– Я не видела её раньше, – наконец произнесла Элина. Паула была уверена, что Элина Лехмусоя не лжёт. Но что-то на фотографии поразило её. Что же? Элина уже взяла себя в руки и больше не казалась ошарашенной. Оставалась Май Ринне – когда Паула поднесла телефон, она плотно сжала свои ярко-красные губы. – Я её не знаю, – сказала Май. – Вы ведь не воображаете, что кто-то из нас или из фонда замешан в этом? – добавила она. – Мы ничего не воображаем, – нарочито холодно ответила Паула. – Название «Лехмус» в сообщениях полиции упоминаться не должно. Это навредит работе фонда, – решительно продолжила Май. – Май права, – поспешил вставить Лаури Аро. – Тем более, если на то пошло, контейнер стоит не на территории резиденции, а за воротами. – Если на то пошло, полиция сообщает то, что считает нужным. Или то, что считаю нужным я, – тон Паулы оставался ледяным, несмотря на её вспотевший лоб. Лаури кашлянул и скрестил руки на груди, Май приподняла тщательно выщипанные брови. – Мне жаль, если вас это расстраивает, но нам важно установить личность жертвы, – примирительно сказал Ренко. Это выглядело нелепо: и Лехмусоя, и Аро, и Ринне словно забыли об убитой и думали совсем о другом – о проблемах и репутационном ущербе из-за контейнера с трупом. – Прошу подождать здесь, скоро я пришлю того, кто проводит вас к машинам. Нужно ли вам забрать что-то из дома? – спросила Паула максимально нейтральным тоном. Юхана взглянул на Элину, та покачала головой. – Если забыли что-то важное, можете позвонить мне позже. – Позже? – удивилась Элина. – Когда мы сможем сюда вернуться? – Пока трудно сказать. Думаю, не раньше, чем через неделю. Всё-таки речь об убийстве, нам предстоит обследовать большую территорию. Если это и возмутило кого-то из Лехмусоя, то им удалось скрыть эмоции. Но за столом повисла тишина, которая никак не сочеталась с солнечным предпраздничным вечером. На прощание Паулы никто не отреагировал. – Всем хорошего дня, – сказал Ренко, выходя вслед за Паулой. – Всем хорошего дня, – негромко повторила Паула, когда они уже поднялись по склону к зданию. – Что? Паула усмехнулась про себя, вспомнив, что Ренко молчал, пока она общалась с людьми. Стало быть, при желании он всё-таки умеет держать рот на замке. – Думаешь, кто-то узнал её? – спросила Паула. – На первый взгляд нет. Но я собираюсь посмотреть на их реакцию ещё раз. – В смысле? – Я снял на видео, как ты показывала им фотографию. Да, без разрешения, но это ведь особый случай. Как-то во время обучения нам сказали, что снимать видео – всё равно что вести записи. Правда, здесь не общественное место, но… я стоял довольно далеко и вообще не уверен, удастся ли рассмотреть лица. – Ренко! – Паула остановилась. Ренко повернулся и с опаской глянул на напарницу поверх очков, словно нашкодивший школьник на директора. – Это чертовски здорово, – сказала она. – Кстати, ты обратил внимание на серёжки Элины? – Хмм… Такие гвоздики? Помню, они были маленькие. А что? – На них крест Святого Ханнеса. – И что? – Пока не знаю. Может, и ничего. 8 Фото и отпечатки пальцев женщины из контейнера были тут же разосланы в разные ведомства, но Паула особо не надеялась, что личность удастся установить до конца праздников. И это её удручало. Хартикайнен и Медведь подключатся к расследованию только завтра. Паула смотрела на Ренко. Сидя в углу кабинета, он просматривал на быстрой перемотке запись с уличной камеры в резиденции – задом наперёд начиная с десяти часов утра. Камер на территории было две: одна направлена на главный подъезд, другая – на чёрный ход. Вряд ли преступник попал в их поле зрения, разве что ему пришло в голову вломиться в дом прямо через дверь. Запись с главного входа Ренко уже просмотрел – и безрезультатно. На воротах же камеры не было вовсе. Просматривая видео, Ренко успел ответить на два звонка, содержание которых сводилось к вопросу: когда ждать домой? Паула вспомнила о временах, когда ей самой приходилось отвечать на такие вопросы. Это было много лет назад. Тосковала ли она? Сложно сказать. Но собиралась отпустить Ренко домой, лишь когда тот досмотрит запись. Сама Паула изучала видео, снятое Ренко: Лехмусоя, Аро и Ринне по очереди рассказывали о том, чем занимались в течение прошлых суток. Ренко начал с Эллы Лехмусоя, и её жизнерадостность совершенно не вязалась с общей картиной произошедшего: в тот момент девушка ещё не знала, почему ей задают вопросы. Элла отвечала, периодически посмеиваясь и поглядывая в сторону – очевидно, на мать, которой Ренко позволил остаться, несмотря на то, что дочь была совершеннолетней. С раннего утра четверга и до двух они с Май Ринне работали в арендованной фондом галерее. После Элла встречалась в городе с подругами (хотите, дам номерок, хи-хи-хи), потом зашла в продуктовый и часам к шести вернулась домой. Вечером, когда жара спала, вышла прогуляться, а утром около восьми поехала на велосипеде к родителям. Май Ринне задержалась в галерее до пяти. После ухода Эллы туда пришёл Паавали Кассинен – художник, которого фонд привлёк к одному из проектов. Из галереи Май и Кассинен ушли одновременно. Май сразу отправилась домой в Пунавуори, а наутро за ней заехал Лаури Аро. «У меня нет машины», – пояснила Май, допила вино, протянула пустой бокал за кадр и тут же получила полный. Судя по всему, Ренко не удалось выдворить остальных из беседки на время допроса. Ответы Элины Лехмусоя были краткими и точными. Казалось, она тщательно подбирала слова, хоть и не знала, что случилось. О событиях четверга и пятницы они с Юханой рассказали практически одно и то же – и это неудивительно, если учесть, что они слышали ответы друг друга. «Как и сказала Элина, весь четверг мы провели дома», – говорил на следующей записи Юхана, причём несколько раздражённо, словно обращался к непонятливому ребёнку. Лаури Аро на видео выглядел самым встревоженным. Видимо, в голове юриста тут же начали крутиться мысли о том, чем происходящее грозит фонду «Лехмус». Он отвечал односложно: был на работе, поехал домой, смотрел телевизор. Паула остановила видео и помассировала веки. Пока жертва не опознана, всё это было по большому счёту бесполезно. Вскоре после возвращения домой Юхана Лехмусоя позвонил ей и назвал имя водителя, который привёз контейнер к воротам. Другие данные он в тот же день добыть не смог. Паула это предвидела, но чем меньше людям даёшь времени, тем быстрее они действуют. Водитель по телефону тоже рассказал не так много – для него это был самый обычный рейс. Водители «Лехмуса» узнавали номер контейнера и адрес доставки из компьютерной системы. Обычно там отображались имя и телефон заказчика, но на сей раз данные отсутствовали. Водителя это не удивило, поскольку контейнер нужно было привезти к воротам «Лехмуса» – получается, для нужд фонда. Он предположил, что в резиденции происходит какая-то уборка. Пока личность женщины оставалась неизвестной, сузить круг расследования было сложно. Паула просмотрела на компьютере фото с места преступления. Криминалисты поработали основательно, можно будет обобщить их данные на утреннем совещании в девять, перед вскрытием. Изначально Паула хотела устроить совещание в восемь, но криминалисты сделали такие лица, что она тут же перенесла его. Как-никак Юханнус. Паула сочла, что праздничным утром в отделе будет нечего делать. Данные по вскрытию едва ли поступят раньше второй половины дня. К тому же ей не хотелось видеть похмельные физиономии, и она рассчитывала, что к девяти все успеют привести себя в благопристойный вид. Сама Паула пила редко, но особенно тщательно избегала алкоголя в последние месяцы. Она опасалась, что может перестать контролировать себя в стрессовой ситуации, как это случилось с отцом. Впрочем, отец вовсе не считал это проблемой. В новогоднюю ночь, когда все устремлялись в центр смотреть салют и открывать шампанское, Паула всегда предпочитала совершить пробежку. Обычно ей хотелось это сделать именно тогда, когда другие что-то праздновали. Однажды под Новый год она даже повстречала знакомого, который был прямо-таки уязвлён тем, что кто-то занимается спортом в такой день, нарушая праздничный настрой. Но это был способ наказать не других, а себя. – Ничего. Nada[11], – сказал Ренко. Он закончил своё занятие. Паула взглянула на часы: половина пятого. – Уходишь? – Похоже на вопрос с подвохом, – усмехнулся Ренко. – Что-то ещё нужно сделать? – Нет, иди. – Ты тоже. – Я скоро. – Напишу жене, чтобы подвезла со станции. Чем займёшься вечером? – спросил Ренко, набирая сообщение. Паула промолчала, и Ренко засмущался. А смутившись, заговорил сам. – Да уж, теперь толком не попразднуешь. Можно взять пива в сауну или выпить пару бокалов вина. То есть маленьких бокальчиков, а не таких, какие обычно фотографируют для глянцевых журналов. Вообще бокалы – тонкий момент, запросто можно дать маху. В пару бокалов вполне может быть разлита целая бутылка. Ну, если брать такие, размером с вазу. Паула раздражённо уставилась в экран компьютера.