Лейтенант открыл багажник седана, достал фуражку и портфель. Пока багажник автоматически закрывался, Даунс уже шел к вербовочному пункту, размещавшемуся в переоборудованном отсеке торгового центра на севере Старого Чикаго. Приблизившись, лейтенант увидел прислонившегося спиной к двери человека. – 48789-20114-ЭД, – пробормотал Эйвери. – Повторите, – попросил Даунс. Он легко узнал серийный номер ККОН. Но еще не осознал, что пьяный возле офиса – штаб-сержант корпуса морской пехоты, о чем свидетельствовали четыре золотых шеврона на рукаве изрядно потрепанного мундира. – Он действующий. – Эйвери оторвал голову от груди. – Проверьте. Лейтенант всегда одергивал солдат. Он не привык получать приказы от сержантов. Эйвери рыгнул. – Я в самоволке. Семьдесят два часа. Это заинтересовало Даунса. Положив портфель на согнутую в локте руку, он вытащил коммуникатор. – Номер, еще раз, – потребовал лейтенант и легкими нажатиями указательного пальца принялся вводить медленно диктуемые Эйвери цифры. Несколько секунд спустя на планшете возник послужной список штаб-сержанта, и глаза лейтенанта расширились, когда он увидел на монохромном экране многочисленные благодарности и боевые рекомендации. «Орион», «Калейдоскоп», «Лесная чаща», «Требушет». Десятки программ и операций, о большинстве которых Даунс никогда не слышал. К досье было прикреплено срочное сообщение от Комфлота, штаб-квартиры ВМС и корпуса морской пехоты на Пределе. – Ваша самоволка, по всей видимости, никого не беспокоит. – Даунс убрал планшет в портфель. – Напротив, я рад сообщить, что ваш запрос на перевод одобрен. На секунду в усталых глазах Эйвери зажглось подозрение. Он не просил ни о каком переводе. Но в полупьяном состоянии любой вариант казался лучше, чем возвращение в систему Эпсилон Эридана. Глаза морпеха снова потемнели. – Куда? – Не сказано. – Ну и ладно, – пробормотал Эйвери, после чего его голова запрокинулась и уперлась в стеклянную дверь прямо между ног морпеха в полной боевой экипировке на приклеенном с обратной стороны двери плакате. Там же красовался лозунг «СЛУЖИ! НЕ ОТСТУПАЙ! СРАЖАЙСЯ!». Эйвери закрыл глаза. – Эй! – резко сказал Даунс. – Морпех, тут нельзя спать. Но штаб-сержант уже храпел. Поморщившись, лейтенант закинул руку Эйвери себе за плечо, подтащил его к седану и уложил на заднее сиденье. Выезжая с парковки в плотное полуденное движение, Даунс гадал, будет ли достаточно одного героя войны в самоволке вместо пятерых новобранцев, чтобы начальник остался доволен. – Космопорт Великих озер! – рявкнул он седану. – Кратчайший маршрут. Когда на внутренней поверхности изогнутого лобового стекла появилась голографическая карта, Даунс покачал головой. «Эх, вот бы повезло». Глава 3 Миссионерский участок Ковенанта, неподалеку от системы Эпсилон Инди, 23-й Век Сомнения Глядя на сложенные контейнеры со спелыми фруктами, Дадаб пустил слюну. Он редко видел такие деликатесы, а ел и того реже. В Ковенанте – союзе рас, к которому принадлежал Дадаб, – его народ, унггои, занимал низшую ступень иерархии. Обычно им доставались объедки. Но унггои были в этом не одиноки. Три киг-яра препирались около груды особенно сочных дынь. Дадаб попытался незаметно проскочить мимо визжащих рептилий. Несмотря на чин дьякона на корабле киг-яров «Мелкий грех», экипажу не нравилось присутствие Дадаба. Даже при лучших обстоятельствах обе расы плохо уживались друг с другом. Но после долгого путешествия при недостатке припасов – если бы они не набрели на инопланетный корабль – Дадаб, шутя, побаивался, что киг-яры могут приготовить его на ужин. Кусок дыни пролетел в воздухе и сочно шлепнулся о серо-голубую голову унггоя, забрызгав соком оранжевый мундир. Как и тело, голова была покрыта жестким хитином, и удар ничуть не повредил Дадабу. Три киг-яра разразились пронзительным смехом. – Подношение святейшеству! – оскалился один из них, обнажив острые как кинжалы зубы. Это был Жар, командир маленькой ватаги. От двух других он отличался ростом и ярко-розовым цветом длинных гибких шипов на задней части узкого черепа. Не замедляя шага, Дадаб громко фыркнул. Дьякон сдул мякоть, которая забила одно из отверстий закрывавшей приплюснутый нос и широкий рот маски. В отличие от киг-яров, которые прекрасно чувствовали себя в кислородной атмосфере чужого корабля, унггой дышал метаном. Газ заполнял пирамидальный бак на спине Дадаба и подавался в маску по шлангам, вставленным в плечевые ремни баллона. Еще несколько дынь полетели в Дадаба. Но, миновав киг-яров, он не обращал внимания на липкие снаряды, попадающие в метановый баллон. Метатели, раздраженные его равнодушием, вернулись к мелкому препирательству. «Мелкий грех» был миссионерским кораблем огромного флота министерства Спокойствия, отвечавшего за разведку границ подконтрольного Ковенанту космоса. Дьякон являлся самым низким министерским чином, но для народа Дадаба это был единственный доступный пост – одна из немногих должностей для унггоев, не связанная ни с тяжелым физическим трудом, ни с риском для жизни в бою. Не все унггои могли претендовать на дьяконство, и Дадаба приняли потому, что он был умнее большинства, лучше понимал священные писания и разъяснял эти законы остальным. Ковенант был не просто политическим и военным альянсом. Он являлся религиозным союзом, все члены которого приносили присягу верности высшим теократическим лидерам – пророкам и принимали их веру в божественный потенциал древних технологий – реликтов исчезнувшей расы инопланетян, именуемых предтечами. Именно из-за поиска разбросанных по Галактике реликтов «Мелкий грех» оказался в глубинах космоса, в сотне циклов от ближайшего поселения Ковенанта. Дьякон был обязан следить за тем, чтобы киг-яры в ходе поисков следовали надлежащим писаниям. К сожалению, с момента проникновения на инопланетный корабль экипаж совсем забыл о дисциплине. Бормоча, Дадаб протопал мимо ряда контейнеров. Некоторые из них были вскрыты когтями, и ему приходилось перепрыгивать через полусъеденные фрукты, брошенные киг-ярами, которые спешили отведать все деликатесы. Дадаб сомневался, что в ящиках есть предметы, интересующие пророков. Но он, дьякон, должен руководить поисками или по крайней мере давать благословение, в особенности когда дело касается вещей неизвестных Ковенанту рас. Так же как пророки стремились найти реликты, Гегемония всегда была готова приобрести новых последователей. Хотя эта задача теоретически возлагалась на министерство Обращения, в данный момент только Дадаб являлся официальным религиозным представителем и поэтому должен был провести все соответствующие процедуры. Дьякон знал, что хорошая работа гарантирует продвижение по службе. А он отчаянно хотел оставить «Мелкий грех» и получить пост без единственной обязанности следить за дерзкими двуногими рептилиями. Больше всего на свете дьякон желал читать проповеди, чтобы в один прекрасный день стать духовным лидером унггоев, которым повезло меньше, чем ему. Это была благородная цель, но, как и у многих набожных существ, вера Дадаба поддерживалась только надеждой. В конце ряда контейнеров находился механический лифт, который поднимался вдоль корпуса. Войдя, Дадаб изучил пульт управления. Худой рукой он нажал на кнопку, которая вроде бы указывала наверх, и довольно заворчал, когда лифт начал подниматься. Узкий проход вел от верхнего этажа к разрушенному реактивному блоку корабля. Дадаб уловил неприятный запах и, брезгливо перешагнув через комингс, отключил обонятельные мембраны маски. Происхождение кучи волокнистой слизи в центре кабины не вызывало сомнений: именно здесь киг-яры решили справить нужду. Дадаб осторожно провел плоской четырехпалой ногой по липким результатам обжорства киг-яров и нащупал маленькую металлическую коробку, которая пыталась связаться с «Мелким грехом». Обнаружение инопланетного корабля было чистой удачей. Ковенанты задержались между прыжками, проводя запланированное сканирование в поисках реликтов, и уловили вспышку радиации менее чем в цикле от своего местонахождения. Поначалу капитан, киг-яр женского пола Чур’Р-Яр, решила, что их атакуют. Но когда они подошли к судну поближе, даже Дадаб увидел, что оно пострадало из-за какого-то отказа двигателя. Тем не менее Чур’Р-Яр хотела убедиться, что им ничего не грозит. Открыв сокрушительный огонь из точечных лазеров «Мелкого греха», она сожгла двигатель корабля, а потом послала на борт Жара, чтобы заглушить передатчик, посылающий просьбы о помощи. Дадаб опасался, что Жар будет слишком агрессивен и уничтожит единственный предмет, который обеспечит перевод унггоя с корабля киг-яров, но он ни за что не мог признаться в этом Чур’Р-Яр. Дадаб знал, что многие унггои-дьяконы становились жертвами «несчастных случаев» за подобные акты неповиновения. В конечном счете капитан разрешила ему забрать коробку. Дадаб предположил, что она осознала важность находки для работы министерства Обращения. Разумеется, она могла сходить за передатчиком сама. Но унггой, глядя, как экскременты сползают с коробки на руку, понял, что Чур’Р-Яр знала наверняка, чего потребует получение трофея, и поэтому послала его. Держа вонючую находку в вытянутой руке, дьякон возвратился в коридор. Уклонившись от очередного залпа киг-яров в трюме, он вернулся по трубопроводу на «Мелкий грех». Дадаб поспешил в единственную метановую камеру корабля и с нетерпением расстегнул грудные ремни доспехов. Он попятился к стене квадратной комнаты, помещая бак в треугольное углубление. Спрятанный компрессор зашипел и начал заполнять сосуд. Дадаб снял костюм и скрестил чрезмерно крупные руки на груди. Челюсть болела; он сорвал герметичную маску и отбросил ее в сторону. Прежде чем маска ударилась об пол, ее успели перехватить молниеносным перламутровым взмахом. В центре камеры парил хурагок – существо с расположенной посреди туловища головой и удлиненной мордой, поддерживаемое в воздухе прозрачными розовыми мешочками, наполненными различными газами. Из его спины торчали четыре щупальца, одно держало маску Дадаба. Хурагок поднес ее к ряду темных круглых сенсорных узлов на морде и тщательно осмотрел. Потом сложил два щупальца в быстром вопросительном жесте. Дадаб согнул пальцы огрубевшей руки так, чтобы они совпали с обычным положением конечностей хурагока: четыре пальца, отходящие от груди дьякона. Нет. Повреждений. Я. Устал. Носить. – Пальцы растопыривались и сжимались, сгибались и скрещивались, образуя особенный жест для каждого слова. Хурагок разочарованно заскулил сфинктерообразным клапаном в мешочке. Выброс толкнул Легче Некоторых мимо Дадаба к гнезду бака, где он повесил маску на торчащий из стены крюк. Ты нашел устройство? – спросил хурагок, повернувшись к Дадабу. Дьякон поднял коробку, и щупальца хурагока возбужденно задрожали. – Могу я потрогать то, что вижу? Трогать. Да. Нюхать. Нет, – ответил Дадаб. Но хурагок либо не возражал против остаточного зловония киг-яров, либо просто не понял шутку. Он обхватил щупальцем чужеродный трофей и жадно поднес к морде. Дадаб плюхнулся на мягкий тюфяк рядом с автономным пищевым автоматом, вытянул шланг с ниппелем на конце и стал сосать. В пищевод потекла неаппетитная, но питательная масса. Он смотрел, как хурагок изучает коробку, а его мешочки надуваются и сдуваются, выражая… что? Нетерпение? Бо?льшую часть путешествия дьякон потратил на освоение языка жестов этого существа. Что же до пузырей, то Дадаб мог только догадываться об эмоциональных нюансах, выражаемых их движениями. Ему понадобилось немало циклов, чтобы узнать имя хурагока: Легче Некоторых. Дадабу был известен способ размножения, а точнее, изготовления хурагоков. Эти существа производили потомство из имеющихся органических материалов, ловко действуя ресничками щупалец, с помощью которых Легче Некоторых проделал сейчас аккуратное отверстие в инопланетной коробке. Процесс воистину фантастический, но самым необычным Дабабу казался наиболее трудный этап для родителей-хурагоков. Они придавали своим творениям идеальную плавучесть, наполняя мешочки точными пропорциями газовых смесей. В результате новые хурагоки поначалу либо парили в воздухе, либо падали, и родители называли их соответствующе: Слишком Тяжелый, Легко Регулируемый, Легче Некоторых. Сжав ниппель зубами, Дадаб вдохнул через нос, расширив легкие до максимума. Метан в помещении был такой же застоялый, как и в баке, но дышать без помех было куда приятнее. Наблюдая за тем, как Легче Некоторых, просунув щупальце в коробку, осторожно изучает ее содержимое, Дадаб вновь убедился, насколько он ценит компанию этого существа. Обучаясь в семинарии министерства, он повидал немало хурагоков в тренировочных полетах. Сосредоточенные на поддержании кораблей в хорошем рабочем состоянии, они держались особняком. А потому Дадаб немало удивился, когда Легче Некоторых впервые согнул конечности в его направлении. Хурагок повторял жест снова и снова, пока унггой не понял, что существо говорило: Привет! Легче Некоторых вдруг выдернул щупальце из коробки и, словно потрясенный, отплыл назад. Мешочки надулись, и хурагок принялся хаотично размахивать конечностями. Дадаб с трудом поспевал за мыслью. Разум!.. Координаты!.. Несомненно, пришельцы… Даже больше, чем наше! Стой! – прервал его Дадаб, выплевывая ниппель и вскакивая на ноги. – Повтори! С заметным усилием хурагок заставил щупальца двигаться медленнее. Взгляд следящего за жестами Дадаба метался. Наконец дьякон ухватил мысль Легче Некоторых. Ты. Уверен? Да! Нужно сообщить капитану! «Мелкий грех» был небольшим кораблем. Дадаб наполнил баллон метаном, стараясь не помять мантию, вышел вместе с хурагоком из каюты и спустился к единственному центральному проходу на мостик. – Либо сними маску, – сказала капитан после того, как Дадаб на одном дыхании изложил вывод Легче Некоторых, – либо научись говорить четче.