– Извините, – сказал блондин. – Я гость в вашей стране. Вы не поможете мне? – Конечно. Чем я могу помочь? – Тэмин вытащил и второй наушник. – Подскажите, у вас вместо рукопожатия принято просто кланяться? На меня так странно смотрят, когда я протягиваю руку. – Да, поклона будет достаточно, – Тэмин склонил голову и снова уставился в журнал. Блондин встал. «Тупой кореец, только и знает, как перед зеркалом крутиться, краше наших девушек. Куда ему языки учить?» – подумал он и презрительно скривился в сторону склоненной головы. – 〔Дегенерат, скоро выродитесь все, уже и не разберешь, где у вас бабы, а где мужики〕, – сказал он вслух. Тэмин вопросительно поднял бровь, и блондин помахал ему рукой, прощаясь. «Грязная невоспитанная скотина», – подумал Тэмин, провожая его взглядом. – «Что ты здесь вынюхиваешь о Раоне? И с кем ты говорил?» Чуть выждав, пошел в ту же сторону, но увидел только, как блондин садится в машину и уезжает. Позвонил Тэуну. – Что у тебя? – Тишина. Он никуда не выходил, свет не включал. Чем он там занимается в потемках – понятия не имею. – Сейчас вернусь к тебе, есть кое-что интересное. _______________________________________ *Иностранец * * * С того времени, как он вернулся из гостиницы, Раон чувствовал себя на удивление спокойно. То ли он вконец отупел, то ли ему действительно стало легче. Кто-то наверху вспомнил о нем и переписал сценарий с Ким Бёль, позволив сохранить остатки чести, и он даже смог уснуть ночью, чему сам удивился. Даже утром что-то съел взамен кружки кофе. Занятия с мастером шибари вообще выдернули его на несколько часов из реальности, в течение которых он думал только об узлах. Очень хотелось встретиться с друзьями, Раон едва удержался, чтобы не позвонить им. Но ни Тэун, ни Тэмин больше не искали встреч. Ни звонков, ни сообщений, ни случайных столкновений на улицах Сеула. Наверное, это хорошо. Для них. Больше в этом доме, в этом городе, во всем мире не осталось ничего, за что нужно было переживать. Кроме одного человека. Раон позвонил Пак Джи У. – Ваше предложение о переезде – оно еще в силе? * * * Пак Джи У велел Донхёну привезти Раона, и сразу же позвонил господину Софтину. – Он едет сюда. Что делать дальше? – Отбери телефон и оставь его в покое, – ответил господин Софтин. – Пусть придет в себя. Ты хорошо поработал, Ю Чан Ми очень заинтересовалась им и его талантами. Если он помешается к ее приезду, будет плохо. – Он нам после нужен будет? – осторожно спросил Пак Джи У. Этот Хан Раон не сможет добровольно принять такой образ жизни, а если шантажировать его ЧанА бесконечно – в какой-то момент он сорвется. Слишком жесткий внутренний стержень у него, он не погнется, только сломается. – Тут все сложно, мы не можем его отпустить. Но и избавиться не можем. Он оказался именно тем, кем и предполагал шеф. Пак Джи У так и не понял, в чем ценность Раона для шефа, но если уже сам Озгюр Чиботай им заинтересовался, то дело дрянь. – Пак Джи У, вот скажи мне, как из всех мужчин нас угораздило завербовать именно Хан Раона? У тебя больше никого на примете не было? – У него дар. Другие, конечно, были, но они и рядом не стояли с тем, что творит Раон. А эта Ю Чан Ми – хоть и молода, но подделку различит в два счета. * * * «ЧанА уже спит», – подумал Раон, заходя в ее жилище, которое освещал только ночник. Донхён рассказал, что она его ждала со вчерашнего дня, даже отказалась выходить в сад, чтобы не пропустить, когда он вернется. И Раон отругал себя за то, что провел ночь в своем доме, в то время как его ЧанА места себе не находила. Он разулся и бесшумно прошел к кровати. – Ты пришел? – спросила ЧанА, не открывая глаз, Раон тут же прищурился. – И кто это здесь притворяется? Я изо всех сил стараюсь не шуметь вообще-то. ЧанА села и сложила руки на груди. – Если я спрошу тебя, где ты был, я буду похожа на сварливую жену? – Нет, не будешь, – Раон лег рядом и повернул голову к ее лицу. – Я был дома, уснул. Потом был на уроках. И вот вернулся к тебе. И больше не уйду отсюда, только если на несколько часов. – Правда? – ЧанА затаила дыхание, боясь поверить. – Правда. Иди сюда, – Раон уложил ее рядом и обрисовал пальцем контур лица, погладил по щеке, заправил волосы за ухо. – Я не знаю, ЧанА, сколько мы еще будем здесь, но будем вместе, хорошо? – Вместе – звучит здорово, – она улыбнулась. Что толку переживать сейчас о том, что не изменить. – Как ты себя чувствуешь? Врач приходила? Она кивнула, и по ее лицу Раон понял, что все в порядке. «Хоть что-то у нас в порядке». Он приложил ладонь к плоскому животу ЧанА, изумляясь, что смог оставить внутри часть себя, которая сейчас уже развилась в крохотного ребенка. – Он сейчас меньше, чем моя ладонь, верно? – шепотом спросил Раон. – Он сейчас не больше трех сантиметров, – ЧанА старалась быть серьезной, ведь Раон так волновался, так осторожно трогал ее живот. – Ты его не прощупаешь при всем своем желании, так что можешь не держать руки на весу. Не раздавишь. – Я паникер, да? – Да. Раон хмыкнул и притянул ее голову для быстрого поцелуя. – Честно говоря, когда я сюда шел, я хотел кое-что сделать с тобой, – его голос отозвался вибрацией внутри ЧанА, она тут же затаила дыхание. – Но что-то теперь сомневаюсь в разумности своих желаний. – Я уже хочу этого, чтобы ты не предложил. – Одного намека хватило, чтобы внутри все запылало от нетерпения. Раон положил руку на ее грудь, ощущая, как разгоняется сердечко под его пальцами. – Камер здесь точно нет, они все у двери и окна. Я не буду шуметь. Раон, пожалуйста! – Ничего себе, – проговорил он. – Нетерпеливая какая. Что скажешь об этом? Он потянулся к краю кровати и достал сверток, который принес с собой. ЧанА следила за его руками, пока он разворачивал обертку. И покраснела, когда Раон достал связку веревок и свернул их на манер хлыста. – Это же… Ты серьезно? – при одной только мысли о том, что он хочет ее связать, сердце чуть не выпрыгнуло из груди, по телу разлилась слабость, которая через миг скрутилась в пружину, и ЧанА заерзала на кровати в предвкушении. Раон смотрел ей прямо в глаза, раскручивая моток, медленно, волнующе, словно раздевал женщину. – О Боже, – выдохнула ЧанА, не в силах оторвать взгляда от черных, непроницаемых глаз Раона. Он даже не прикоснулся к ней, всего лишь поглаживал веревку, а возбуждение уже затопило ее, мышцы судорожно сжались, принося почти боль. – Дай мне руку, – и ЧанА тут же протянула ему обе, за которые Раон потянул ее на себя и прошептал на ухо: – Если будет больно – дай мне знать. Мягкая веревка протянулась по ребрам, под грудью, по спине, через плечи, затянулась узлом спереди, и обратно через ключицы вернулась к спине. Раон рисовал звезду на ее груди, стараясь касаться только веревки. Повернул ее к себе спиной и обвязал руки, соединив вместе кисти. ЧанА откинула голову назад, Раон подставил плечо, склонился и провел губами по виску, по закрытым глазам. Ей это определенно нравилось, она кусала губы, с которых срывалось прерывистое дыхание. – Я кое-что упустил, – Раон протянул руки, сжал тонкую рубашку на груди, выше обвязки, и потянул в разные стороны. Ткань расползлась с тихим звуком, обнажая кожу, и Раон медленно начал вытягивать ее из-под веревок, чтобы ЧанА почувствовала каждый сантиметр, трущийся о ее кожу. – Это… – она всхлипнула и сильнее зажмурилась. – Невыносимо. Продолжай! Раон сглотнул, смачивая пересохшую глотку, и подхватил следующую веревку. – Раздвинь ноги. Вот так, да. Проклятье, это было еще восхитительней, чем он себе представлял. Беспомощная, открытая, доступная для всех его желаний и действий. Пальцы связанных запястий царапали простыню, грудь, приподнятая веревкой, дрожала, кожа покрылась блестящей испариной. Она тянулась за его руками, как магнит, и жалобно стонала, когда терялась связь. Когда Раон взял в руки ножницы, ЧанА облизала губы и перевела взгляд на свои шорты. – Верно, – он оттянул резинку. – Они нам мешают, не так ли? – и разрезал материал, оставляя на ее теле только переплетение узлов и канатов. Отодвинулся, окидывая пылающими глазами свое творение, и выдохнул: – Ты прекрасна! ЧанА выгнулась, и Раон дотронулся до напряженных вершин ее груди, почти невесомо, обвел пальцем по кругу, по контуру веревки, отчего она вся передернулась, и выгнулась еще сильнее, прочертил дорожку до широко раздвинутых бедер. Ее кожа пылала, легкие горели, голова кружилась от вида полностью одетого Раона и своего обнаженного тела, что усиливало и без того болезненное возбуждение. Невозможность пошевелиться, чем Раон вовсю пользовался, откровенная поза, его дерзкие и уверенные прикосновения и смущали, и в то же время она хотела, чтобы он смотрел на нее. – Чувствуешь себя распущенной? – низкий голос, тягучий, вязкий, ласкал ее уши так же, как горячие пальцы – ее тело. – Порочной, сладкой? Ты мой соблазн, мое искушение, моя любовь и самая большая слабость. Ты для меня – все, ЧанА. Ее глаза закатились, она начала жадно хватать ртом воздух, словно не могла надышаться. Путы не оставляли свободы, стягивали тело, при малейшем движении врезались в кожу, сердце билось где-то внизу живота, бедра напряглись. Раон с нежностью провел руками по телу ЧанА, от закрытых глаз до маленьких ступней. «Это действительно как отдельное искусство, никогда бы не подумал, что грубые веревки так красиво будут смотреться на тебе, милая». У него и самого голова уже шла кругом, он дернул ширинку и потянул вниз белье. Быстро раскатал презерватив. – Иди ко мне, прокачу, – шепнул и усадил ее сверху, не рискуя укладывать на спину, на связанные позади руки. Мягко толкнулся внутрь, помня о ее положении, о том, чтобы не навредить. Но ЧанА сжала коленями его бока и вынудила быть быстрее, сильнее. Ей достаточно было нескольких движений до последней черты, внутри все звенело, натягивалось, она что-то кричала, извивалась, не помня себя. И все падала, и падала, пока надежные руки не поймали ее и не прижали к горячему телу. ЧанА заглушила свой крик ладонью Раона, попросту укусив его. Раон поморщился, но переждал, пока ее дрожь уляжется, и она разожмет зубы. Он покусывал ее шею просто потому, что хотел этого, гладил ее волосы, потому что это было ему приятно. Он переживал сильнейшие эмоции, и в то же время его сердце щемило от нежности, желания доставить удовольствие в первую очередь своей женщине, помочь ей упасть и поймать, когда она сорвется. – Нормально все? – Раон убрал мокрые прядки со лба ЧанА и поцеловал ее. Она только кивнула. Раон потянулся за ножницами и разрезал веревки, растер руки и ноги. – На сегодня хватит, теперь спать. – Тебе не кажется, что уже поздно для защиты? – ЧанА кивнула на квадратик упаковки. – Пусть все будет стерильно, тебе нельзя сейчас глотать таблетки, так что не жалуйся, – неизвестно, чем могут болеть все те женщины, рисковать ЧанА он не собирался. – Ты так и не разделся, – пробормотала ЧанА ему куда-то в рубашку. Раон хмыкнул. – Где ты научился такому? – Сказал же, хожу на уроки.