– Я не нуждаюсь в том, чтобы ты вместо меня излагал мои доводы. Хорошо? – Мисс Дженнифер, я, конечно, извиняюсь, но не уверен, что ваше знание урду позволит вам выполнить поставленную задачу, – похлопал девушку по руке мистер Вагхела. – Он понимает английский. Я слышала. – Что там говорит эта девица? – Мистера Бхаттачарью явно оскорбляла ее не слишком пристойная манера одеваться. Вообще-то, как подозревал мистер Вагхела, в глубине души подрядчик понимал необоснованность своих претензий, но накрутил себя до такого состояния, что остановиться уже просто не мог. На своем жизненном пути мистер Вагхела не раз встречал подобных людей. – Мне не нравится, как он со мной разговаривает. – Но ведь ты даже не знаешь, что именно он говорит! – подошел к девушке мистер Санджай. – Джен, ты делаешь только хуже. Возвращайся к машине и возьми с собой бабушку. Мы сами разберемся. – Не смей указывать, что мне делать! – Куда это она направляется? Куда они направляются? – Мистер Бхаттачарья смотрел на Санджая налитыми кровью глазами. – Сэр, полагаю, будет лучше, если девушка покинет верфь. Мой друг как раз уговаривает ее сделать это. – Я не нуждаюсь в… – начала мисс Дженнифер и неожиданно остановилась. Над толпой повисла тишина, и мистер Вагхела, который уже перегрелся на солнце, увидел, что все смотрят на то место, куда падала тень от корпуса соседнего судна. – Что случилось со старой леди? – спросил мистер Бхаттачарья. Старуха сидела, бессильно подавшись вперед, лицо она закрывала рукой. Ее седые волосы казались серебряными. – Ба?! – кинулась к ней девушка. Когда старуха подняла голову, мистер Вагхела вздохнул с облегчением. Он вынужден был признать, что его немного напугала ее поза. – С тобой все в порядке? – Да. Да, дорогая. Слова автоматически вылетают из ее рта, подумал мистер Вагхела. Точно против ее воли. Сразу забыв о мистере Бхаттачарье, они с Санджаем присели перед ней на корточки. – Осмелюсь заметить, вы выглядите очень бледной, мамаджи[3]. Он заметил, что она держится рукой за корпус корабля. Забавный жест. Именно потому она и сидела в такой нелепой позе. Подрядчик уже был рядом с ними, он вытирал свои дорогие туфли из крокодиловой кожи о низ штанин. Затем что-то пробормотал, обращаясь к мистеру Вагхеле. – Он интересуется, не хотите ли вы пить, – сказал ей мистер Вагхела. – Говорит, в офисе есть вода со льдом. – Не хочу, чтобы у нее случился сердечный приступ на моей верфи, – продолжал говорить мистер Бхаттачарья. – Дайте ей воды, а потом, пожалуйста, уведите ее отсюда. – Не желаете ли воды со льдом? Казалось, она наконец выпрямится, но она лишь слабо махнула рукой: – Очень любезно с вашей стороны. Но я просто посижу минутку. – Ба, что случилось? – Дженнифер опустилась перед бабушкой на колени, глаза ее расширились от волнения. Вся воинственность девушки словно испарилась на жаре. Стоявшие сзади молодые мужчины перешептывались и пихали друг друга в бок, понимая, что у них на глазах разыгрывается какая-то непонятная им драма. – Джен, пожалуйста, попроси их уйти, – прошептала старуха. – Я серьезно. Мне сразу станет лучше, если я останусь одна. – Это из-за меня? Ба, прости. Я знаю, что уже вас заколебала. Но мне страшно не понравилось, как он со мной разговаривал. Понимаешь, все потому, что я девушка. И это меня жутко бесит. – Ты здесь ни при чем… – Прости. Мне следовало быть более внимательной. Послушай, давай вернемся к машине. Мистеру Вагхеле доставило большое удовольствие услышать ее извинения. Приятно знать, что молодые люди еще способны признавать свое безответственное поведение. Ей не следовало заставлять старую леди идти так далеко по такой жаре и тем более в таком месте. Это говорит о недостаточном уважении. – Дженнифер, дело не в тебе. – В голосе старухи чувствовался надрыв. – Это корабль, – прошептала она. Теряясь в догадках, они проследили направление ее взгляда и увидели махину из светло-серого металла с огромными ржавыми заклепками по бокам. Молодые люди обменялись удивленными взглядами, затем посмотрели на старую леди, которая вдруг показалась им ужасно хрупкой. – Ба, ведь это просто корабль, – сказала Дженнифер. – Нет, – ответила она, и мистер Вагхела заметил, что ее лицо лишилось красок, совсем как металлическая обшивка корабля. – Вот здесь ты сильно ошибаешься. Не так часто, по возвращении домой сказал своей жене мистер Рам Б. Вагхела, можно видеть, как плачут старые леди. Эти британцы оказались менее сдержанны в проявлении чувств, чем я ожидал, и вовсе они не такие напыщенные и чопорные. Жена, к его неудовольствию, только закатила глаза, словно ей было лень найти достойный ответ на его замечание. Он вспомнил, как горевала старуха, когда они вели ее к машине, и как она всю дорогу до самого Мумбаи[4] просидела молча. Она была похожа на человека, встретившегося лицом к лицу со смертью. Да, эта английская леди изрядно удивила его. Он явно в ней ошибся. И он ни минуты не сомневался, что в Дании они совсем другие. Часть первая Глава 1 Деньги – мусор! На последних торгах в Сиднее отборные бараны шли по цене 19 шиллингов 11 пенсов за фунт, причем для Австралии это самая высокая цена, о которой я слышал. Процентное отношение шкур не слишком велико, примерно пять на один фунт, и четыре шиллинга за шкуру уже можно считать хорошей прибылью. Человек на земле. Бюллетень (Австралия). 10 июля 1946 года Австралия, 1946 год За четыре недели до посадки Летти Макхью остановила пикап, вытерла несуществующую копоть под глазами и мысленно заметила, что женщину «с красивыми чертами лица», как отозвалась о ней продавщица, вишневая помада не слишком изменит. Она резким движением вытерла рот, чувствуя себя глупо из-за того, что вообще купила эту дурацкую помаду. Но уже через минуту порылась в сумочке и, глядя в зеркало заднего вида, снова накрасила губы. Расправила блузку, подняла письма, которые еженедельно забирала на почте, и бросила взгляд через лобовое стекло на унылую мокрядь вокруг. Дождь, похоже, зарядил всерьез и надолго, переждать не удастся. Тогда она прикрыла голову и плечи брезентом и, судорожно вздохнув, выскользнула из грузовичка и побежала к дому. – Маргарет? Мэгги? Затянутая сеткой дверь с шумом захлопнулась у нее за спиной, заглушив шум потопа за окном, но звук собственного голоса и стук каблуков выходных туфель по дощатому полу эхом вернулись к ней. Летти проверила сумочку, вытерла ноги и вошла в кухню, на всякий случай крикнув еще пару раз, хотя уже и начала подозревать, что дома никого нет. – Мэгги? Ты там? Кухня оказалась пустой – такой, как после ухода Норин теперь была всегда. Положив сумочку и письма на обшарпанный деревянный стол, Летти подошла к плите, где на медленном огне томилось рагу. Подняла крышку и принюхалась. Затем залезла в буфет, воровато добавила щепотку соли, немного тмина и кукурузной муки, помешала и опустила крышку. Она подошла к аптечному шкафчику с выщербленным зеркалом и попыталась пригладить волосы, которые от влажного воздуха завились мелкими кудряшками. Разглядеть все лицо целиком ей не удалось. Уж в чем в чем, а в тщеславии семью Донливи обвинить было нельзя, это точно. Летти снова потерла губы, затем вернулась на кухню, взглянув на нее глазами стороннего наблюдателя. Она изучила линолеум – потрескавшийся, с въевшейся деревенской грязью. Сколько она ни подметала, сколько ни мыла – все без толку. Сестра планировала заменить линолеум, даже показывала образец, который понравился ей в каталоге, присланном аж из Перта. Летти посмотрела на выцветшую краску, на календарь, где были отмечены исключительно сельскохозяйственные мероприятия: приезд ветеринаров, покупателей или продавцов зерна, – на расставленные вокруг плиты корзинки с вонючими одеялами, где спали собаки, на пачку стирального порошка «Блюо» для мужских рубашек, кристаллы которого были рассыпаны по белесой рабочей поверхности. Единственным признаком присутствия в доме женщины было наличие журнала «Гламур» с анонсом нового романы Дафны Дюморье и статьей под названием «Вышли бы вы замуж за иностранца?». Она заметила, что страницы уже изрядно засалены, а углы обтрепаны. – Маргарет? Летти посмотрела на часы: мужчины с минуты на минуту должны были вернуться на ланч. Она подошла к вешалке возле задней двери и сняла старую пастушью куртку, поморщившись от запаха дегтя и мокрой собачьей шерсти, которые теперь точно пропитают ее одежду. Дождь зарядил с такой силой, что кое-где во дворе образовались небольшие речушки. Вода в дренажных канавах протестующе булькала, а цыплята, нахохлившись, сбились в кучку под кустами. Мысленно отругав себя за то, что не надела резиновые сапоги, Летти выскочила во двор и побежала к амбару. А там, как и ожидала, увидела скачущую кругами по загону лошадь, а на ней – нечто напоминающее огромный пакет из коричневой промасленной бумаги, лицо было закрыто широкополой шляпой, блестевшей от струек дождя.