– Да, родная, – мягко сказал Раон. – Это замечательно, просто чудесно. А теперь расскажи мне, что случилось с прежним жилищем? – Ну, – ЧанА завозилась под строгим взглядом. – Там решили сделать ремонт. – Не юли! Пак Джи У сказал, что ты ее разнесла всю, – и еле сдержал улыбку, когда увидел виноватый взгляд из-под ресниц. – Как? Как ты смогла это сделать? Ты же стула поднять не сможешь. Он гордился ей. ЧанА ощутила прилив энергии, когда поняла, что Раон и не собирался ее ругать. Хотя всегда просил вести себя очень тихо и не выводить тюремщиков из себя. И она начала рассказывать, что конкретно сделала и чем орудовала при этом. Раон смеялся, тайком оглядывая стены в поисках камер. – Теперь спрошу – зачем? – он приподнял бровь, когда ЧанА закончила описывать свои подвиги. – Чтобы увидеть тебя, – просто сказала ЧанА. – Я не дура, вижу, что с тобой что-то происходит нехорошее, и знаю, что это из-за меня, – Раон попытался возразить, но ЧанА закрыла ему рот ладошкой. – Ты видел себя? Раон не смог вспомнить, когда он последний раз смотрел себе в глаза в зеркале. И отрицательно покачал головой. Теплые пальцы погладили его щеки, потом обхватили голову и притянули для быстрого поцелуя. – Раон. Я хотела тебе сказать, чтобы ты оставил меня. Подожди, – она снова закрыла ему рот. – Послушай. Я им не нужна, и без тебя бесполезна. Они отпустят меня, если увидят, что ты потерял интерес, – взгляд Раона заледенел, пока он слушал. ЧанА шмыгнула носом и сглотнула. – Я больше не могу смотреть на это. Раон сел в кресло и убрал ее руку со своего лица. Долго рассматривал слабые пальцы, в полтора раза меньше, чем его собственные. – Ты все не так понимаешь, – наконец, сказал он. – Я завершу свою работу и мы… – Не надо мне врать! – крикнула ЧанА. – От простой работы не становятся похожими на ходячий труп! Куда смотрят твои ТТ? – Не кричи, не надо, ты напугаешь ребенка, – Раон прижал голову ЧанА к плечу. – И больше не говори мне уйти. Будто не знаешь, что значишь для меня. – Я… Хорошо, – ЧанА потерлась щекой о его футболку, вытирая слезу, которая все же скатилась, как ЧанА не пыталась ее удержать. – Все, я больше не буду, успокоилась. Это все гормоны, настроение скачет постоянно, не обращай внимания. Она все понимает, подумал Раон. И не хочет расстраивать его еще больше и добавлять лишних переживаний. Хорошая актриса, под стать ему. Когда-нибудь они смогут поговорить об этом открыто. – Есть хочешь? Мне постоянно что-то приносят, весь холодильник забит. – Нет, не сейчас, – Раон не смог вспомнить, когда последний раз что-то ел, но сейчас он безумно хотел спать. – Я прилягу, хорошо? Недолго, а ты побудь рядом. Спальная зона была как отдельная комната, и Раон не нашел там ни одной камеры. Что случилось с Пак Джи У? Послабление за послаблением, без видимых причин. Раон вытянулся во весь рост на довольно удобной кровати, похлопал рукой рядом, зовя ЧанА. Она тут же оказалась под боком, обнимая его. – Только рядом с тобой я оживаю, – пробормотал он, закрывая глаза. Сколько времени ему дадут на этот раз? – Я заметила, – ЧанА положила руку ему на грудь, ощущая глухие удары. Раон усмехнулся, скосил глаза на ее поднятое лицо и легко щелкнул по носу. – Я не это имел в виду. Я захотел жить по-другому, изменить абсолютно все. Я захотел жить, а не проживать. ЧанА принялась массировать голову Раона легкими движениями, пока его глаза окончательно не закрылись и дыхание не выровнялось. Уснул. Судя по его виду, первый раз за несколько дней. Он был не просто бледный, кожа приобрела болезненный серый оттенок, и бритву он не брал в руки далеко не первый день. И ниже ключиц красные царапины, как от ногтей. ЧанА осторожно приподняла ткань, чтобы лучше рассмотреть. Чем же он занят в то время, пока она книги читает? Раон пошевелился, и ЧанА замерла, боясь разбудить. Уснула тоже, проснулась под вечер. Раон спал в той же позе, как и уснул. Она поела, сходила в душ, посидела на кровати, взяла книгу и устроилась в ногах Раона, прижимаясь бедром к теплой ступне. Никто их не беспокоил. Раон все спал. Ближе к полуночи ЧанА тоже легла. Раон тут же притянул ее ближе и снова уснул. Глаза открыл только к обеду следующего дня, проспав сутки. И его сразу же вызвал Пак Джи У, к которому его провели просто по коридору с открытым лицом. Раон запоминал все вокруг, пытаясь по устройству здания понять его назначение, но в голову ничего не приходило. На частный дом это не было похоже, как и на отель. Режиссер встретил его в коридоре и пригласил пройти в открытую дверь, похожую как две капли воды на соседнюю, и так дальше по коридору. «Больница?» – Выглядишь намного лучше, – заметил он, Раон изогнул краешек губ в улыбке. – Кажется, я нашел для тебя снотворное. – Спасибо, – искренне ответил Раон. Он, наверное, рехнулся, но действительно испытывал благодарность к этому человеку в данный момент. «Это, по-моему, называется Стокгольмский синдром?» – Раон, – начал Пак Джи У. – У нас еще есть дела. У Раона упало сердце, он растерянно уставился в пол. Благодарность стремительно улетучивалась. «Ты надеялся, что про это забудут? Что Пак Джи У тебя внезапно полюбил?» – спросил он себя. Стало понятно, откуда такая забота о ЧанА – пытается подсластить пилюлю. Перед глазами настойчиво стояла маленькая девочка с косичками, ростом ему по пояс, которую нужно посвятить в тайны плотской любви. Она прижимает ручонками одежду и горько плачет, пока здоровенный дядька раздевается перед ней. Раон прижал пальцы к глазам, выдавливая этот образ. – Раон! – крикнул Пак Джи У и отдернул его руки, по скуле потекло что-то теплое. – Что ты творишь? Раон проморгался, наводя резкость, вытер плечом щеку, размазал кровь еще больше. – Вы же все равно меня заставите? – глухо спросил он. – Если я откажусь – какие последствия будут для ЧанА? – Не нужно торговаться. ЧанА слишком слаба и не выдержит последствий. Просто сделай это, – Пак Джи У был бы рад заменить Раона другим чонбун, но девчонка вцепилась в него мертвой хваткой. Он пытался договориться с ее отцом, однако не стал говорить об этом самому Раону; что толку, если переговоры не принесли результата. – И не такой уж она и ребенок, молодежь также снимает комнаты в отелях. – Ровесники, – обреченно возразил Раон и потер переносицу. – Я все понимаю, но какие-то нормы морали должны соблюдаться? – Твоей вины здесь нет, просто так сложились обстоятельства. – Это мой выбор, – мрачно проговорил Раон, засунул руки в карманы, снова вытащил, начал перебирать пальцами. Пак Джи У настороженно следил за его бессмысленными движениями. – Я, только я один принимаю решение. У меня есть два варианта, и ответственность за то, что я выберу, несу только я один. Несмотря на все ваши советы и утешения. – Ты можешь вернуться сюда после… Вечером. – Вы серьезно? – у Раона вырвался истерический смех, хотя глаза покраснели еще больше. Он без конца трогал лицо, тер лоб, чесал щетину, даже не замечая этого. – Благодарю, но, боюсь, сегодня я не в состоянии буду убедительно играть. Если позволите, я приду с визитом позже. Скажите ЧанА, что я уехал навестить маму, на Карибы. – Она в Сеуле, твоя мать. Уверен, ЧанА в курсе, – Пак Джи У всерьез рассматривал вариант остаться без спонсора, потому что Раон сейчас производил впечатление невменяемого. Наверное, нужно звонить господину Софтину, этот чонбун попросту сходит с ума. – Никто не в курсе, где моя мать. Даже я, – Раон сел на стул и прижал лоб к холодной столешнице. – Я могу немного выпить? Хотя бы глоток водки, коньяка, что у вас есть? «Дожился, вымаливаю стакан выпивки». Пак Джи У поставил перед ним кружку и наполнил до половины коньяком. Раон ухватился за нее двумя руками и быстро поднес ко рту, опасаясь, что режиссер передумает и отнимет. Когда он пил крепкий коньяк как воду, не отрываясь, в несколько глотков, режиссер невольно передернулся. Раон отодвинул пустую кружку от себя, снова опустил голову, трясущимися руками обхватил затылок и замер. Пустой желудок загорелся огнем, на глазах выступили слезы, смешиваясь с кровью, сочившейся из ранки у виска, где Раон содрал ногтями кожу. Он ненавидел себя и презирал за то, что собирался сделать. Если бы он вернулся сейчас назад, в тот день, когда Пак Джи У сообщил ему о грядущей карьере порнозвезды, Раон надорвал бы живот от смеха, глядя в свое шокированное лицо. Ему просто не с чем было сравнивать тогда. Он встал. – Все, я готов. – С какой стороны не посмотри – он совершит грех, либо с дочкой ювелира, либо навредит ЧанА и их ребенку. – Пусть меня отвезут домой. Когда и где мне надо быть для встречи? * * * В обозначенной гостинице Раона встретили два охранника и сразу провели к отдельному лифту, в котором была только одна кнопка. – Самый верхний этаж, – невозмутимо сказал один из них и сам запустил лифт. Тэмин чуть не свернул шею, выглядывая из-за высокой спинки кресла, одного из расставленных по зоне отдыха гостиницы. «Это точно Раон, но к чему такая маскировка и таинственность? Куда его направили эти охранники?» Он подошел к охране у лифта. – Извините, этот человек, которого вы встречали – могу узнать, к кому он пришел? Оба сотрудника на секунду перевели глаза на Тэмина и вернулись к наблюдению за гостями. Тэмин потоптался немного и спросил еще раз. – Господин, – наконец, ответил один из них. – Мы целый день встречаем и провожаем гостей. И никто из них не отчитывается перед нами. Тэмин понял, что ничего ему не скажут. Прикинул, удастся ли ему прорваться к самому лифту, но быстро оставил эту затею. Вернулся на свое место, достал телефон и набрал Тэуна. – Я заметил Раона, – сразу сказал он, ища другое место, откуда будет виден лифт. – Он тайно прошел в гостиницу, охрана утверждает, что его здесь не было, и это странно. – Я приеду, – тут же ответил Тэун, в трубке раздался какой-то шум и возмущенный женский голос. Тэмин усмехнулся, представив разочарование дамы. – Говори адрес. – Приедешь и сменишь меня, эти люди теперь уже наблюдают за мной, и это более чем подозрительно. Я снаружи в кустах посижу. * * * Раон в лифте сложил очки в рюкзак, надел неизменную маску и затянул на затылке ремни, намертво прижавшие его второе лицо к коже. Покатал между пальцами таблетку, решая, глотать сейчас или немного подождать. «Работа, всего лишь работа. Закрой глаза и сделай». Сигнал остановки лифта прозвучал слишком громко. Раон глубоко вдохнул, как перед прыжком в воду, и шагнул вперед. Лифт вел в широкий коридор, который плавно переходил в холл с высоченными потолками, витая лестница вела на площадку выше, видимо, там начинался второй этаж либо находилась терраса. Раон прошел до этой лестницы и остановился, оглядываясь. С одной стороны лестницы был диван, площадка над ступенями образовала потолок над этой зоной, на цвета шоколада стене – темный экран телевизора, под ним – декоративный камин, тоже выключенный. По обе стороны дивана – два торшера, очень древние на вид. И, наверное, очень дорогие. По краям стены виднелись темные проемы, возможно, коридоры вглубь пентхауса. По другую сторону лестницы тоже зона отдыха, но там уже были расставлены кресла и высокие стеллажи с разными безделушками, которые, наверняка, стоили целое состояние. И с той стороны тоже уходили дальше коридоры. Высокие окна, как и в доме Раона, от пола до потолка, открывали вид на ночной Сеул. Над головой сияли звезды. Прозрачные стены и потолок создавали иллюзию открытого пространства, при этом защищая от холода и ветра. – Красиво, не так ли? – произнес голос за спиной. Раон нервно обернулся через плечо: из одного из кресел поднялась девушка в спортивной майке и шортах. Короткие волосы завязаны в хвост почти на макушке, что делало ее еще младше. Раон замер, когда она подошла ближе и поклонилась. – Здравствуйте, я Ким Бёль. Но вы и так догадались, наверное. Так как Раон не шевелился, девушка обошла его и остановилась впереди. «И что я должен делать сейчас?» – подумал Раон, глядя прямо в глаза насыщенного янтарного цвета. Их необычный разрез напомнил ему рысь. И смотрела она на него так же спокойно и чуть задумчиво, как большая кошка. «Которая ждет, когда я ошибусь». В ней явно ощущалась примесь другой крови. – Моя мать родом из Китая, – сообщила Ким Бёль. Раон склонил голову набок в вопросе. – Вы просто так рассматриваете меня. Я знаю, что отличаюсь от кореянок. Я могу предложить вам чай или кофе? Мужчина смотрел на нее сквозь прорези в маске и не мог понять, что за игру она ведет. Ощутил себя котенком, болтающимся в большой руке отца. Ким Бёль подняла вверх прямые брови, которые расходились к вискам четкими стрелами. – Вы умеете говорить? Должны, если только вас в фильмах не озвучивал кто-то другой. Раон закрыл глаза в приступе стыда – этот ребенок смотрит не те передачи, которые должны смотреть дети. Потом тряхнул головой, вспоминая, для чего он здесь. – Да, я умею говорить. И нет, я не хочу ни чай, ни кофе. Чем быстрее он разберется здесь, тем раньше сможет свалить куда-нибудь. Или свалиться, сегодня он точно напьется, наплевать на все запреты режиссера. – Как я могу к вам обращаться? – Ким Бёль продолжала свои попытки вовлечь его в беседу. Раон промолчал – не ждет же она, что он в самом деле ей скажет свое имя? – Оппа? Так будет удобно? Оппа? Бровь Раона поползла вверх. Даже ЧанА его всегда звала по имени, никаких старших братьев и парней в их речи не присутствовало.