– О чём ты? – У тебя бы не получилось в одиночку поднять Кассинена. – А мне это и не требовалось. Май снова исчезла из виду – теперь её шаги зазвучали из соседнего помещения. Вернувшись с пультом, она посмотрела на Паулу и, переведя взгляд на Кассинена, нажала на кнопку. Тело Кассинена сместилось вниз. Май опустила его настолько, что голый художник коснулся ногами пола и теперь словно стоял перед ней. – Я просто дождалась, пока Паавали окажется в нужной точке. Собственно, как и в твоём случае. Мне доводилось поднимать куда более тяжёлые экспонаты, – сказала она. – Почему он раздет? – спросила Паула, которую передёрнуло оттого, что Май назвала её экспонатом. – Почему бы и нет? – ответила Май и окинула взглядом труп Кассинена. – Тело мужчины в расцвете лет – это красиво. Впрочем, уверяю: я им не воспользовалась. Май фальшиво рассмеялась своей глупой шутке. Затем приблизилась к Кассинену вплотную и приобняла тело, в два раза превосходившее её по габаритам. – Надо было заниматься творчеством, а не разглядывать шланги. Видишь, что из этого вышло? Ты мёртв, искусство твоё как было дерьмовым, так и осталось, а мне придётся убить ещё и этого молодого полицейского. – В этом нет необходимости, – возразила Паула. – Заканчивай, давай проясним всё спокойно. – Мне уже нечего прояснять. Ты опоздала на пятнадцать лет, – Май нажала на другую кнопку, и тело Кассинена стало подниматься. – Вовсе не опоздала. Возражать было бессмысленно, но Паула не могла не попытаться. – Убийство полицейского – тяжкая статья. Заканчивай, и… – Говоришь наобум, – Май бросила на неё презрительный взгляд. – Тебе не понять: это – самая важная выставка из всех, что я курировала. И она моя. Май швырнула пульт в дальний угол, и он с треском разбился в темноте. Паула окинула взглядом труп Кассинена, который теперь висел намного ниже, чем раньше. – И давно у тебя отношения с Юханой Лехмусоя? – поинтересовалась она таким тоном, будто не висела под потолком, а проводила самый обычный допрос. Май оглядела свой маникюр и улыбнулась. – Надо было попросить Юхану сменить мелодию вызова. – Это Юхана был в спальне, когда мы с Ренко приходили в субботу? – Да, и тогда тоже. – Я думала, ты встречаешься с Лаури Аро. – Разумеется, потому что я хотела, чтобы ты так думала. – А Элина? Вы разве не подруги? Май уничижительно посмотрела на Паулу. – По-твоему, мы настолько похожи? – Я не это имела в виду. – Элине я очень сострадаю. – Потому что Юхана изменяет ей? – Ну и дура же ты! – воскликнула Май. – Будто ты не видела Элину… Думаешь, она – разносторонняя и свободная личность? – Не знаю. Возможно, я всё-таки не охарактеризовала бы её так. – Элина – женщина определённого уровня. – Ага, – сказала Паула, – а ты, значит, уровнем повыше? Май подняла голову и снова улыбнулась. Паула уже видела такую улыбку прежде. Так улыбаются альфа-самки – женщины, которые знают, что могут добиться любого мужчины, и добиваются – даже если это муж подруги. – А к какому уровню принадлежала Рауха Калондо? – спросила Паула. Май продолжала улыбаться, но взгляд её погас. – Где Джерри? Что ты собираешься с ним сделать? Не ответив, Май подошла к изображению с проектора, достала из кармана телефон и, глядя на Ренко, что-то сказала в трубку. – Насколько мне известно, у тебя нет детей! – неожиданно резко прокричала она из темноты. – Почему? Паула не знала, что на это ответить, и снова посмотрела на висевшего на крюке Кассинена. Она понимала, что разговорами ситуацию не разрешить. Но по какой-то причине теперь Май захотела поговорить о детях. – Не знаю, – сказала Паула. – Видимо, не случилось подходящего момента. Да и подходящего мужчины тоже не нашлось. Это было неправдой. А правда заключалась в том, что детей она больше не хотела – с тех пор как с одним малышом уже была вынуждена расстаться. Её заставили, на неё надавили. Лишь много позже Паула осознала, как именно отец это сделал: он поселил в её голове мысль о том, что она слишком молода, чтобы быть матерью, что она не справится. Ответ Паулы явно не удовлетворил Май. Она снова повернулась к проекции. Ренко по-прежнему не шевелился. – Думаю, правильнее будет подождать, пока он очнётся, – решила Май. – Иначе он не поучаствует в действе. Паула поняла, что Май собирается утопить Ренко – так же, как Рауху Калондо. Значит, у неё всё-таки был сообщник. Лишь теперь слёзы подступили к глазам Паулы. Как только фигура на проекции поднимет голову, в контейнер хлынет вода, и старший констебль Аки Ренко утонет у неё на глазах. Папа маленького Хейкки будет плавать мёртвый. Один во тьме, во чреве контейнера, наполненного водой. – Это утроба, – произнесла Паула. Май обернулась, и глаза её оживились. – Так и Ренко сказал. Отлично придумано, не правда ли? Я уже начала бояться, что над разгадкой будут биться потомки. – Так вот что с тобой случилось, – Паула говорила медленно, осознавая только что открывшуюся истину. – Тебе сделали аборт. Паула посмотрела на проекцию – Ренко пошевелил головой. Она не хотела, чтобы Май это заметила. – Это произошло против твоей воли? – спросила она, глядя Май в глаза. Та язвительно усмехнулась. – Когда ты молод, разве тебя нужно к чему-то принуждать? Сомневаюсь. Ты ведь делаешь то, чего от тебя ожидают. То, на что намекают мужчины. Май повернулась к стене. Ренко вновь поднял голову. – Ну наконец-то, – обрадовалась Май и поднесла телефон к уху. – Алло, это я. Начинай. Ренко встал на колени. Казалось, он едва сохраняет равновесие. Его руки оставались за спиной – очевидно, они были стянуты хомутами точно так же, как и руки Паулы. Он тщетно пытался что-то выплюнуть. В контейнер хлынула вода. 18 Конец шланга через заднюю дверь галереи был протянут к берегу и опущен в воду. Медведь подошёл ближе. Шланг явно был под давлением, насос уже работал.