Вот конёк бежит по ки?ту, По костям стучит копытом. Чудо-юдо Рыба-кит Так проезжим говорит, Рот широкий отворяя, Тяжко, горько воздыхая: «Путь-дорога, господа! Вы откуда и куда?» — «Мы послы от Царь-девицы, Едем оба из столицы, — Говорит ему конёк, — К Солнцу прямо на восток, Во хоромы золотые». — «Так нельзя ль, отцы родные, Вам у Солнышка спросить: Долго ль мне в опале[64] быть, И за кои прегрешенья Я терплю беды-мученья?» — «Ладно, ладно, Рыба-кит!» — Наш Иван ему кричит. «Будь отец мне милосердный! Вишь, как мучуся я, бедный! Десять лет уж тут лежу… Я и сам те услужу!..» — Кит Ивана умоляет, Сам же горько воздыхает. «Ладно. Ладно, Рыба-кит!» — Наш Иван ему кричит. Тут конёк под ним забился, Прыг на берег и пустился: Только видно, как песок, Вьётся вихорем у ног. Едут близко ли, далёко, Едут низко ли, высоко И увидели ль кого — Я не знаю ничего. Скоро сказка говорится, Дело мешкотно[65] творится. Только, братца, я узнал, Что конёк туда вбежал, Где (я слышал стороною) Небо сходится с землёю, Где крестьянки лён прядут, Прялки на небо кладут. Тут Иван с землёй простился И на небе очутился, И поехал, будто князь, Шапка набок, подбодрясь. «Эко диво! Эко диво! Наше царство хоть красиво, — Говорит коньку Иван Средь лазоревых полян, — А как с небом-то сравнится, Так под стельку не годится. Что земля-то!.. Ведь она И черна-то и грязна; Здесь земля-то голубая, — А уж светлая какая!.. Посмотри-ка, горбунок, Видишь, вон где, на восток, Словно светится зарница… Чай, небесная светлица… Что-то больно высока!» — Так спросил Иван конька. «Это терем Царь-девицы, Нашей будущей царицы, —