– Ну не знаю. Может, на дачу вез? – предположил Тэмин. – Нет у него дачи, и не было. И ехал он на вечеринку, которую устраивал какой-то Маклей. Тэмин вскинул на Лиен глаза. Она покивала, и подняла вверх указательный палец. – Эти граждане из туалета упомянули этого следователя. Я думаю, что он что-то узнал, и стал копать, его убрали вместе с женой. Я попробую узнать, чем он занимался в то время, а вам с Тэуном пора влиться в ночную жизнь Питера и побросаться немного деньгами. * * * Хэнсин разглядывал сына, согнувшегося пополам над унитазом, со смесью недоверия и озадаченности. Раона сотрясали жесткие сухие спазмы, желудок был пустой, только желчь обжигала глотку, которую он выплевывал и пытался отдышаться. Потом сполз на пол и закрыл лицо руками. Врач остался в комнате, только заглядывал в открытую дверь туалета. – И что, всегда так? – поинтересовался Хэнсин. Раон что-то промычал, не поднимая головы. Хэнсин обернулся на врача. – Ничего не понимаю. Та толстуха, сестра послихи, говорила, что он просто зверь. А тут у нас немощный инвалид? Инкуб и Раон – это точно один и тот же человек? – Возможно, он принимал лекарства, – нехотя ответил врач. Хэнсин задумался, по привычке стуча пальцами по подбородку. Потом, приняв решение, сдвинул брови. – Подбери ему стимуляторы. – Господин! – испуганно охнул Иван Сергеевич, переводя глаза на сжавшегося пленника. – Не хочет по-хорошему, значит, будет по-моему. Он мой сын, и принадлежит мне. – Господин, уверен, что лечение и помощь психолога помогут ему, – попробовал еще раз врач. – И он сможет вернуть потенцию и без лекарств. – Предлагаешь нянчиться с ним до самой пенсии? – осведомился Хэнсин. – Наши дела тоже будут ждать несколько лет? Врач прикусил язык и поклонился. – Я не буду это делать, – глухо проговорил Раон. – Будешь, – невозмутимо ответил Хэнсин, не сомневаясь в своих словах. – Ты будешь умолять меня об этом. Раона пронзило неясное предчувствие беды. – Где конверт? – следующий неожиданный вопрос отца выбил его из шаткого равновесия. Он зря рассчитывал, что Максим принял его слова за чистую монету и передал шефу. Что все уже забыли об этих проклятых бумагах. – Сжег, я же сказал. Лакей не передал? – держать тон было очень сложно, особенно, когда пульс скачет как сумасшедший. Оставалось только надеяться, что документы уже у отца Тэмина, и он дал им ход. Возможно, его еще успеют найти и вытащить отсюда. – Ты, видно, не воспринимаешь меня всерьез? – сдержанно и как-то вкрадчиво осведомился Хэнсин. – Что ж, иди за мной. Раон вцепился в унитаз мертвой хваткой, отрывать его руки пришлось трем охранникам. Они устроили полный погром в уборной, разнесли всю сантехнику, пока смогли скрутить Раона и заковать руки, ноги, а следом скрепить эти оковы между собой так, что Раон оказался согнутым пополам. Затем только выволокли его в комнату. – Слышал, ты стал мастером в связывании? Раон зашипел, оскалив зубы. – Оцени тогда искусство, годные узлы получились? – Сука! – зло выкрикнул Раон, испепеляя взглядом грудь отца, дальше голова не задиралась. – Я убью тебя, сволочь! – Ну-ну, – проговорил Хэнсин, и в комнату вкатили кресло на колесах, куда он толкнул Раона. – Поехали. Его покатили по коридору к грузовому лифту, спустились вниз, затем опять длинный обшарпанный коридор со скудным освещением, окончившийся металлической решеткой. Кресло вкатили в квадратное помещение, в стене напротив Раон разглядел все те же решетки, служившие дверями. К одной из таких дверей его и подкатили. Один их охранников щелкнул рубильником, на потолке камеры зажглась голая лампочка, освещая скорчившуюся на лежанке фигуру. Она зашевелилась и села, заслонив глаза от яркого света. И сердце Раона остановилось. Он забыл, как дышать, оцепенел, не мог поверить в то, что видит. – Нет, нет, – прошептали его побледневшие губы. – Я ее забрал сразу же после того, как ты дернул из той ночлежки, – сообщил Максим, подходя к решетке и поглаживая ее пальцами. – Как же так…Я был уверен… – «Господи, найдется в этом мире хоть капля милосердия?» – Ну что? – рядом с ним присел Хэнсин и заглянул ему в лицо. – Готов обсудить свой вклад в наше дело? – Тут нечего обсуждать, я на все согласен, – звенья цепи, стягивающей его, начали дребезжать, и Раон зажал их в ладонях, не сводя глаз с ЧанА. – Раон? – она, наконец, проморгалась, и увидела, кто находится по другую сторону решетки. Ее лицо на мгновение отразило потрясение и ужас, потом она замкнулась. – Что ты тут делаешь? – Ведем переговоры, – отозвался за него Хэнсин, в то время как Раон глазами ощупывал ее с ног до головы, впитывал в себя ее образ, старался вдохнуть ее запах, но ощущал только вкус тлена во рту. – Один вопрос решили очень быстро, начинаю гордиться своими талантами. Остался второй. Раон, где бумаги? – Сказал же, сжег, – вновь повторил Раон. «Зачем я только впутал сюда семью Тэмина, где были мои мозги?» – И почему мне кажется, что ты хитришь? – задумчиво протянул Хэнсин и кивнул Максиму, который открыл замок решетки. – Сжег! – закричал Раон, и задергался в кресле, на глаза навернулись слезы отчаяния. ЧанА или Тэмин? – Они были опасны! Не трогай ее, подонок! Максим ухмыльнулся и зашел внутрь. ЧанА вжалась спиной в стену, не спуская с него глаз, и крикнула: – Ни на что не соглашайся, слышишь? – Боже мой, – протянул Максим и дернул на себя ее ногу, подтягивая ближе. – Как же это мило. – У нас есть много друзей, которые любят сопротивление, и готовы платить за это. Насилие на улице, сам понимаешь, вызовет вопросы, а людям хочется острых ощущений. Мы предоставляем и такие услуги, – говорил в это время Хэнсин, с легкой улыбкой наблюдая за действиями своего подчиненного. Раон забился, раздирая запястья, двое охранников с трудом удержали на месте кресло, которое чуть не перевернулось. Максим прижал одной рукой руки Чана над ее головой, второй задрал подол и расстегнул свою ширинку. Позади что-то кричал Раон, под ним билась его девчонка, пыталась лягнуть его ногами, чем еще сильнее раззадорила. – Люблю тех, кто сопротивляется, – проговорил он, сплюнул на ладонь и растер ей промежность, следом вогнал член до упора и зажмурился, когда услышал лязг и вопли за спиной. – Мм, твоя баба такая тугая, как целка! ЧанА замерла, когда боль обожгла ее изнутри. «Просто перетерпеть, нельзя кричать». Блондин задвигал задом, и она зажмурилась и закусила губу, пытаясь отстраниться от происходящего, не думать, не слышать и не видеть. Просто дышать, вдох-выдох. – Я отправил их! В полицию! По почте, кинул в ящик! – Раон уже выл как раненный зверь, слезы заливали все его лицо, он рвался вперед, не обращая внимания на лужицу крови под ногами, стекающую с разорванных запястий. – Не трожь ее! Она беременна! – Что? – поднял брови Хэнсин и обернулся к Максиму – А ну слезь-ка с нее. Максим недовольно засопел, но повторный приказ заставил его оставить ЧанА. Он заправил торчащий колом член в трусы и злобно посмотрел на пленницу, словно она была во всем виновата. На лежанку присел Хэнсин, дернул подол еще выше и положил ледяную ладонь на живот девушке, смотревшей на него волком. Усмехнулся и изогнул губы в злой улыбке, обернулся к Раону. – Твой? – Да! – О, – Хэнсин почесал затылок. – Получается, тут уже и мой интерес имеется. Внук? – погладил чуть выпуклый живот. – Что ж ты молчала, дорогая? Как интересно получается все, может, мой внук будет более послушным, чем ты? Уведите ее! Накормите и покажите врачу. – Подошел к Раону и дернул его за подбородок вверх. – Если врач не найдет в ней ребенка – я поищу его там сам на твоих глазах, только уже другими инструментами. Раон сглотнул, скашивая глаза на ЧанА, которую выводили из камеры. Хэнсин дернул его лицо обратно. – Эх, сынок, сынок. Столько времени прошло, а ты не изменился. Ты силен и вынослив физически, но ты слаб морально, твои чувства ломают твою волю так же эффективно, как вот это, – он снял со стены молоток и с силой опустил его на подлокотник кресла. Раон уже приготовился к боли, но железо проломило пластик рядом с его мизинцем, – может сломать твои пальцы. Я могу заставить тебя сделать все, что мне угодно, лишь направив этот молоток на ЧанА. Задумайся над этим, Раон. – Что с ней будет? – Раон задыхался, глядя в жестокие глаза отца. – Я могу видеть ее после работы? – Ну нет, – рассмеялся Хэнсин и вернул молоток на стену. – Ни на грамм не доверяю тебе. Выполняй указания, а о своем внуке я позабочусь. И тебе пора готовиться. Раон дернул головой, показывая, что слышит. Хэнсин присел и дотронулся до его рук, с которых капало на пол, поцокал языком. – Графиня хочет тебя. Она так заинтересовалась, когда узнала, что ты мой гость, что готова отдать мне компромат на своего братца, который после этого пропустит наш груз через границу. Оружие, – добавил он, водя пальцем по коже сына, рисуя красные узоры. – Которое вы хотели перехватить в Корее. – Ты убил Ю Чан Ми? – глухо спросил Раон, уже зная ответ. – Да. Эта тварь стащила мои бумаги. И у меня хранится бокал с твоими отпечатками пальцев. Так что если надумаешь бежать домой, и вдруг у тебя получится добраться туда живым – сядешь там за решетку. Раон кивнул, не поднимая головы. Хэнсин поднялся, вытер руки о штанины и сделал знак охранникам. – Сейчас тебя отвезут к врачу. У графини… весьма специфические требования, так что придется немного потерпеть. После этого поговорим о деталях. И помни о ЧанА, ни на минуту не забывай, что она у меня. Когда Раона увезли к лифту, Хэнсин подозвал Максима. – Проверьте все участки, куда мог попасть наш конверт. И уничтожьте его. Вместе с теми, кто прочитал бумаги. 18 Слухи о двух баснословно богатых иностранцах, убивающих время в дорогих ночных клубах, быстро разлетелись среди элиты. И их появления администраторы уже ждали с нетерпением, зная, что доход за вечер существенно повысится. Они проигрывали в казино за вечер стоимость нескольких автомобилей, оставляли такие чаевые, что официантам хватило бы год жить, не работая. Знакомились с множеством девушек, однако ни одна из них не получила приглашения подняться в верхние комнаты.