– Увлечение, – настаивала Эйприл. – Ты говоришь о них больше, чем о своем парне. Новом парне, – продолжила она, прежде чем подруга успела открыть рот. – Восхитительном парне. – Потише, – попросила Джемма. Она заметила, что группа девятиклассников, сидящих за соседним столиком, пялится на них, и состроила гримасу. Плевать, что ее сочтут сумасшедшей. Абсолютно все равно. Эйприл запустила руки в волосы, которые словно служили проводником электричества. Когда она была расстроена, казалось, ее кудряшки могли стукнуть током. – Слушай, – сказал она, понизив голос, – я понимаю… – Не понимаешь, – Джемма не дала ей договорить. Эйприл выразительно смотрела на нее. – Я тоже все это видела, – сказала она. – И Пит видел. Мы тоже там были. Джемма хотела сказать, что это не одно и то же. Но какой в этом смысл? Они видели то же самое, но это не означает, что и чувствовали себя так же. – Хэвен больше не твоя проблема. Он тебя не касается. Лира и Орион – в безопасности. Важные люди расследуют дело доктора Саперштайна. Ты свое получила. Хотела узнать правду и узнала. Но не позволяй ей уничтожить тебя. Джемма понимала, что подруга пытается помочь. Но что-то уродливое и темное поднялось в ее желудке и схватило за горло. Страх, бурлящий глубоко внутри в последние недели, становился сильнее. – Я хочу сказать, у многих есть свои скелеты в шкафу. В этом главная проблема Эйприл. Она не знает, когда нужно остановиться. В висках у Джеммы стучало от гнева. Она слышала свои слова отдаленным приглушенным эхом. – Ты знаешь Уинн Доббс из девятого? Говорят, ее отец однажды пытался убить ее мать лопатой. Поэтому Уинн живет с тетей… Она не могла понять, что значит быть репликой, и не хотела. Джемма не была нормальной. Много лет они с Эйприл в шутку называли себя инопланетянками, но теперь Джемма действительно чувствовала себя пришельцем с другой планеты. На самом деле она даже хотела бы, чтобы это оказалось правдой. Тогда, по крайней мере, можно было бы однажды вернуться в свой настоящий дом, пусть даже он и находился бы в миллионах световых лет. Но Джемма – клон: ее изготовили, произвели на фабрике с использованием клеток первой дочери ее родителей, Эммы. Джемма не была инопланетянкой. Хуже. Она была захватчицей. Всю свою жизнь она будто бы прожила, глядя на мир через фотофильтр, размывающий контуры предметов и детали. Словно она взломала чужой профиль в соцсетях и все это время выдавала себя за кого-то другого. Это Эмма должна была сидеть здесь, весело похрустывая чипсами из пачки и волнуясь из-за предстоящего экзамена. Не Джемма. Джемма вообще не должна была появиться на свет. – Джемма? Эй, Джемма? Где-то в лабиринтах прошлого ее потерянный близнец, пропавшая реплика, беззвучно кричит в надежде, что ее услышат. Какой смысл пытаться это объяснить? Джемма заставила себя улыбнуться. – Я слушаю, – сказала она. Раньше, в те дни, когда Эйприл оставалась в школе на занятия в хоре, Джемма ездила домой на автобусе. Она отказалась от предложения отца выделить ей водителя, ведь это сделало бы из нее еще большую мишень. Но теперь ее подвозил Пит. По крайней мере, в те дни, когда не стоял за кассой в «Квикмарте». Была среда, одиннадцатое мая. Прошло почти три недели, с тех пор как она в последний раз видела Лиру. Пит избавился от минивэна баклажанового цвета, на котором они ездили во Флориду. Сказал, что из-за большого пробега, но Джемма чувствовала, дело было еще и в воспоминаниях, связанных с этой машиной. Свой новый коричневый «Вольво» он называл «дерьмом в мусоропроводе», хотя этот автомобиль явно выигрывал в сравнении с предыдущим. Когда они вместе колесили по улицам, она снова представляла себе мужчин и женщин в темных костюмах, которые следили за ними и преследовали на невзрачных седанах. Паранойя, не иначе. Отец обо всем позаботился, как и обещал. Он же вытащил из тюрьмы папу Лиры, устроил его на работу и обеспечил жильем в каком-то трейлерном парке в Теннесси, который, как оказалось, ему принадлежал. Хоть в этом Эйприл права. Орион и Лира в безопасности под присмотром ее отца, спрятаны где-то в самой глуши Теннесси. Доктор Саперштайн выжил после взрыва и последовавшего за ним пожара в Хэвене, но, как заверил Джемму отец, ни он, ни его чудовищные эксперименты больше не получат финансирования. Она так и не решилась спросить, что будет с выжившими репликами: предпочитала думать, что тех поместят куда-то вроде хосписа и будут заботиться, пока болезни, которыми их инфицировали, не расправятся с носителями окончательно. Пит всегда держал ее за руку, пока они шли на парковку. А пятнадцатиминутная поездка занимала целый час, потому что они все время отвлекались на поцелуи. Если мама была дома, она всегда приглашала их на сладкий чай, приготовленный домработницей Бернис, которая приходила каждое утро. Все это казалось до боли нормальным. Но так только казалось. И сама она только казалась нормальной. И все они. Чем усерднее она притворялась, тем очевиднее становился надлом. Встреча с Лирой и Орионом, осознание того, что они теперь свободны, что и люди, ответственные за все происходившее в Хэвене, тоже разгуливают где-то безнаказанными, раскололи ее жизнь на «до» и «после». А Пит и Эйприл считали, что все наладится, если только сделать вид, что все в порядке. Отрицание произошедшего только затягивало их глубже, словно огромная черная дыра. И они все провалятся в нее, должны провалиться. – Что с тобой? – Пит протянул руку и коснулся ее щеки. Ей нравилось, как он это делает: касается ее лица и губ большим пальцем. Они припарковались в конце подъездной аллеи. Последний отрезок в четверть мили тянулся между живописными березами и какими-то бледными деревьями, смыкающими ветви над их головами. – Что случилось? Интересно, сколько раз за последние недели он уже задавал этот вопрос. – Ничего, – ответила она бесцветно, – почему ты спрашиваешь? – Ты не закрыла глаза, – ответил он, – смотрела куда-то в пространство. Словно я куклу Чаки[2] целовал. Джемма засмеялась. Это особый талант Пита – он может любого заставить смеяться. – Ну, спасибо. – Давай попробуем еще раз, ладно? – Он снова наклонился к ней. Джемма закрыла глаза, но не смогла расслабиться. Что-то впивалось ей в задницу. Наверно, села на ручку. И ей пришлось отстраниться. – Прости. Всего на одно крошечное мгновение Пит показался ей раздраженным. Хотя, может, она просто все выдумала. В следующую секунду он пожал плечами. – Ничего, не будем смущать мисс Лейлу, – с этими словами он слегка толкнул куклу-дрожалку на приборной панели, и та немедленно закивала в ответ. Они поехали дальше. Джемма ощутила облегчение, но за ним сразу последовало чувство вины. Что она за монстр такой, раз не хочет быть рядом со своим невероятным парнем, у которого такие чудесные взлохмаченные волосы и милые веснушки и который так восхитительно целуется?! Монстр, который не может просто жить дальше. Спокойно жить для нее означает сдаться, хотя бороться уже, по сути, и не за что. – Где ты ее раздобыл? – Джемма отвесила кукле еще один щелчок. На стершемся лице был различим только маленький, неулыбчивый рот. Пит снова пожал плечами. – Она уже была в машине. Твой отец считает ее талисманом. У Джеммы мурашки побежали по спине от странного чувства, словно по ее позвоночнику прополз паук. – Когда это мой отец видел твою новую машину? – Когда продавал ее мне, – ответил Пит. Они припарковались рядом с ее домом, который с неизменной внезапностью возникал из-за деревьев, огромный и ошеломляющий. Если можно так сказать, дом Джеммы буквально наскакивал на гостей. Пит поймал ее взгляд. – Что? Разве он не сказал тебе? Твой отец знал, что я ищу замену «баклажану», и предложил помочь: его друг как раз продавал машину. Это мило с его стороны, – сказал Пит, и Джемма состроила гримасу. – Конечно, – отозвалась она. – Мило. В этот раз она точно его разозлила. Он закатил глаза и выбрался из машины, не дожидаясь, пока она отстегнет ремень. Входная дверь уже была открыта. Руфус выскочил на улицу со всей прытью, которую позволял его возраст, и принялся лизать Питу колени. Мать Джеммы, Кристина, появилась в дверях с лучезарной улыбкой и помахала парню так, словно их разделяли не двадцать футов, а людная пристань, от которой вот-вот отчалит пароход. Глупые подозрения. Мелкие. Не заслуживающие внимания. Что с того, что у ее отца есть друг, который продает старый разваленный «Вольво» цвета дерьма? У отца всюду друзья. В полиции. В компании, где теперь трудится Рик Харлисс. Всего в десяти минутах от трейлерного парка, куда их поселили с Лирой и Орионом. И все равно ей это не понравилось. Несколько недель назад она заявила отцу, что вернется домой, только если все изменится. Теперь она будет устанавливать правила. И жить своей жизнью. Но теперь она чувствовала еще больший контроль, чем раньше. Все пытались успокоить ее, отвлечь, занять чем-то и заставить забыть обо всем. Даже Пит хотел забыть. «Все это слишком, – сказал он ей тогда, через пару дней после возвращения домой, – это выше наших сил». Джемма точно знала, что он имеет в виду. Она тоже это чувствовала – невыносимый груз чего-то огромного, мрачного и мерзкого. Но только не она несла это в себе. Наоборот, это темнота несла ее. И Джемма не знала, что с ней будет, когда она упадет. Глава 2 – Войска не введут ни при каких обстоятельствах, – заявил отец Джеммы, несмотря на то что его рот был набит наполовину пережеванным стейком. Джефри Ивз считал хорошие манеры за столом обязательными… для других людей. – Американская общественность никогда не поддержит это решение, – он направил вилку на своего старого школьного товарища, Нэда Энглтона, который был теперь детективом в полицейском департаменте Чапел-Хилла. – Патриотический гнев – это, конечно, хорошо, но отправлять на смерть этих бедных мальчишек из Омахи, Де-Мойне, да откуда угодно – это совсем другое дело. Кстати, рынок робототехники вырос в десять раз за последний месяц. Все помешались на дронах… – Вы позволите мне вас покинуть? За последние несколько недель Джемма ужинала с отцом больше раз, чем за предыдущие десять лет. Обычно по вечерам они с Кристиной, переодевшись в пижамы, поглощали суши перед телевизором, а если мать была занята, Джемма в одиночестве устраивала набеги на холодильник и поглощала то, что оставляла для нее Бернис. Но после того, как она вернулась из Флориды, а Лиру, Ориона и мистера Харлисса выпроводили («поместили под защиту», как сказала Кристина, или «дали новую жизнь», как сказал отец, хотя Джемме казалось, что их просто убрали с глаз долой), родители решили, что им нужно проводить вместе больше времени. Как будто все, что она видела, и все, что узнала, объяснялось лишь пищевым расстройством и могло быть излечено домашней едой. Оказалось, что, в понимании Джефри Ивза, проводить время вместе означает перенести бизнес домой. С кем только они не ужинали на прошедшей неделе: с профессором робототехники, генералом чего-то там, который помог Ивзу заполучить выгодный контракт с биотехнологической компанией, работающей на правительство США. Еще с американским сенатором, которого позднее той ночью Джемма обнаружила на кухне в одних трусах. Он пьяно покачивался в голубом свете, льющемся из открытого холодильника. – Не позволим, – ответил Джеф, тщательно накалывая на вилку очередной кусочек приготовленного Бернис стейка. – Не думаю, что бомбардировки с воздуха могут решить эту проблему. Эти психи рассеялись по местности. Военные технологии не стоят на месте, но поспеваем ли мы за ними? Джемма ощутила внезапную вспышку гнева. Она повернулась к Кристине, которая молчала весь вечер. Обычно мать не принимала таблетки, когда они ждали гостей. Но в последнее время стало хуже. Два, три, четыре бокала вина, пара таблеток валиума[3] – и к вечеру Кристина уже не могла выговорить ни слова, а улыбка ее становилась блаженной и бессмысленной, как у младенца, так что у Джеммы сердце сжималось при взгляде на нее. – Я собираюсь навестить Лиру на этой неделе, – громко произнесла Джемма. Последовала чудовищно напряженная пауза. Потом Кристина уронила бокал, а Джеф вскочил на ноги, изрыгая проклятия. Джемма почувствовала одновременно вину и триумф.