— Ну, во-первых, потому что я баба Люда, во-вторых — я призрак. Могу чувствовать волны твоего ума, деточка. Долго пыталась нащупать хоть маленькое движение от тебя — и ничегошеньки. Ты дрыхла, наверное. Как подала «сигнал», так я сразу и нашла тебя. — Вы можете сказать, где я и зачем меня сюда привезли? — Могу, только не ори, — Людмила Яковлевна перешла на шёпот. — Сама не докумекала, что ли, кто и зачем? Артур разнюхал своим противным носом, кто ты и где работаешь. Как он узнал о ваших шурах-мурах с Андреем, я ума не приложу. Но узнал как-то. Дал команду идиотам этим тебя привезти в дом. Что за дом, я тоже понятия не имею. Очередную бедную старушку небось последнего лишили. Пока ты была в спячке, тебя на камеру щёлкнули, фото Андрею прислали, мол, приезжай, дружок сам, надоело нам за тобой бегать, поговорим. Андрей выломал дверь Юсупа Павловича, поехал к Артуру сегодня ночью, наорал на него, требовал тебя отпустить. Но а тот понятно что сказал — либо работай и забирай свою ненаглядную, либо готовь венок для её похорон. — Неужели Андрей согласился снова заниматься аферами? — А что ему делать-то оставалось? Любит он тебя, как не знаю кого. Согласился. Он должен пять сделок провернуть, только тогда дадут вам увидеться. А о том, когда выпустят окончательно, вообще речь не шла. Не собираются, похоже, тебя освобождать. Андрюша потребовал твоё фото в неспящем виде, чтобы убедиться, что ты жива-здорова. Поэтому к тебе этот Сивый и заходил с камерой. — Они не собираются меня отпускать? То есть я буду здесь теперь постоянно закрыта? — Была бы, если бы не было у тебя в знакомых бабы Люды. Я тебе пропасть не дам, не переживай. «Много безвинных людей вожено в темницы», но тебя мы отсюда вытащим, дорогая. Андрей как вернётся с первой сделки домой, я ему покажусь. Ох перепугается, бедный, меня. Но, надеюсь, коней не отбросит. В общем, расскажу ему, где ты и что ты. Твоя задача — слушать всё, о чём тут говорят. Сивый этот молчит как рыба, всё в тыкалке сидит, сообщения пишет кому-то, я ничего разглядеть не могу, что там на экране у него. Может, пока меня не будет, он и начнёт болтать. Ты слушай, что будет говорить, ясно? — Да, хорошо. Ко мне вы когда придёте снова? — Хрен его знает. Как поговорю с Андрюшей твоим, так и приду. Лежи себе, отдыхай спокойно. Хоть займёшься чем-то кроме работы. Не скучай. До скорого. Людмила Яковлевна превратилась в воздух. Рина осталась одна. Ничем не заниматься ей не приходилось уже тридцать три года. Сложно было такое даже представить. Наедине с собой, без телефона, без Мики. Благо долго лежать, свернувшись в клубок, ей не пришлось. Послышался голос Сивого. Он с кем-то заговорил по телефону. Глава 32 — Обычная баба. Как описать? Ну-у-у… Рост низкий, волосы короткие, худая… Я же фотку отправлял вам. Нет, не сопротивляется особо. Еду? Не давал. Воду тоже. Откуда я знал, вы не говорили. Хорошо. Сивый говорил явно про Рину. Она это поняла. Вопрос был в том, с кем он говорил. С Артуром? С напарником Стёпой? С Андреем? Или есть ещё кто-то в этой банде? Рина оторвала ухо от пола. Так как Вова был на первом этаже дома, услышать его голос отчётливо можно было только прислонив ухо к холодному дереву. Разговор закончился. Хлопнула входная дверь. Этот звук знаменовал, что Рина осталась дома одна. Но сбежать было невозможно. Путь через окно перекрывала белая металлическая решётка. А дверь не выломаешь. Скорее сломается плечо. Да и Людмила Яковлевна не давала приказа убегать. Она сказала сидеть смирно, слушать, отдыхать. Сделать это было сложно, но Рина пересилила себя. Она легла на кровать и, укрывшись старым шерстяным одеялом, задремала. Голова всё ещё болела. Снотворное, которое вкололи Рине при «задержании», дало много неприятных побочных эффектов. Мутило, болел желудок, в теле жила дикая слабость. Сон пришёл быстро, но он был нездоровый. Рине снились ужасные сны про заброшенное здание, Андрея в крови, побег от Сивого. Израненная рука Андрея навалилась на Ринины плечи, они вместе бежали, спотыкались, снова бежали. Рина тащила Андрея, изнывая от боли и усталости. Из ведра лил дождь, ноги увязали в грязи. В какой-то момент Андрей упал. Рина подбежала к нему, попыталась нащупать пульс, но ничего не почувствовала. Сивый догнал её и вытянул руку с пистолетом. На этом моменте Рина проснулась со слезами на глазах. Грудная клетка судорожно поднималась и опускалась, чувствовалась нехватка воздуха, одолела одышка. Вместо ударов сердца ощущалась барабанная дробь. Рина вытерла пот со лба, потёрла глаза руками, сделала глубокий вдох. Выдохнуть она не успела. Раздался хлопок дверью. По лестнице замаршировали тяжёлые ноги. Открыв ключом замок, в комнату Рины вошёл Вова. В руках у него был пакет с продуктами. — Еда, вода. Бон апети, — сказал он, поставив пакет на пол рядом со шкафом. Сам тут же ушёл. Есть Рине не хотелось. До сих пор тошнило. Она тяжёло встала, подошла к гостинцу от Вовы, развернула красно-белый целлофановый пакет, достала полуторалитровую бутылку воды, жадно выпила треть и легла обратно в постель под одеяло. То ли в доме не было отопления, то ли Рину знобило. Скорее всего, и то и другое. Спать уже не хотелось. Оставалось лежать и думать. Мысли пошли в вольное плавание. Первым делом заплыли в море работы. Они прокрутили на киноленте кадры с отчётами, проектами. Сначала включили тревогу, но потом убедились, что всё в порядке, что Илья справится с макетами, Алина, несмотря на её увлечение начальником, совладает с отчётами. Она сумеет заменить Рину на неопределённый срок. Потом мысли заглянули к руководителю. Стало интересно, написал ли Али Вахобович условия Андрею, который притворился недовольным клиентом Амиром Багировым. Хотя какая разница, сейчас эта проблема потеряла актуальность. По сравнению с нынешней ситуацией, махинации Али ничтожны. Потом вспомнилась Мира и её татуировка с синими волосами. Рина не имела ничего против яркого цвета и рисунков на теле. Просто для неё такой вид дочери стал свидетельством собственного провала. «Ты не справилась с воспитанием, ты совершила где-то ошибки, посмотри, что выросло». Из-за невинных молодёжных экспериментов с внешностью Рина поставила себе двойки в аттестате. Она решила, что школу воспитания ребёнка она закончила неудовлетворительно. Внутренняя отличница из-за этого вскипела. Она начала рвать и метать, будь её воля, схватила бы машинку и побрила дочь налысо. Ошибаться нельзя. Делать работу плохо нельзя. Ведь весь мир держится только на Рине. Если она даст слабину, случится конец света. В этом Катерина была подсознательно убеждена. На самом деле Земля, конечно, на Рине не держалась. На ней долгое время держалась её семья — папа, мама, брат и сестра. Папе Рина была за жену — готовила, убирала, стирала, гладила, покупала продукты. Маме и сестре заменяла сиделку — помогала мыться, кормила, одевала, водила к врачам, покупала лекарства. Брату за гувернантку — делала уроки, складывала портфель, готовила школьную форму, помогала надёжно спрятать от глаз родителей сигареты. «Катенька наш свет. Без неё погибли бы. Небеса отняли у нас с тобой, Наташенька, здоровье, но дали нам Катеньку», — постоянно причитала мать Рины Софья Вячеславовна. Здоровье у неё никто не отнимал. Врачи не находили серьёзных болезней. Но она правда всегда чувствовала себя плохо. Она научилась так себя чувствовать. Когда-то она поняла, что только вечно болея, можно получить любовь, заботу и возможность полностью снять с себя бремя ответственности. То же самое она внушила Наташе, первой дочке. Стержнем семьи стала Рина. Она до сих пор держала планку. Внутренне посчитала, что чересчур важна в этом мире для всех и не может делать что-то неправильно, не имеет права думать о себе. Заигралась. Она потеряла способность слушать внутренний голос. Её уши были постоянно заняты поиском крика о помощи. Она бежала на этот крик, чтобы выполнить свою миссию. А самое главное, чтобы не встречаться с собой и своей болью. Болью от того, что живёшь не ту жизнь, не с тем мужем, не на той работе. Спасать мир. Питаться благодарностью других. Таким образом чувствовать свою важность. Держать Вселенную на своих плечах, хотя никто об этом не просил. Все эти убеждения и правила таились глубоко, практически на самом дне внутреннего мира. Глыба «я должна» стала слишком большой. Неподъёмной. Она после измены Руслана дала трещину. От неё начали отходить небольшие кусочки, которые всплывали наружу и доходили до сознания Рины. Хочется верить, что скоро от глыбы не останется ничего. Мысли тем временем пошли гулять в сторону вчерашнего дня. Или позавчерашнего. Рина ещё путалась в днях, она так и не узнала, сколько пробыла взаперти. Тогда на прогулке было очень легко. С непривычки ноги должны были заболеть ещё на половине пути до лесопарка. Но они шли. И даже каблуки им были не помеха. Дошли до леса, побродили между сосен. Андрей рассказал Рине о своём любимом поэте — Джалаладдине Руми. Выговорить его имя было очень сложно. Запомнить вообще невозможно. Только когда Андрей разложил сложносочинённое имя по частям и привёл в пример ассоциации для запоминания, Рина выговорила и запомнила. «Первая часть имени Джал-. С арабского «джал» значит дождь. Вторая часть — -ал-. В арабском языке это словообразовательная частица. Такая связка между звеньями в цепи слова. Третья часть — -аладдин. Означает «религия Аллаха». Можно запомнить полное имя так — Дед уЖАЛил АЛАДДИНа.» Рина и правда после подсказки запомнила восточного поэта. В памяти заселились строчки, которые Андрей прочитал наизусть. Бываю правдивым, бываю лжецом — все равны, То светлый араб я, то черен лицом — все равны. Я солнцем бываю, крылатым Симургом души, Царя Сулеймана волшебным кольцом — все равны. Я — буря и прах, я — вода и огонь, я слыву Порой благородным, порой подлецом — все равны. Таджиком ли, тюрком ли — быть я умею любым, Порой прозорливым, порою слепцом — все равны. Так много смысла в этих фразах. Особенно в первой. «Бываю правдивым, бываю лжецом…» Рина не очень интересовалась поэзией. Когда Андрей спросил про её любимого автора стихотворений, она ответила — Маяковский. Его манера мыслить нестандартно была Рине очень близка. Со школьных времён в память въелось: Послушайте! Ведь, если звезды зажигают — значит — это кому-нибудь нужно? Значит — кто-то хочет, чтобы они были? Значит — кто-то называет эти плево́чки жемчужиной? Рине удалось погрузиться в воспоминания с головой. Она как будто снова ступила на тёмно-серый асфальт, покрытый ковром упавшей листвы, вдохнула аромат озона, почувствовала на щеках лёгкий и вместе с тем холодный ветер. Было темно, но глаза видели настолько ясно, что могли разглядеть каждую тёмно-зелёную иголочку на соснах и елях. Все чувства обострились. Начиная со зрения, заканчивая любовью. Морозно и жарко, устало и энергично, свободно и скованно — в тот вечер противоположности смешались и образовали дикую смесь ощущений. Мозг удивительная вещь. Он уводил Рину всё дальше и дальше от реальности. Завёл в густой сад прошлого, откуда выбраться было сложно. Он очень хотел уберечь хозяйку от тягостных реалий — от холода, подступающей рвоты, решётки на окне, неизвестного будущего. Разум окунулся туда, где ему было очень хорошо. Там он и уснул. Глава 33 Бывает такая тишина, которая будит сильнее самого громкого звука. Именно такой вид тишины разбудил Рину. Не стучали капли дождя, не выл ветер, не храпел Вова. Звуки сбежали из дома. Рина бы очень хотела последовать их примеру, но решётка и дверь по-прежнему стояли на своих местах. Поднять веки было так же тяжело, как присесть со штангой в сто килограммов. Вылезать из-под одеяла совсем не хотелось, но нужда заставила. Рина не ходила в туалет с момента похищения. Выпитые вчера пол литра воды просились наружу. Собрав силы всех вялых мышц, туловище поднялось с постели, ноги выпрямились и, покачиваясь, пошли к двери. — Мне нужно в туалет! — крикнула Рина настолько громко, насколько вообще могла. Свой голос она сопроводила стуком по двери кулаком. — Владимир, мне нужно в уборную! Никто не отвечал. Рина продолжила стучать и кричать. Отвечала ей только тишина. Спустя пять минут хлопнула входная дверь. — Пустите меня в туалет!!! — Рина уже перешла на вопль. Лестница заскрипела от неторопливых сонных шагов. — Иду я, погодь.