«С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ, ПАПА! 70 ЛЕТ — И ВСЕ РАВНО ТЫ ПРИ ВСЕЙ СВОЕЙ СИЛЕ! БЕГУ В МАГАЗИН, ПОТОМ ПЕРЕЗВОНЮ. ХХХХ ЭЛЛИ». Впервые, с тех пор Джером вернулся из Аризоны, на сцене появляется верный Тайрон Экстазный Кайф[73]: — Вам семсят лет, масса Ходжеса? Силы небесные! И вам с лица и на день не даш более шиссят девять! — Ну хватит, Джером! — говорит Холли. — Понимаю, что тебя это бавляет, но звучит это очень по-дурацки и невежественно. Ходжес смеется. Смеяться больно, но что поделаешь. Он остается в сознании до самого «Гаража Тёрстона». Ему даже удается несколько раз слабенько затянуться косяком, который Холли подкуривает и дает ему. Потом накатывается темнота. Видимо, это оно и есть, думает Ходжес. С днем рождения меня, думает он. И уже ничего не думает и не чувствует. После четыре дня спустя Пит Хантли значительно меньше знакомый с больницей Кайнера, чем его давний коллега, который ходил сюда, как на молитву, к одному давнему пациенту, ныне покойному. Пит останавливается и спрашивает дорогу дважды: у общей регистратуры и на входе в отделение онкологии, — пока находит палату Ходжеса, но она оказывается пустой. К поручням на стене прикреплена связка воздушных шариков с надписью «С днем рождения, папа!». Шарики плавают под потолком. Заглядывает медсестра, видит, что Пит смотрит на пустую кровать, и улыбается ему. — Солярий в конце коридора. Там празднуют. Кажется, вы еще не опоздали. Пит идет туда. В солярии стеклянный потолок, и там много растительности — чтобы поднимать настроение пациентам, чтобы обеспечивать их кислородом, а может, и для того, и для другого. Возле одной из стен четверо играют в карты. Двое из них лысые, у третьего к руке подсоединена капельница. Ходжес сидит прямо под окном в потолке, раздавая торт своей банде: Холли, Джерому и Барбаре. Кажется, Кермит отпустил бороду — и она белоснежная, Пит вспоминает, как с детьми ходил в торговый центр смотреть на Санта-Клауса. — Пит! — Ходжес улыбается. Он начинает вставать, и Пит машет ему: мол, сиди, не надо. — Садись, съешь тортик. Элли купила его в пекарне Бейтула. Это у нее с детства любимое место. — А где она? — спрашивает Пит, подтягивая стул и садясь рядом с Холли. У нее левая часть лба перевязана, а у Барбары нога в гипсе. Только Джером имеет бравый и здоровый вид, а Пит знает, что парня в охотничьем лагере едва не превратили в гамбургер. — Уехала утром обратно на свой берег. Она смогла взять отгул только на два дня. У нее еще в марте будет отпуск на две недели, и она говорит, что еще приедет. Если надо. — А ты как себя чувствуешь? — Неплохо, — говорит Ходжес. Его глаза движутся вверх и влево, но только на мгновение. — Мной занимаются трое онкологов, и первые анализы неплохие. — Фантастика! — Пит берет кусок торта, который ему протягивает Холли. — Ой, это многовато. — Будь мужиком, ешь, — говорит Ходжес. — Слушай, а вы с Иззи… — Мы все обдумали, — говорит Пит и откусывает. — О, как классно. Нет ничего лучше хорошего морковного тортика со сливочным сыром, чтобы поднять сахар в крови! — И поэтому пенсионная вечеринка… — Там же, и в то же время. Официально ее никто и не отменял. Я все также рассчитываю на твой первый тост! И не забудь… — Ну конечно, придет и твоя бывшая жена, и нынешняя пассия, все должно быть чинно-благородно. Понимаю, понимаю. — Только когда мы все разрулим. — Слишком большой кусок торта стремительно тает. Барбара увлеченно наблюдает это быстрое поглощение. — Мы в беде? — спрашивает Холли. — Что скажешь, Пит? — Да нет, — говорит Пит. — У вас все четко. Вот, собственно, с тем я к вам и пришел. Холли откидывается на спинку стула так, что со лба отбрасывается несколько седеющих прядей. — Вы наверняка всех собак на Бэбино повесили, — говорит Джером. Пит указывает на Джерома пластиковой вилкой: — Правду говоришь, юный воин-джедай! — Наверное, вам будет интересно, что Йоду озвучивал знаменитый кукловод Фрэнк Оз, — говорит Холли. Оглядывается. — Ну, по крайней мере, мне это интересно. — А мне торт очень интересен! — радуется Пит. — Можно еще? Может, маленький кусочек? Барбара берет на себя честь наделить его тортом, и «кусочек» получается не такой уж маленький, но Пит не возражает. Он откусывает и спрашивает, как у неё дела. — Прекрасно, — опережает ее Джером. — У нее парень завелся. Зовут Дерис Невилл. Будущая звезда баскетбола. — Замолчи, Джером, он мне не парень. — А наносит визиты, словно твой парень, — говорит Джером. — То есть каждый день, с тех пор, как ты ногу сломала. — Нам есть о чем поговорить, — с достоинством отвечает Барбара. Пит говорит: — А что касается Бэбино, так в администрации больницы нашли видео с камер наблюдения, как он ночью, когда его жену убили, пришел в больницу через черный ход и переоделся рабочим. Может, из шкафа шмотки спер. А через пятнадцать — двадцать минут переодевается в то, в чем пришел, — и уходит. — А других видео нет? — спрашивает Ходжес. — Из «Ведра»? — Да есть что-то, только там лица не видно, он натянул бейсболку, — и не видно, как он к Хартсфилду в палату заходит. Адвокат мог бы что-то из этого высосать, только Бэбино уже перед судом не предстанет. — И всем по барабану, — заключает Ходжес. — Точно. Городская полиция и полиция штата с радостью все повесила на него. И Иззи рада, и я рад. И я мог бы спросить — между нами, девочками, — а там, в лесу, погиб именно Бэбино? Только мне не очень хочется это знать. — А какую роль в этом сценарии играет Библиотечный Эл? — спрашивает Ходжес. — Да уже никакую. — Пит отодвигает тарелочку. — Элвин Брукс покончил с собой вчера вечером. — О Боже, — говорит Ходжес. — Под стражей? — Да. — А почему за ним не следили? После всего этого? — Да следили, и ни у кого из задержанных ничего колюще-режущего храниться не должно, а он где-то спрятал шариковую ручку. Или охранник ему дал, или другой задержанный. Он все стены и нары исписал буквами Z, и себя тоже. Потом вытащил металлический стержень оттуда и им… — Хватит, — говорит Барбара. В зимнем свете, который падает на них сверху, она очень бледная. — Мы поняли. — И что думают? — спрашивает Ходжес. — Что он был сообщником Бэбино? — Он попал под его влияние, — говорит Пит. — И они оба попали еще под чье-то влияние, но давай в такое не углубляться, ладно? Главное, на чем стоит сосредоточиться, — это что вы вне подозрений. В этот раз не будет благодарностей, статей в газете или халявных услуг… — Ну и пусть, — говорит Джером. — У нас с Холли все равно есть четыре года до конца еще той халявы. — Тебе она вряд ли понадобиться, — говорит Барбара Джерому. — Ты в городе сейчас почти не бываешь. Может, ты бы мне передал? — А она не передается, — самоуверенно говорит Джером. — Лучше пусть у меня будет. Не хочу, чтобы у тебя были проблемы с законом. Да и тебя теперь Дерис везде водит. Только слишком далеко не заходите, если ты понимаешь, о чем я. — Ну, ты как маленький, — говорит Барбара и обращается к Питу: — А сколько всего было самоубийств? Пит вздыхает. Четырнадцать за пять дней. У девятерых были «Заппиты», теперь такие же мертвые, как и их хозяева. Старшему было двадцать четыре, младшему пятнадцать. Один парень из семьи, как соседи говорили, несколько слишком религиозной — наряду с такими христиане-фундаменталисты считаются либералами. Этот еще родителей и маленького братика с собой забрал. Стрелял из ружья. Все пятеро на минуту замолкают. Игроки за другим столиком вдруг расхохотались над чем-то своим. Пит нарушает молчание: — А попыток было более сорока. Джером присвистывает.