Исида закатила глаза, всем видом показывая, что обо мне думает, и пошла дальше. Коридор упирался в лестничную клетку, и мы, как оказалось, были на нижнем этаже. Поднялись два пролëта и вышли в просторный зал, напоминающий какой-нибудь центр управления полëтами. Одна стена скрывалась за огромным экраном, собранным из небольших панелей. Перед ним полукругом выстроились несколько рядов столов и кресел. А за ними, с другого края зала находилась небольшая кухонка и столовая. Впрочем, как бы не выглядел зал технологично, ни экран, ни встроенные в стол голопроекторы не работали. Может, просто были выключены, но у меня сложилось впечатление, что ничего из этого уже не работает и осталось в наследство от прежних хозяев. Людей здесь собралось немного, и все либо что-то записывали, либо просто тихо разговаривали. — Тут что, на Марс лететь собираются? — пошутил я. Но Исида сделала вид, будто ничего не услышала. Провела меня к неприметной двери сбоку от экрана, и через неë мы попали в новый коридор. Прошли мимо трëх плотно закрытых дверей и остановились возле четвëртой. Исида постучала и, заглянув внутрь, спросила: — Виктор Игоревич, к вам можно? — Лика, ну что это такое? Ты же прекрасно знаешь, что у меня мало времени. Это срочно? — прозвучал в ответ приятный голос, явно уставший требовать от Исиды дисциплины. Но смутило меня другое: — Лика? — удивился я. Исида вновь не обратила на меня никакого внимания. — Это очень срочно. Это так срочно, что вы даже не поверите! — продолжала она говорить с таинственным Виктором Игоревичем. — Ладно, так и быть. У тебя пять минут. Исида распахнула дверь и втолкнула меня в небольшой кабинет. Может, раньше здесь и было много места, но теперь всюду стояли серые архивные шкафы. Напротив входа расположился большой стол с двумя вогнутыми мониторами, за которым сидел Виктор Игоревич. Из-за короткой седой бороды я бы сказал, что ему перевалило за шестьдесят, но ясные голубые глаза заставляли сделать скидку лет на десять. Весь вид Виктора Игоревича говорил о том, что к науке он имел самое тесное отношение. Может, даже занимался ею профессионально. Но что заставило его перебраться сюда? — Лика, а зачем ты привела сюда Новикова? — спросил он, хмуро меня разглядывая. Но от следующей фразы я едва не уронил челюсть: — Он ведь не закончил процесс регенерации. Ему надо сейчас отдыхать и побольше есть. Неужели это не могло подождать? — Нет, не могло. Влад, расскажи ему, — толкнула меня локтëм Исида. — Что рассказать? — прикинулся я дурачком. С чего вдруг я вообще должен был что-то рассказывать человеку, которого видел впервые? Уж лучше бы он для начала объяснил, откуда знает про меня такие подробности? Я даже не всех друзей посвещал в такие особенности своего организма. Но, судя по всему, на мои вопросы никто здесь отвечать не собирался. — Он нашëл чип, на котором находится ключ от документов по альфа-моду! — выпалила Исида, будто ничего лучше в жизни не говорила. — Лика, это невозможно. Женя если и оставил его, то спрятал достаточно хорошо, чтобы никто не нашëл. Да и откуда Владу знать, что это именно ключ? — не разделил еë радости Виктор Игоревич. — Да! Почему ты так решил? — поддержала его Исида. — Какая вообще разница? Там ссылки какие-то на тетради, куча файлов непонятных. Мне кажется, это ключ. А уж так оно или нет, думайте сами. Просто заплатите мне за эти документы и разбежимся. — Мне надо посмотреть, что это такое. Можно? — спросил Виктор Игоревич. — Можно. Только давайте сразу договоримся, что потом вы не начнëте юлить. Я этого не люблю. Сразу скажите, готовы ли вы мне заплатить за это, скажем, три миллиона? — Три? — повторил Виктор Игоревич и погладил бороду. — Наверное, мы сможем собрать такие деньги. Но если это действительно ключ, а я объясню вам, что это значит для человечества, вы вряд ли потребуете плату. Впрочем, дело ваше. Я кивнул, подошëл к столу и положил перед ним чип. Исида выскочила из кабинета и вернулась через пару долгих минут с адаптером. Воткнула провод в системный блок, вставила в разъëм чип и замерла, всматриваясь в монитор. Нависла над левым плечом Виктора Игоревича такая заведëная, что готова была в любой момент взорваться. Не удержался от любопытства и я. Виктор Игоревич открыл окошко с файлами чипа, и уже тут я увидел, что был прав. Все те ярлыки, чей формат компьютер Исиды не знал, здесь считывались. Виктор Игоревич нажал на самый первый. Открылась программа, а затем прогрузилось и изображение. Какие-то шарики и палочки в хаосе блуждали в трëхмерном пространстве. При наведении на любой из элементов по периметру экрана открывались графики и схемы. Что-то это всё должно было значить, но я даже языка не понимал, на котором были написаны слова. Виктор Игоревич молчал. Я уж начал думать, что находка его не впечатлила, но стоило перевести на него взгляд, как всë стало ясно: он просто лишился дара речи. Прикрыл рот рукой, на глазах проступили слëзы. Неужели это всё действительно было так важно? В том же тихом восторге была и Исида. Прикусив губу, улыбалась, не в силах оторвать от экрана взгляд. — Так это то или не то? — спросил я, когда понял, что глядеть на это странное зрелище они могут вечно. — Влад, скажите, что вы слышали про акцию «MenthPharm», которая начнётся в июле? — ответил вопросом на вопрос Виктор Игоревич. — Не больше остальных, — пожал я плечами. — Начнут по-дешëвке продавать имплантаты, за копейки их устанавливать, а лекарства, чтобы всë это нормально приживалось, взлетят в цене. Обычная попытка срубить бабла в долгую. — В целом всë так, — кивнул Виктор Игоревич. — Но есть один маленький нюанс. «One Health», которому принадлежит «MenthPharm», монополист в киберимплантологии. — Ну и это понятно. Станут хозяевами страны. Ничего нового. — Вот именно! В этом стремлении установить контроль над людьми нет ничего нового. Но вот здесь, — Виктор Игоревич ткнул пальцем в экран. — Здесь спрятан способ сделать человека с идеальным здоровьем. А с нынешним развитием киберимплантов ещё и человеком будущего. Человеком, которого невозможно лишить свободы теми хитрыми приëмами, которыми пользуются нынешние хозяева мира. Только представьте: никаких вечных таблеток и постоянной необходимости на них зарабатывать, никакой дряхлой старости, когда человек начинает мечтать о смерти, потому что кроме боли в его жизни ничего больше не остаëтся. И при этом расширить физические возможности проще, чем сходить в кино. Корпорация думает, что разбогатеет на страданиях людей, но мы воспользуемся их близорукостью, воспользуемся их жадностью и подлостью, а потом нанесëм сокрушительный удар по самому ценному, что у них есть. По их кошельку! И отправим всех этих умников доживать свой век на пыльных полках истории. Если раньше это было лишь заветной мечтой, которая не давала нам окончательно опустить руки, то теперь до еë реализации осталось всего ничего. — Ну да, на словах это красиво. Но я даже не представляю, что для этого надо сделать. Звучит так, словно вы собираетесь вывести человека в пробирке. Вы говорите с таким азартом, будто уже завтра мир проснëтся другим. А на деле опять понадобятся века, чтобы хоть что-то сдвинулось с мëртвой точки, — озвучил я свои сомнения. — Нет, всё гораздо проще. Но немного сложнее. На основе образцов костного мозга мы выведем инъекцию, которая позволит изменить в ДНК ряд нуклеотидов, чтобы задать нужный нам алгоритм развития новых клеток. Дело не быстрое, но в какие-то год-два мы сможем изменить жизнь тысячам людей. А дальше этот процесс уже будет неостановим. Я перевёл взгляд на сияющее от счастья лицо Исиды. Она верила в слова Виктора Игоревича, как в неопровержимую истину. А мне всё это казалось фанатичным бредом. Разве может всё быть так просто? По щелчку пальцев изменить то, что всегда было неизменным. — Почему же вы раньше этого не сделали? — спросил я, сложив руки на груди. — Мне всë-таки двадцать шесть лет, как-никак. Значит, и этой технологии тоже не меньше. — Мы с вашим отцом долгие четыре года работали над этой проблемой, прежде чем появились вы, Влад. И ваше рождение было скорее нарушением всех моральных и этических законов. На тот момент исследование проводилось только на мышах. Да, результаты превосходили все ожидания, но это даже не приматы. Тогда Женя решил в тайне от всех, без одобрения руководства, испытать технологию на человеке. Ваша мать тогда только забеременела, и он ввëл еë плоду инъекцию. Так появились вы. Потом были ещё шесть лет исследований, попыток понять процесс развития плода, проследить развитие ребёнка. И всё это параллельно с легальными исследованиями. А когда нам, наконец, дали добро для опытов с людьми, случилась та самая трагедия. Это не щелчок пальцев. Десятилетие работы, риск на грани с безумием и передовое оборудование «One Health». Квантовые компьютеры, молекулярные пинцеты, неограниченное финансирование. Чëрт, да о тех условиях могли мечтать все, кто хоть раз занимался исследованиями. — Откуда такая щедрость? — Сильные мира сего искали эликсир бессмертия не один век. Наверное, это тоже была одной из таких попыток. Точную задачу знал только Женя и куратор проекта, но, думаю, исследование пошло не в том направлении, на которое компания рассчитывала. — Хорошо. Искали вы искали. Но ведь не один мой отец понимал, как там и чего устроено. — Каждый из нас занимался конкретным блоком проекта, а Женя видел всë целиком. Это его детище, и только он, как конструктор, мог собрать все блоки воедино. Ваш отец был гением, до которого никто из нас даже на цыпочках не дотягивал. Именно поэтому его смерть превратила всю работу в китайскую грамоту. Но он догадывался, что может случиться, и спрятал описание проекта за день до того, как доложил об успехах. — И до своей смерти, — подытожил я, безвольно опустив руки. — Да, и до своей смерти. Тогда проект спешно свернули, все наработки были уничтожены, а команда… Кто вовремя не спрятался, того настигла участь Жени. Но теперь у нас все части мозаики есть. Мы сможем довести дело до конца! — Все части? — печально хмыкнул я. — Тетради ведь уже у ребят из «One Health». Они их, небось, сожгли в тот же день, когда получили. — Лика, ты ему ещë не сказала? — Виктор Игоревич повернул голову к Исиде. — Не успела, — повинилась та. — Влад, ты отдал им описание исследований нового антибиотика, Я уговорила Олега поменять тетради. Только не говори, что и он предатель. Я объяснила ему, что это очень важные документы и что всё ради твоего блага. — Серьëзно? — вспыхнул я. — Ты даже Олегу рассказала, в чëм фишка, а мне язык не повернулся, что ли, объяснить по-человечески? — Я сказала ему не больше, чем тебе. Но он, по крайней мере, меня выслушал и понял. Я щëлкнул зубами, но настаивать не стал. Чего ещё можно ждать, когда все вокруг играют в свою игру? Наверное, это лучшее из всего, что могло получится при таком раскладе. — Да ну вас всех, — буркнул я, подумал немного и спросил: — И что от меня сейчас требуется? — Всё просто. Вам нужно разрешить взять у вас образец костного мозга и другие анализы: кровь, моча, кал. Ничего сложного. Пункция — немного болезненная процедура, но после неë ваш организм восстановится так быстро, что вы и глазом моргнуть не успеете, — объяснил Виктор Игоревич. — Да уж, дырок в моëм теле, видимо, пока недостаточно. Пойдëмте делать вашу пункцию, а то домой уже хочется. — Можете остаться на ночь у нас. Мы подыщем вам свободную комнату… — Зачем? — удивилась Исида. — В моей комнате полно места. К тому же нам с Владом надо ещё многое обсудить. Я поколебался немного, но в итоге решил, что этот вариант мне нравится больше. Глава 21 Исида взяла меня за руку и вывела в коридор. — Подожди, — остановил я еë, прежде чем мы отправились дальше. — Лика? — Да, меня так зовут, — призналась она, улыбаясь краюшками губ. А потом протянула руку и добавила: — Анжелика Карпова. — А чего ж ты раньше не говорила, как тебя на самом деле зовут? Я всë «Исида», да «Исида». — Исидой меня называли с самого детства, — пожала она плечами. — Я и привыкла уже. Даже ник придумывать не пришлось. — Могла бы сказать. Ты вон обо мне сколько всего знаешь. Наверное, даже сколько я при рождении весил и какое первое слово сказал где-нибудь в личном деле прочитала. А мне, получается, просто имени настоящего назвать не захотела. — Ох, Влад, пока всё расскажешь, на самое интересное времени не останется. Она приблизилась и провела пальцами по моей груди. Пыталась отвлечь? Я убрал еë руку и серьëзно спросил: