М-да, ну, я за торжество закона и справедливости, но что, на Девятом участке своих констеблей не хватает? Они работать там вообще-то собираются, интересно, или на наших плечах хотят в рай въехать? К вечеру с моря принесло тучки, изрядно посвежело, так что дома мне даже пришлось истратить несколько брусков торфа на обогрев. Поужинав скворчащей яичницей с кусочком бекона и выпив травяного взвара, я перекрыл вытяжку в печной трубе, сполоснул подогревшейся в тазу водой посуду и отправился в царство Морфея. Это такой древнегреческий бог снотворного ведомства – мне мистер О’Хара рассказывал. За ночь прошёл небольшой дождь, похолодало ещё больше, так что я под своим куцым одеялком к побудке даже и замёрз (тепло от не так-то уж сильно и протопленного пенсильванского камина за ночь полностью выветрилось). Туч нагнало черноты необычайной, что вкупе с показаниями висящего у нас в коридоре барометра явственно указывало на приближающуюся бурю. А ведь как тепло и солнечно было только день назад! Позавтракав, облачившись в форму и накинув сверху форменный макинтош, я поспешил на службу, стараясь попасть туда как можно раньше, ещё до утреннего развода. Вчерашние события подсказывали мне, что события могут начать развиваться самым резвым аллюром в любой момент, и если удастся при этом себя хорошо проявить, то мои сержантские нашивки из области гипотетических размышлений руководства могут перейти в разряд объективной реальности. К тому же очень не хотелось попасть в пути под собирающийся разразиться буквально вот-вот ливень. Оказалось, что собрать членов Ойряхтас на внеочередное заседание – это отнюдь не то же самое, что вызвать суперинтендентов к комиссару и даже министров к канцлеру. Нету у них дисциплины, не привыкли они, бросив все дела, мчаться в Большой холл по первому зову. Как мне рассказал дежуривший в ночь констебль Хайтауэр, мистер Канингхем вернулся в участок уже довольно поздно и долго что-то обсуждал с дожидавшимися его господами Ланиганом и О’Ларри. Судя по тем обмолвкам, что услыхал Мозес от уходящих домой инспекторов (а пребывали они притом в изрядной ажитации), совместное заседание палат, где мистер Спок должен был прочесть некий доклад, было назначено на сегодняшний полдень, и то лишь при вмешательстве канцлера О’Каралана удалось организовать такую спорую встречу. Ну, оно-то понятно: люди в Ойряхтасе все сплошь знатные или хотя бы богатые, привыкли командовать, но не подчиняться. Их бы на недельку к сержанту Секли под начало… На разводе меня поставили в дежурную группу, а прочих парней, чья смена ещё не наступила, или же и вовсе выходных в этот день, также оставили на участке в тревожном ожидании. Сохранить от них в тайне то, что наконец удалось выяснить место нахождения убийцы матери Лукреции, конечно, не вышло, потому и отлучаться всем, не занятым на патрулировании, было запрещено. Болтун, как говорят, находка для шпиона. А этот самый Дэнгё-дайси – самый натуральный шпион и есть. Ближе к обеду, когда напряжение на участке достигло практически своего пика, а дождь успел оттарабанить по крышам, в участок пожаловал доктор Уоткинс. – Нет, инспектор. – Медик шёл через общий зал вместе со встретившим его у порога мистером Ланиганом. – Мне, разумеется, лестно ваше предложение поучаствовать в аресте, но смысла я в этом не вижу никакого. Убийство раскрыто, личность преступника и его мотивы установлены, что мне в этом деле теперь за интерес? – Ну а Шарлотта Баксон и пропавшие чертежи? Что вы о них скажете? – Арест лжениппонца найти Баксон нам не поможет, – флегматично отозвался доктор. – Что же касается чертежей, то они всё это время находились у вас, в полиции. – Вот как? – озадаченно произнёс инспектор. – С чего вы взяли? Насчёт чертежей, я имею в виду. Насчёт Баксон я согласен. – Ну, мистер Ланиган, это же очевидно. – Мистер Уоткинс позволил себе лёгкую улыбку. – Не надо быть специалистом по старинным фолиантам, чтобы заметить: все найденные у матери Лукреции книги написаны на бумаге, кроме одного. – «Радужная нить», – кивнул инспектор. – Она написана на пергаменте. Для Востока этот материал не характерен, хотя и не понимаю, что нам это даёт. Пергамент был дорогим материалом, его чистили от надписей и использовали по многу раз. Вероятно, некий европейский том через Чайну попал в Ниппон и там был таким образом применён. – Но иллюстрации, а их довольно много, выполнены на бумаге и просто приклеены к страницам, – заметил доктор. – И в этом ничего удивительного нет, – ответил мистер Ланиган. – В Ниппоне отсутствует культура нанесения изображений на пергамент, и все пергаментные книги там иллюстрируются именно таким образом. – Ну так отклейте одну из иллюстраций и отыщите искомый чертёж, – усмехнулся Уоткинс. – Тайные послания в Ниппоне передавались и таким вот именно образом. – Потрясающе! – Инспектор замер на месте. – Это необходимо немедленно проверить! Сержант, ключ от хранилища вещдоков, немедленно! Инспектор, сержант и доктор скрылись в коридорчике, а меня вызвал к себе мистер Канингхем. Эх, ну не мог Старик обо мне минут на пять позже вспомнить? Страсть как интересно, право же, угадал мистер Уоткинс о чертежах или нет. Суперинтендент ожидал меня, стоя у окна и разглядывая улицу. Вполне, казалось бы, спокойно и флегматично, вот только лёгкое постукивание ладонью по бедру выдавало его волнение. Да уж, Ойряхтас – это и для него высоты запредельные. Переживает, поди, как бы не вышло чего. – А, Вильк! – Он встретил мой доклад «по вашему приказанию явился» с явным облегчением, видать, от дурных мыслей я его отвлёк. – Проходите, мой мальчик, присаживайтесь. Я аккуратно пристроился на краешке стула, а мистер Канингхем, заложив руки за спину, пару раз прошёлся по кабинету туда-сюда. – Айвен, – наконец обратился ко мне суперинтендент. – Вы далеко не глупы и понимаете, что если добытая вами информация окажется неверной, то сегодняшний день станет последним днем вашей службы в полиции. Ну… понимаю, конечно. Очень даже волнительно это, чего уж скрывать, да только не верю я, что Добрый Робин мог ошибиться. Нет, мистер Пэк не из таковских. Да коли б даже и так. Парень я молодой, руки-ноги на месте, голова светлая (все говорят), от жизни в Нижнем Сити не отвык ещё – не пропаду, коли что. Опять в молотобойцы подамся, а там, глядишь, и в мастера выйду – с грамотой и арифметикой у меня за время службы в полиции куда как лучше стало. Трёхзначные цифири в голове складываю. Или в матросы подамся – мир повидаю. Мэри, правда, за простого работягу или палубного навряд ли замуж пойдёт. Женщины… Им стабильность да перспективы подавай… А может, и пойдёт – кто ж их, девушек, разберёт-то? Любит ведь, сказывала… – Но я, впрочем, такое развитие событий почитаю маловероятным, – продолжил меж тем сэр Эндрю. – И как добрый католик – недаром чудотворная икона явилась именно вам, – и как профессионал. Имею некоторые представления о возможностях гильдии нищих. Так вот, к чему я это всё говорю. Если, а вернее, когда добытая вами информация подтвердится, вы, мой мальчик, вправе рассчитывать на нашивки сержанта. Может быть, даже и на медаль. Да-а-а, медаль бы – это хорошо. Во-первых, почётно и для служебной карьеры вовсе даже небесполезно, а во-вторых – прибавка к жалованью в полукрону! Денежки-то не лишние, коли всерьёз намерен семьёй обзаводиться. А я-то как раз и намерен. – Но вот в чём дело, констебль… – Суперинтендент немного помялся. – Приказ на ваше повышение я уже подготовил, осталось только подписать, но на Третьем участке сержантских вакансий сейчас нет. А мне, не стану скрывать, вовсе не хотелось бы отдавать такого молодца на сторону. Вы понимаете? – Да, сэр, – кивнул я. Эх, видать, плакало моё повышение. Ну да, может, хоть медаль дадут – и то уже кленовый сахар. – Так вот, Вильк. Через месяц мистер Секли выходит в отставку – выслужил пенсион. Согласитесь ли вы этот месяц подождать повышения, мой мальчик? Уважьте уж мою просьбу. – Сэр, – поднялся я, – вам, человеку, которого безмерно уважаю, я отказать совершенно не в состоянии. Хо-хо! А жизнь-то налаживается! Сержанту не такая конура, как у меня, положена, а в две комнаты, не считая кладовки. Ну, Мэри, готовь приданое! – Прекрасно, Айвен, я знал, был уверен, что вы пойдёте навстречу этой моей маленькой прихоти. Но только глядите не зазнавайтесь раньше времени! И нашу беседу до времени прошу вас сохранить в тайне. Сержант Сёкли оценивает вас крайне высоко, но считает, что пока у вас для нашивок маловато опыта. Носить их, согласитесь, не только честь, но и большая ответственность. – Я понимаю, сэр. В этот миг часы в кабинете начали отбивать полдень. Суперинтендент едва заметно вздрогнул и поглядел на циферблат. – Началось, – едва слышно пробормотал он. – Так или иначе, в ближайший час решится многое. Как же мне хотелось бы услышать хорошую новость!.. – Прошу прощения, сэр, – кашлянул я. – Полагаю, что добрых вестей вы дождётесь в ближайшие минут пять, если не меньше. – Вот как? – Старик удивлённо приподнял бровь. – Что вы имеете в виду, констебль? Ответить я не успел, поскольку дверь в кабинет – без стука! – распахнулась и через порог перешагнул сияющий, словно новенький пенни, инспектор Ланиган. – Сэр Эндрю, – торжественно провозгласил он и положил на стол стопку рисовой бумаги, – нам удалось обнаружить чертёж броненосца из Корё. – Корабль-черепаха, сиречь кобуксон, – добавил улыбающийся доктор Уоткинс, входя следом. Я покосился на верхний лист стопки. Тушью там был изображён корабль, действительно напоминающий черепаху. И при этом ещё и ежа, поскольку покатая, словно купол романского храма, крыша над палубой ощетинилась сонмом шипов. Из бортов корабля в промежутках между пушечными портами торчали вёсла. – Великолепно, господа! – воскликнул мистер Канингхем в восторге. – Надо срочно уведомить эрла Чертилла, это должно помочь ему на заседании Ойряхтаса. Вильк, пришлите ко мне посыльного постарше да посмышлёнее. И поспешите, поспешите, констебль! К суперинтенденту я отправил Томми, старшего из внуков сержанта Сёкли, мальчика уже практически взрослого – тринадцать лет как-никак. В посыльных на участке он с девяти лет, ни разу не осрамил за это время деда, так что лучшего кандидата на выполнение миссии было и не сыскать. У сэра Эндрю парень пробыл буквально пару минут, затем выскочил из кабинета, сжимая в руке запечатанный конверт, скатился по перилам лестницы на первый этаж и вылетел во двор участка, где под парами, на всякий случай, стоял локомобиль. Почти сразу тихое пыхтение агрегата перешло в громкое шипение, послышался стокот передаточного механизма и звон металлических колёс по брусчатке. Оголец хотя ещё и мал, но управляется со сложной машиной мастерски – у нас не каждый констебль-то решается за его штурвал встать, хотя уметь управлять дорожным паровозом нам и положено, а Томми словно в будке машиниста родился. И ведь отчаянная голова – не боится даже до безумной скорости – тридцать миль в час – разгоняться! Лихач растёт, одно слово. Когда из кабинета мистера Канингхема вышли инспектор Ланиган и доктор Уоткинс, а и минуты не прошло, как оттуда пулей вылетел Томми, грохот локомобиля уже и слышен не был. – Я ваш должник, доктор, – произнёс мистер Ланиган, спускаясь по лестнице. – Пустое, инспектор, – отмахнулся тот. – Однако признайтесь, как вам удалось узнать о способе передачи тайных посланий ниппонцами? – Ну, это же очевидно. – Мистер Уоткинс пожал плечами. – Расспросил ниппонца. Удивлён, что этого не сделали вы. Ведь у него столуется половина Третьего участка. – Сабурами?! – Инспектор замер словно громом поражённый и удивлённо выпучил глаза. – Он служил в знатной семье из Кагосимы и был доверенным оруженосцем своего господина. Затем, когда восемь лет назад в Сацуме поднялась замятия, его сеньор погиб, защищая власть его величества, а сам мистер Сабурами вынужден был бежать. Ну, вы помните, что тогда творилось. – Да-да, разумеется, – кивнул старший инспектор и продолжил движение по лестнице. – Доверенный оруженосец, говорите? Пожалуй, его мнению стоило бы доверять, даже если ваша догадка и не подтвердилась бы. Что ж, это урок мне на будущее. Однако я полагаю, чертежи стоит показать кому-то в морском министерстве. Не подсунули ли нам пустышку? И сделать это надобно поскорее. – Сегодня воскресенье, инспектор, – улыбнулся доктор. – Кого из адмиралтейских и где вы сегодня намерены искать? – Ах, проклятие! – Мистер Ланиган поморщился. – Как неудачно. Что, констебль? Вы опять хотите меня поразить до глубины души? Это он уже обратился ко мне – видать, на лице у меня мысли по поводу их беседы нарисовались. – Прошу извинить, сэр, но Первый сюрвейвер Адмиралтейства, сэр Долий Крагг, проживает на территории нашего участка и в это время обыкновенно ещё дома. С визитами или в театр он ранее двух часов не отправляется, – нехотя ответил я. – Что? Вам-то откуда это известно?! – изумился инспектор. – Моя невеста служит в соседнем с ним доме, сэр, – потупил глаза я. – Нет, вы первостатейная каналья, Вильк! – расхохотался мистер Ланиган. – Есть хоть что-то, о чём вы не знаете? – С вашего позволения, я совершенно не разбираюсь в политике и лесных грибах, сэр. Посыльный к мистеру Краггу отбыл, разумеется, не с такой поспешностью, как к комиссару. Во-первых, сэру Эндрю потребовалось обстоятельно изложить, отчего это сэр Долий в столь неурочное время, как воскресный день, понадобился полиции – тот ведь вполне вправе был и отказаться жертвовать заслуженным отдыхом. Во-вторых, локомобиль у нас на участке только один, да и водить его со столь головокружительной скоростью решается лишь Томми, так что посыльный отправился в особняк Краггов пешком. Ну и в-третьих, послание-то было не столь спешное, как предыдущее. Первый сюрвейвер, впрочем, ждать себя не заставил. Уже три четверти часа спустя он вместе с курьером прибыл в участок в своём экипаже, где его встретил инспектор О’Ларри, выдал бланк стандартного договора для привлечённых гражданских специалистов. Сэр Долий подписал его не глядя (а он, между прочим, содержит в себе и пункт о неразглашении, например), просто сгорая от нетерпения. – Подумать только – старинный броненосец… – бормотал он себе под нос, ставя росчерки на листах. – А я всегда говорил, что эти азиаты вовсе не такие уж и дикари, а просто пришли в упадок, и тому есть доказательства. То же хиндусское «Сказание о великой битве потомков Бхараты» взять, там же описаны самоходные аэростаты Жиффара, причём гораздо более совершенные… Настолько он был увлечён предвкушением исследования, что даже меня не заметил. Покончив с формальностями, инспектор проводил Первого сюрвейвера к суперинтенденту, где был уже и мистер Ланиган. Ну, оно и понятно: чертежи секретные, их, поди, до особого распоряжения и выносить-то из кабинета Старика нельзя. Томми меж тем отчего-то не возвращался, и начальство в лице сержанта Сёкли начало проявлять недюжинное беспокойство по этому поводу. За пару часов он настолько успел всех до печёнок достать своими придирками и язвительными замечаниями, что парни уже мечтали об участии в какой-нибудь полноценной масштабной облаве – главное, чтоб подальше от шкипера. Наконец, уже ближе к середине третьего часа дня, до нас донёсся приближающийся рёв сирены полицейского локомобиля – а включать её разрешается лишь в крайне ограниченном числе случаев, – и пару минут спустя во двор участка, куда уже высыпали все не занятые какими-либо делами полицейские, вкатился, громыхая словно адова колесница, пуская дым и искры из трубы, полицейский локомобиль с цифрой «3» на борту. С громким шипением он замер, заглушил ревун и обдал окружающих густыми клубами пара. В следующий миг дверца пассажирского отсека отворилась и из неё появился молодой, в модного кроя костюме джентльмен, в котором я опознал личного секретаря эрла Чертилла сэра Руперта Колвилла.