– Оставьте, – остановила её Паула. – С ним всё хорошо? Элина с улыбкой кивнула. – Спасибо за цветы, но не стоило, – сказала Паула. Женщина прислала в отдел букет подсолнухов. Паула передарила их Ренко, который приходил в себя дома. «Могла бы хоть карточку сменить», – со смехом заметил он. Элина не могла знать, что подсолнухи были цветами из кошмаров Паулы: именно они росли в поле, мимо которого неслась машина матери. Паула обменялась парой слов с Эллой. Девушка изменилась, на её лице не осталось ни следа тревоги. На прощание она улыбнулась так робко, будто это была первая улыбка в её жизни. Юхана стоял на пристани, как и две недели назад, когда Паула впервые оказалась в резиденции. – Пожалуй, я выкуплю это место у фонда, – сказал он, поздоровавшись. – Другой наверняка захотел бы избавиться от него, – заметила Паула. – С фондом я в любом случае намереваюсь постепенно покончить. Закачивать в него деньги я больше не собираюсь. – Не слишком ли поспешное решение? – Я никогда не занимался им вплотную. – Что вы им рассказали? – спросила Паула. Юхана обернулся к беседке. Стоявшая у входа Элина помахала им рукой и вернулась внутрь. – Правду. Сказал, что Май сошла с ума. Пожалуй, для Элины такого объяснения было вполне достаточно. С тех пор, как Джерри вернулся домой, она больше ничего не требовала от полиции. Да и букет, как решила Паула, кроме благодарности означал: давайте на этом остановимся. Паула тоже считала, что Элине необязательно знать о романе Юханы и Май, продолжавшемся все эти годы: для Джерри, и так пережившего такой ужас, будет лучше, если у него останется семья. – Я не понимаю, с чего Май решила, что Джерри – мой сын, – сказал Юхана. – Очевидно, прочитала сообщение Раухи в телефоне Лаури Аро. Тот вспомнил, что как-то раз видел свой мобильник у неё в руках. – Что было в сообщении? – Mr. Lehmusoja is the father of my son[33]. – И речь шла о Ханнесе, а не обо мне, – понял Юхана. Результаты ДНК-теста подтвердили, что отцом Джерри был Ханнес Лехмусоя. Но Май, увидев сообщение, тут же предположила, что имеется в виду Юхана. Этот факт кое-что говорил не только о Май, но и о Юхане. Паула вспомнила Май, которая умерла с улыбкой, думая, что так и осталась для Юханы единственной настоящей любовью. – Ханнес наверняка изнасиловал Рауху, – сказал Юхана. Паула промолчала. Вряд ли теперь удастся это выяснить наверняка, но подписанное Ханнесом завещание Рауха Калондо могла получить именно поэтому. И как минимум Ханнес оплатил роды в какой-то частной клинике, где Раухе сделали кесарево сечение. – Я попросил Лаури позаботиться о том, чтобы эта чёртова ферма перешла к родственникам Раухи. – Насколько мне известно, у неё не осталось никого, кроме матери, – сказала Паула и вспомнила вспыхнувшую в глазах Хильмы Калондо надежду при виде фото Раухи с ребёнком. – Она – бабушка Джерри. Юхана что-то пробормотал и уставился в пронизанную солнечными лучами воду, где сновали маленькие рыбки. – Почему Май согласилась на аборт? – Она и об этом рассказала? – опешил Юхана. – Разумеется, это было её решение. – У меня сложилось другое впечатление. – Какое же? – Что вы ей пообещали? – Абсолютно ничего, – отрезал Юхана. – Мне показалось, Май таким образом надеялась спасти ваши отношения. Думала, что иначе им конец. – Им действительно настал бы конец. – Значит, вы сказали, что, если она делает аборт, вы продолжите встречаться? – Ну, может, и сказал что-то в таком духе. Боже, я и предположить не мог, что это такая большая проблема! Паула всматривалась в освещённое солнцем лицо Юханы. Она не спешила, стараясь получше запомнить это выражение. Это было оно – зло, от которого никак нельзя защититься. Затем, не говоря ни слова, Паула ушла. Август Пропустив трамвай, брат Паулы свернул на парковку у Южного порта. Мотор он глушить не стал. Брат обещал отогнать «Сааб» отцу на техобслуживание, пока Паула будет в отъезде. – Отец расстроится, что за рулём будешь не ты. – Ему главное увидеть «Сааб», а не меня, – усмехнулась Паула. Она бы предпочла обслуживать машину в автосервисе, но отец с самого начала выдвинул условие, что регулярными работами и заменой жидкостей займётся сам. – Он так проявляет заботу, иначе не умеет, – сказал брат. – Действительно. Даже когда звонит, то первым делом интересуется, как там «Сааб». – На языке отца это означает: «Как поживаешь, Паула, всё хорошо?» Паула улыбнулась, но про себя отметила, что и брат тоже обычно не спрашивает, всё ли у неё хорошо. Впрочем, сейчас она всё равно не знала, что ответить. Отвернувшись, она рассматривала трубы таллинского парома и круживших над ними чаек. Дважды сжала правую руку в кулак, словно проверяя, слушаются ли пальцы. – В плане умения общаться вы с отцом стоите друг друга, – мягко заметил брат. – Да, наверное, – согласилась Паула. – Кстати, а зачем тебе в Таллин? – У меня отпуск, – поспешно ответила Паула. – Выгодно сняла жильё в старом городе. В «Фотографиске»[34] проходит интересная выставка. К счастью, брат не стал вдаваться в расспросы – Паула даже не помнила, что именно там выставляется. Зато отлично помнила адрес и телефон одной частной таллинской клиники. Уже попрощавшись и выйдя из машины, она обернулась. – Кстати, как там поножовщина? – спросила она с таким видом, будто только сейчас вспомнила об этом. – А, те протоколы… Банальщина! Типичнейшее убийство на почве наркотиков. – Значит, ничего странного не было, – негромко заключила Паула. – По-настоящему странного, пожалуй, ничего. Но мне бросилась в глаза одна маленькая деталь. Место преступления, а точнее – его адрес. Это благополучный район, там нет дешёвого муниципального жилья. А убитый оказался там зарегистрирован. – Владельцем не мог быть какой-нибудь его родственник? – Я проверил, – не без самодовольства ответил брат. – Хозяин квартиры – мой коллега, юрист. Лично мы незнакомы, но его имя и репутация мне известны. Человек его круга никогда не сдаст жильё какому-то нарколыге. Если и пытаться раскапывать это дело, то начинать стоит с него. Паула поблагодарила, захлопнула дверь и махала рукой, пока брат выезжал с парковки.