Захотелося поспать. «Нет, постой же ты, дрянная! — Говорит Иван, вставая. — Ты вдругорядь не уйдёшь И меня не проведёшь.» Тут в шатёр Иван вбегает, Косу длинную хватает… «Ой, беги, конёк, беги! Горбунок мой, помоги!» Вмиг конёк к нему явился. «Ах, хозяин, отличился! Ну, садись же поскорей! Да держи её плотней!» Вот столицы достигает. Царь к царевне выбегает. За белы руки берёт, Во дворец её ведёт И садит за стол дубовый И под занавес шёлковый, В глазки с нежностью глядит, Сладки речи говорит: «Бесподобная девица! Согласися быть царица! Я тебя едва узрел[61] — Сильной страстью воскипел. Соколины твои очи Не дадут мне спать средь ночи И во время бела дня, Ох, измучают меня. Молви ласковое слово! Всё для свадьбы уж готово; Завтра ж утром, светик мой, Обвенчаемся с тобой И начнём жить припевая». А царевна молодая, Ничего не говоря, Отвернулась от царя. Царь нисколько не сердился, Но сильней ещё влюбился; На колен пред нею стал, Ручки нежно пожимал И балясы[62] начал снова: «Молви ласковое слово! Чем тебя я огорчил? Али тем, что полюбил? О, судьба моя плачевна!» Говорит ему царевна: «Если хочешь взять меня, То доставь ты мне в три дня Перстень мой из окияна!» — «Гей! Позвать ко мне Ивана!» — Царь поспешно закричал И чуть сам не побежал. Вот Иван к царю явился, Царь к нему оборотился И сказал ему: «Иван! Поезжай на окиян; В окияне том хранится Перстень, слышь ты, Царь-девицы. Коль достанешь мне его, Задарю тебя всего». — «Я и с первой-то дороги Волочу насилу ноги — Ты опять на окиян!» — Говорит царю Иван. «Как же, плут, не торопиться: