. Но главное не это. Наталья на несколько мгновений замолчала и отошла к краю рощи, чтобы посмотреть, не подслушивает ли их кто-то чужой. Вернувшись, продолжила: – Сергей только с виду доброжелательный и улыбающийся. А на самом деле он садист, насильник и убийца. Младшим офицерам ничего не грозит. У нас, как правило, кто-то имеется в родне из военных. Это хоть какие-то рычаги, которые его могут остановить. Нас он не трогает. А вот рядовой состав… Уже случалась не одна такая история, когда он выбирает себе жертву, забирает в свою роту на задание. И после – либо она возвращается уже совсем другой, поседевшей тенью себя самой, либо не возвращается вообще. Он себе и ротных офицеров подобрал таких же насильников и садистов. Наталья вздохнула. Разговор явно давался ей с трудом. – Одна девочка попала к нему с полгода назад. Ей от силы лет восемнадцать исполнилось. Красивая такая, фигуристая, с горящими глазами. Рвалась она в армию. И когда уходили они на месяц на задание, она радостная уходила, с лозунгом: «Победим врага и вернемся с честью». Наталья замолчала. И немного погодя продолжила: – Действительно, рота возвратилась через месяц в полном составе, без потерь. А девчонка эта вернулась совсем другой. Она еле ходила, постоянно хромала, у нее начался тик, волосы повылезали, похудела, осунулась. От той красавицы, что уходила с ротой на задание, и следа не осталось. И остальные девушки, что ходили с той ротой, пришли в ужасном состоянии. По углам плакали вечерами. Самое ужасное, она написала прошение на увольнительную коменданту части. Потом написала прошение о переводе в другую часть. А Сергей в ответ написал письмо с запретом. И ее вообще не отпустили. А он ходил и смеялся, говорил, что это он будет решать, кто, когда и куда уйдет. Наталья опять вздохнула и отвернулась. Арина увидела, что у той в глазах стоят слезы. – На следующее утро девочку нашли в петле. Она повесилась в столовой. Потом остальные девчонки рассказывали по углам, что в первый же день, как они дошли на место, все офицеры роты ее и изнасиловали. И насиловали почти все дни, что были на задании. Вроде кто-то говорил, что он хотел с ней роман завести, а она его обсмеяла и сказала, что война – это работа, а на работе не стоит заводить романов. И что у нее уже есть жених. В общем, он оскорбился отказом и решил ей отомстить. Все слышали, что они вытворяли, но никто ничего не сделал. Даже не попытался. Потому что все знают, что одно слово Сергея – и они окажутся в отряде смертников, из которых почти никто не возвращается живым. И таких историй много. То здесь, то на заданиях Сергей находит себе жертву и преследует ее. – Почему вы мне все это рассказываете? – спросила Арина, глядя в глаза Наталье. – У него к вам интерес. Я уже видела этот взгляд. Ему нравятся девушки, которые сопротивляются. Те, кто недоступен. Его это заводит. А вы замужем, можете дать отпор, не выискиваете себе тут мужиков. Короче, я вижу, он глаз на вас положил. Не знаю почему, но я хочу вам помочь! Наталья посмотрела на часы. – Арина, вам пора! Этот разговор должен остаться между нами. Постарайтесь не попасть в отряд смертников, и тем более – в роту к Сергею. Вы должны попасть к Диме или Дане. Сделайте для этого все. Если у меня получится, мы еще поговорим с вами. Вам пора! Бегите на следующее испытание! – Спасибо, Наталья, – сказала Арина. Она развернулась, чтобы идти. Но затем повернулась к Наталье, посмотрела той прямо в глаза и молча кивнула. А затем отправилась быстрым шагом на четвертое испытание, стараясь, чтобы никто не увидел, откуда она пришла. Когда она подошла, все уже почти собрались. – На свидание бегала? – хохотнул Алик. – Нет, видимо, «траванулась», – сказала Арина и уставилась в глаза Алику. Алик покрылся легким румянцем и, потупив взор, сказал: – Ясно. Ну, с кем не бывает. Извиняюсь за вопрос. Наблюдавший за этим диалогом Герман подошел и тихо сказал Арине: – Ты просто нечто. Врать у тебя получается просто идеально. – Зато тупых вопросов задавать не будет, – сказала Арина и соорудила на лице глупую улыбочку. В этот момент к собравшимся бойцам вышла Наталья. – Уважаемые бойцы. Сейчас начнется четвертое испытание. Перед этим у меня для вас есть две новости. После того, как я вам о них расскажу, я проведу краткий инструктаж, разъясню вам, как будет проходить четвертое испытание. Итак, новость первая. Она не очень хорошая, но это уточнение нам спустили совсем недавно, я бы даже сказала, что получила его только что. Как вы знаете, в каждую роту необходимо было набрать около восьмидесяти бойцов. Соответственно, из шестисот четырех человек всего нужно было отобрать порядка двухсот сорока. Остальные должны были отправиться в команды смертников. Возможно, несколько человек смогли бы остаться на территории нашей базы, но этого никто гарантировать не мог. Так вот, сейчас нам прислали уточнение, исходя из которого стало очевидно, что формирование рот будет производиться по иному принципу. Во-первых, будет сформирована четвертая рота, поскольку для осуществления запланированных на ближайшее время заданий трех рот недостаточно. Руководство прикинуло все возможные варианты и готово, совершенно очевидно, расширить количество рот. При этом численный состав рот будет значительно уменьшен. А численный состав отрядов смертников будет увеличен. И самое главное… Четвертая рота будет сформирована позже. Но уже из тех, кто не прошел отбор в первые три роты. По толпе прошел неодобрительный гул. Наталья заговорила жестче: – Прошу успокоиться! Далее… В каждую роту дополнительно мы должны набрать по шестьдесят пять человек – помимо ротного командира и тех товарищей, которые уже имеются в распоряжении той или иной роты. То есть из шестисот четырех человек отберут чуть больше ста девяноста. Также, к моему сожалению, вынуждена вам сообщить прямо сейчас: после четвертого испытания пятьдесят человек будут определены в отряды смертников. И к вечеру сегодняшнего дня состав первого отряда смертников будет сформирован. Поднялся жуткий шум. Толпа закричала, завопила, зарыдала. Кто-то, чтобы не потерять сознание окончательно, опустился на корточки, оперся побелевшими пальцами о землю. Некоторые девушки зарыдали навзрыд, понимая, что, скорее всего, в ужасных отрядах смертников окажутся именно они. – Я буду жаловаться! Мало того, что меня содержат со всем этим сбродом, так еще и по каким-то причинам могут отправить на верную гибель! Выродки! – орал упитанный мужчина лет пятидесяти. По его не просто ухоженному, но лоснящемуся лицу было видно, что до войны он хорошо зарабатывал, отлично ел, позволяя себе много излишеств, и устойчиво принадлежал как минимум к среднему классу. Было очевидно, что люди, что находились теперь рядом с ним, были ему отвратительны. И заботиться – теперь или потом – он готов был только о себе. Это было видно по всему его виду. Конечно, ему было некомфортно… противно здесь. Он чувствовал себя совершенно лишним. Ну, а кому будет комфортно и приятно на войне? Это вам не пейнтбол и не стрелялка на компе. Тут нельзя сохраниться и начать игру заново. В лучшем случае, ты вернешься обратно совершенно другим человеком, а в худшем – тебя вернут домой по кусочкам, если вообще будет что возвращать. Война – это всегда только так: либо ты, либо тебя. И если ты столкнешься лицом к лицу со своими врагами, то у тебя не будет возможности выбрать: убить вот этого человека, а вот того не трогать. Если уж ты попал на войну, борись, дерись, вгрызайся зубами, но живи. Не философствуй. Даже если ты просто солдат, думай быстро и действуй четко. Если ты на войне, значит, ты не один. Ты отвечаешь не только за себя, но и за товарища рядом. А таким людям, как этот человек, свою жизнь явно доверить было невозможно. Наталья вздохнула и, посмотрев в карточки, сказала: – Кажется, вы Антон Ильич Петровский? Я правильно понимаю, что вас стоит прямо сейчас записать в отряд смертников? Или еще поборетесь? Если первое, только просто скажите «да». Если же второе, то прошу заткнуться и выслушать все, что необходимо будет сделать на четвертом испытании. Антон Ильич стоял и растерянно хватал ртом воздух. – Я жду! – рявкнула Наталья. Арина посмотрела на Наталью с интересом. Она понимала, что Наталье ни в коем случае нельзя показывать слабину и позволять истерике захватить толпу. Если дать возможность таким вот антонам ильичам истерить, то начнется массовый психоз, а дальше ситуация может вообще развернуться непредсказуемо. – В третий раз я не буду спрашивать, – сказала Наталья. – Да, да, хорошо, – взвизгнул Антон Ильич, – я буду принимать участие в соревнованиях, но… Договорить он не успел, поскольку Наталья в одно мгновение оказалась около него: – Молча, только молча, – сказала она тихо, но очень зло. Антон Ильич кивнул. Истерика сменилась животным страхом, который тут же отразился в его глазах. Арина шепнула Герману и компании: – От него нужно держаться подальше. Мужик с истерикой – это страшно. Иван посмотрел на нее внимательно: – А ты не боишься попасть в отряд смертников? Арина повернулась к нему всем корпусом и удивленно спросила: – А сейчас зачем бояться? Что от этого страха изменится сейчас? Только шансов показать себя будет меньше. Если медики есть, они уже отобраны. То есть это минус пятнадцать человек на три роты. Про отбор в четвертую роту ничего не говорят, значит, отбор будет проходить как-то по-другому. Каждый командир роты, скорее всего, после трех испытаний уже выделил для себя наиболее перспективных мужчин и мысленно встроил их в свои роты. Бабам сложнее. Надо себя сейчас показать максимально. А если я буду объята страхом, этого мне сделать не удастся. Страх – мой враг. Как бы по-дурацки и пафосно это ни звучало, это именно так. Так что либо я буду бояться, либо смогу побороться за свое место в роте.