Глава 8 – Быстро, связь мне! – воскликнул Джеймс, подскочив к Рустаму. Системный администратор протянул было ему передатчик, но заместитель председателя правительства отмахнулся. – Давай по общей. Здесь особо не перед кем секретничать. Аббас кивнул, легко провел рукой над голограммой. – Это база, говорит Джеймс Браун. Докладывайте! – Вилфред Йоргенсен. Только что наблюдал, как в ангар зашел инопланетянин. К сожалению, картинку предоставить не могу, так как режим записи был отключен. Как и приказывали, огонь не открывали, но, заметив нас, инопланетянин ретировался. – Опиши, как он выглядел, – попросил Вадим. Джеймс нервно дернулся, но отчитывать главного инженера не стал. – Высокий. На голову выше нас, худого телосложения, внешне схож с нами. Был одет в какую-то плотную одежду синего цвета. Подробней рассмотреть не удалось. Вооружен не был. – Продолжайте наблюдение. В случае опасности отступайте, огонь не открывать, даже если увидите в его руках нечто, напоминающее оружие! Просто отступите! – приказал Джеймс. – Будет исполнено, – произнес Вилфред. Все-таки они живы. Нет, я подозревал, что пришельцы не погибли, но теперь это подтвердилось. Легкая дрожь появилась в руках, словно я намедни хорошо принял на грудь. – Жаль, что он ушел, – сказал Джеймс и повернулся к Рустаму: – Дай передатчик и соедини со станцией. Нужно обсудить с Леонидом дальнейшие действия. Я постоял еще некоторое время, но, поняв, что больше ничего интересного не будет, двинулся в сторону столовой. Внутри все дрожало, словно я сам воочию увидел пришельца. Только мысль о том, что мы наконец встретили живого представителя инопланетной расы, приводила в трепет. А я, дурак, чуть не сорвался и не улетел отсюда, послав все к чертям! Ощущая себя Колумбом, первооткрывателем, что стоит на пороге новой эпохи, я ввалился в столовую, быстро набрал еды и уселся за ближайший стол. Глядя, как ложка в руке, дрожа, поднялась ко рту, я ругнулся, сжал ее покрепче и начал яростно хлебать суп. – О, Алексей, уже ужинаешь? – раздался от входа знакомый голос Кшиштофа. Он пришел в сопровождении инженеров. Спустя минуту уже вся компания сидела за моим столом. – Как у тебя продвигаются дела? – спросил Кшиштоф. – Ничего особенного. Мы перебили обычных представителей фауны иной планеты. Ящерица, только с голубой кровью. А как гравилет? – Это и правда гравилет, только он отличается от наших более компактным и мощным антигравитационным двигателем, сделанным на технологически ином уровне. Его питает маленький реактор, который непонятно на чем работает и как вырабатывает электричество. Радиации нет, так что это точно не атомный реактор. Материал, из которого в основном сделаны детали, – разного рода сплавы меди. – Странно, что они используют такой металл. Инженеры и астрофизик переглянулись. – Вот что значит ботаник. Да будет тебе известно, что та же бронза – знаешь, конечно, что это сплав меди, – в зависимости от марки может иметь плотность, как у стали, а также бронза – довольно тугоплавкий материал. Температура плавления может превышать тысячу градусов. Так что из сплавов меди можно получить довольно крепкие материалы. – Вот как? Не знал, – произнес я растерянно. Устало улыбнувшись, я доел суп, потом попрощался с инженерами и пошел в спальни. Принимать душ не было ни желания, ни сил. Так что, лишь слегка умывшись, я залез в одну из ячеек. И уже готовился уснуть, когда справа в стенке заметил прозрачный сейф, внутри которого расположился виртуальный коммуникатор в виде очков и небольшого ободка для головы. Поколебавшись лишь несколько секунд, все же решил достать его. Вообще игры в виртуальной действительности с полным погружением строго ограничены по количеству заходов в виртуал и доступны лишь на Марсе в игровых центрах. Ведь такие выходы в несуществующее пространство сильно влияют на психику играющих: полное погружение создает иллюзию реальности происходящего, и злоупотребление погружениями впоследствии выливается в сложное психическое заболевание – человек перестает различать реальность и игру. И тогда, находясь уже в реальном мире, человек все еще продолжает думать, что вокруг игра. После десятков инцидентов с убийствами и изнасилованиями возможность играть с полным погружением была сильно ограничена. В моей памяти еще свежи случаи самоубийств, когда люди, считая, что застряли в игре, рассчитывали, что, убив себя, смогут-таки выйти в реальность. Кроме того, реалистичность игр с полным погружением способна перестраивать личность. Такой инструмент пригоден для формирования личности или изменения взгляда на жизнь. Если раньше в двадцатом веке для этого использовали книги и кинематограф, и все это называлось пропагандой, то, погрузив человека в виртуальную реальность, с ним можно сотворить все, что угодно, при этом он будет уверен, что все вокруг реально. К примеру, пережив в виртуале ужасы войны, он, выйдя из симуляции, может стать активным пацифистом. Или наоборот: если дать ему почувствовать вкус убийства, вкус жареной человеческой плоти, он может стать маньяком-каннибалом. Однако мы более-менее справились с этой проблемой. Надев очки, я увидел перед собой тьму. Затем расслабил мысли, дабы системе легче было считать мои воспоминания для создания подробной симуляции. – Что хотите, Алексей? – спросил приятный женский голос. – Воспоминания, двенадцать лет назад. Шестое августа, пять часов после полудня по земному времени. Тьма сменилась светом. Зрение не сразу адаптировалось, но вот я оказался в небе. Сижу в комфортном гравилете четыреста пятьдесят четвертой модели. Плавные линии гибрида самолета и машины, синяя блестящая краска, практичные и удобные кресла. На лобовом стекле отображается разного рода информация: температура, скорость, влажность воздуха и многое другое. Также имеется карта, красной точкой на ней отмечается положение гравилета. – Мы уже прилетели? – раздался рядом мягкий и такой знакомый голос. Я перевел взгляд, увидел сидящую на соседнем кресле Валентину. Длинные русые волосы заплетены в косу, большие чуть по-восточному раскосые глаза смотрят с теплотой и любовью. – Почти. Два километра. Вон… уже можно увидеть дом. Впереди на живописном пляже показалось высокое строение, рядом небольшая площадка для гравилета. Дом стоит обособленно от города, к нему даже не ведет дорога. Впрочем, такое понятие, как проезжая полоса, давно исчезло. Остались лишь пешеходные и велосипедные дорожки, причем последние для любителей здорового образа жизни. Машины же заменены гравилетами. Благодаря множеству систем слежения и предупреждения, а также общим генетическим изменениям в организме человека число аварий упало до нескольких в год. Генетические изменения коснулись не только ухода от старости, но и работы мозга. Память у людей существенно улучшилась, ускорилась работа нейронов, средний интеллект человека поднялся до ста пятидесяти айкью, а гениальными теперь считаются люди с айкью выше двух сотен. В связи с этим ускорилась реакция: мозг стал значительно быстрее обрабатывать информацию, в результате чего человек быстрее принимает решение. Современный землянин и человек двадцатого века – это как стремительный гепард и черепаха. Ну и еще исчезло понятие «мегаполис». Люди теперь не селятся в огромных многоэтажках и многоквартирных домах, крупным считается город в пятьдесят тысяч человек. Да, попадаются еще крупные здания – но это в основном крупные институты и правительственные здания, а также космопорты. Да и людей на Земле стало меньше – около двух миллиардов. Вот и я решил не селиться в городе, а жить в нескольких километрах от него. Учитывая, что мой гравилет может развивать скорость до восьмисот километров в час, до института, который расположен в городе ниже по побережью, лететь не более двух минут. Вылетел, пять минут, и уже переодеваюсь – нет тебе ни поворотов, ни светофоров, ни транспортного трафика, ни пешеходов. Также можно свободно слетать куда-нибудь, отдохнуть в выходные. Хочешь – в горы, хочешь – на другую часть континента, да хоть в Австралию на кенгуру посмотреть, хоть на Северный полюс – на белых медведей. Абсолютная свобода: ни границ, ни препятствий. Посадить гравилет можно где угодно, главное, чтобы была небольшая, более-менее ровная площадка пятиметрового диаметра. Колесный транспорт остался, наверное, только на Марсе – и то потому, что там на гравилетах особо не полетаешь, ибо города накрыты специальным огромным куполом, под которым только и может сохраняться воздух. Гравилет плавно опустился на площадку. Мимо с протяжным криком пролетели чайки. Валентина проводила их взглядом, светло улыбаясь. Я же весь на нервах, хоть и стараюсь выглядеть беспечно. Надеюсь, что Алла и Роберт все приготовили. На подходе к дому двери открылись самостоятельно. Замков как таковых тут нет, только автоматическая система, что сканирует мой образ и, распознав хозяина, пропускает внутрь. – С возвращением, господин Алексей, госпожа Валентина, – слитно произнесли Алла и Роберт. Моя прислуга: Алла – среднего возраста женщина, что, впрочем, никак не заметно по ней, с черными волосами, убранными в сложную прическу, работает горничной. Роберт – ее муж, стройный с пышными усами мужчина, выполняет обязанности повара. Работают они по контракту от института – так как трудочасы передавать между частными лицами нельзя, то и нанять их самостоятельно я не могу. Конечно, я мог бы нанять обслуживающий персонал, обратившись в специальную контору, которая и предоставила бы нужных работников. Но зачем заморачиваться этим, когда институт сам предоставляет уважаемым профессорам и ученым такие услуги? – Прошу в гостиную, все готово, – произнесла Алла. – Что готово? – с подозрением спросила Валентина, глянув на меня. Я лишь улыбнулся и, обняв ее за талию, сделал приглашающий жест. Смущенно улыбнувшись, Валентина последовала приглашению. В гостиной накрыт праздничный стол. Голограмма придала гостиной образ какого-то древнего богатого поместья: под ногами дорогой ковер, сам стол из дерева, у стены горит камин, над которым висит трофей в виде оленьей головы, под потолком сверкает люстра. В комнате играет тихая скрипичная партия. – Так непривычно видеть комнату такой, – произнесла девушка. Я галантно отодвинул стул, Валентина с улыбкой села, воистину с достоинством королевы приняв мои ухаживания. Я уселся напротив. И правда, обычно комната выглядит иначе – строгий стиль с минимумом красок. Сейчас никто не красит стены и не покрывает их обоями – все заменяет голография. Вон там в углу старинная тумбочка только выглядит таковой, на самом деле она выполнена в строгом стиле с минимум изящества, но домашняя система накладывает на нее голограмму, создавая иллюзию старинной мебели. Так же и со стенами, и с полом, и со столом. Сейчас входят в производство системы с тактильными ощущениями, не отличимыми от настоящих, а поговаривают и о новом шаге – разработке систем, когда голограмма будет не просто осязаема, но и материальна. То есть на созданный голографией стол можно будет поставить посуду, и она не упадет. Так что если это реализуют, то дома станут просто пустыми каменными коробками, а мебель будет создана при помощи голографии. Но это дело далекого будущего, а пока только вот так – поверх реальной мебели изображение старинной. – Мне как-то даже неуютно в такой обстановке. Хоть бы предупредил, я бы тогда подобрала одежду согласно антуражу. – Тогда это не было бы сюрпризом. Не беспокойся, ты органично вписываешься в окружающую обстановку. Тем временем вошла Алла. Она успела переодеться в костюм горничной середины какого-нибудь восемнадцатого века: черное платье, отделанное белым кружевным воротником и манжетами, поверх белый фартук, завязанный сзади на пышный бант, в волосах у нее появилась кружевная наколка – головной убор горничных. Она внесла поднос и стала быстро расставлять дымящиеся блюда. Я не стал откладывать дело в долгий ящик. Дождавшись, когда служанка покинет комнату, открыл бутылку с вином, разлил рубиновую жидкость по бокалам. Достать алкоголь было чрезвычайно проблематично, ибо сейчас его мало потребляют, а значит, и производят. Я в общем-то и не хотел покупать вино, но решил, что оно хорошо впишется в созданную мною обстановку и общую атмосферу. – Прежде чем мы поднимем бокалы, я хотел бы тебе кое-что сказать, – произнес я, чувствуя, что сердце готово вот-вот выпрыгнуть из груди. Валентине, похоже, передалось мое волнение, ее щечки запылали, а глазки заблестели. – Что? – с легкой дрожью в голосе спросила она. Я достал маленький футлярчик, подошел к ней, встал на одно колено и, приоткрыв крышку, тихо произнес: – Валентина, мы вместе уже полгода. Когда мы в первый раз встретились, меня словно поразило громом. Это была любовь с первого взгляда. И за это время она только усилилась. Валентина… ты выйдешь за меня? Девушка прикрыла лицо ладошками. – Боже, ты просто неисправимый романтик! Даже откопал из прошлого такой древний обычай, как предложение руки и сердца. Я действительно тронута, – прошептала она. – Так что ты ответишь? – Конечно, да! Дрожащими руками я с трудом надел на ее палец золотое с бриллиантом колечко. Стоило ему заблестеть на пальце, как Валентина поднялась со своего места, я также встал в полный рост. Сначала мы обнялись, я почувствовал, как ее сердце с шумом бьется в груди, и с удивлением понял, что у нас один ритм, а потом наши губы слились в долгом поцелуе. Я резко открыл глаза. Уже и не помню, на каком месте воспоминаний провалился в сон. Возможно, уснул в самом начале, и мне приснился тот день, а может, уже после того, как просмотрел воспоминания. Виртуальные очки все еще на мне… Аккуратно сняв их и уложив в сейф, я выбрался из ячейки со смешанными чувствами. С одной стороны, я хорошо выспался и полон сил, с другой – свежие воспоминания о Валентине вновь всколыхнули приглушенные чувства. Завтрак прошел буднично. Спецназовцы опять шумели, Кшиштоф с жаром спорил о чем-то с инженерами, я же сидел, словно в воду опущенный, и вяло ел печенье, запивая чаем. Время до выхода пролетело как-то незаметно. Стоило мне покинуть базу, как мысли о прошлом наконец покинули голову, и я смог сосредоточиться на предстоящем. Нашу исследовательскую группу сопровождали четверо спецназовцев, в их числе капитан Луи Бастьен, еще четверо ждали внизу у входа. Только трое его подчиненных остались на базе. У двоих из них сейчас отдых после ночной смены. И вновь инопланетный корабль предстал передо мной во всем своем великолепии: огромный, белоснежный и блестящий. Четверо спецназовцев со скучающим видом стояли у входа в корабль.