– Что ты хочешь увидеть? – устало проговорил Раон. – Я отвернусь. Просто постою рядом. – Я не собираюсь топиться в унитазе. Тэмин, оставь в покое дверь и выйди. Тэмин почувствовал себя глупо, когда Раон приспустил штаны. – Две минуты, потом я зайду, – предупредил он и закрыл дверь, прислонившись к ней спиной с обратной стороны. – Ты слишком назойлив, – заметил Тэун, уже с кружкой коньяка садясь на стул. Антон открыл банку пива и занял место на полу, на потертом ковре. – Не волнуйся, найдется твой отец, – Тэун постарался приободрить парня хоть как-то. Антон уныло кивнул. Тэмин снял куртку и остался обнаженным по пояс, одежду он отдал Раону на базе. – Выходи, – он постучал по двери. Послышался шум воды, потом Раон вышел. Увидев, что Тэмин раздет, потянулся снять с себя толстовку. Тэмин придержал его руки и засунул в них кружку. – Я найду что-нибудь. Лучше выпей. А еще лучше – напейся в хлам. В спальных комнатах нашлась одежда. Тэмин просунул руки в рукава свободной рубахи и вернулся обратно. За это время Тэун уговорил Раона допить коньяк и наливал ему заново. Раон пил алкоголь, как воду, не морщась, длинными глотками, после третьей кружки откинулся на спинку стула и на мгновение прикрыл глаза. – Моя… – он запнулся. – Мать. Она спрашивала обо мне? «Чего я ожидал?» – равнодушно подумал Раон после того, как Тэмин покачал головой, и протянул Тэуну кружку, чтобы он налил еще. – Хоть кто-то обо мне вспомнил в том проклятом Сеуле? – Хан Раон… – Не надо, – оборвал Тэмина Раон. Ему снова стало холодно, и он зябко поежился, представив одиночество длиною в десятки лет, в котором нет человека, который его обнимет и поцелует, встретит дома, разбудит утром и принесет кофе, если он устанет. Сядет к нему на колени вечером и просто помолчит, зарываясь пальцами в волосы и запутывая их так, что он потом не мог расчесаться. Как прожить эти годы и не сойти с ума, он не знал. Грудь сдавило, слезы обожгли воспаленные веки. – Я спать, – сказал Раон и вышел на улицу, где первый снег укрывал двор тонким покрывалом. Тэмин вышел следом со своей курткой в руках, накинул ему на плечи и встал рядом, тоже рассматривая хмурое небо. – Расскажи мне о ней, – попросил он. Рядом незаметно появился Тэун, протянул Раону кружку, от которой шел пар. Опустил глаза на его босые ноги, на которых таяли снежинки, дернул щекой, но промолчал. – Она была. – Лицо Раона дрогнуло и снова застыло. Втроем они стояли в тишине, пока Раон первым не вернулся в дом. Антон уже свернулся на полу и негромко храпел. Тэун накрыл его покрывалом, которое принес из одной из спален. – Тебе тоже надо поспать, – сказал Тэмин. Раон кивнул, все возможные и невозможные ресурсы тела и психики давно уже иссякли, он едва стоял на ногах. Оглянулся в поисках поверхности, куда он мог прилечь. Тэун подтолкнул его к спальне, откинул одеяло на кровати и сидел с ним, пока он не уснул. Потом вернулся к Тэмину, который в это время писал сообщение. – Лиен? – Да, чтоб не поднимала шум, – Тэмин отправил послание и отложил мобильный. – Понимаю, почему тот человек ничего не сказал про наши телефоны. Моя батарея сейчас сдохнет, а зарядки я не нашел. Вон то чудо, – кивнул на дисковый аппарат, – остается единственной связью. Он спит? – Спит, – Тэун согнулся на стуле. – Что дальше делать будем? – Нам нужно возвращаться, иначе – депортация. Думаю, надо разделиться. Кто-то улетит первым и встретит Раона дома. А тот, кто останется, проследит, чтобы он улетел отсюда. – Я полечу первым. Толку от меня здесь все равно нет, с моими познаниями в русском языке мне самому нужна помощь, чтобы хоть как-то объясниться с местными. А этого куда? – Тэун указал на Антона. – Попрошу сестру приглядеть за ним, пока не отыщется его отец. С собой точно не потащим. Тэун зевнул и потер глаза, посмотрел на часы – время приближалось к обеду. – Иди тоже поспи, я пригляжу за ним, – сказал Тэмин. Тэун не стал упрямиться, понимая, что без сна они долго не протянут, поэтому направился в соседнюю с Раоном комнату. В дверях потоптался, потом оглянулся. – Как думаешь, он выдержит? – Не знаю, – отозвался Тэмин. – Он как бочка с порохом, может рвануть в любой момент. Он оставил тело ЧанА в той дыре, думаю, потому, что не собирался жить долго и счастливо, а оставлять могилу без присмотра не хотел. То, что он сейчас здесь живой – чудо. – Сдавил голову, посмотрел на дверь, за которой спал Раон, и его губы задрожали. – Если бы он не расстреливал мне ноги, мы привезли бы домой его труп. – Это было ужасно, – Тэун содрогнулся, когда вспомнил Тэмина под прицелом и пустые глаза Раона, который не узнавал никого. – До сих пор не могу поверить, что мы ушли оттуда целыми. «И как вообще случилось, что мы втроем там оказались вместо того, чтобы ходить по вечеринкам и раздавать автографы». Тэмин покрутил в руках кружку, отставил ее и пошел за стойку искать кофе. Если он собирается бодрствовать, придется заканчивать с алкоголем. Усталость навалилась внезапно, чайник ходил ходуном в руках и струя все проливалась мимо горлышка, когда он пытался набрать воду из-под крана. Запоздалая реакция на дуло, наведенное на него, настигла Тэмина несколькими часами позднее случившегося. – Иди спать, – глухо сказал он Тэуну, продолжавшему стоять на пороге спальни, и поставил полупустой чайник на плиту. – Разбужу через три часа, сменишь меня. * * * Администратор отеля на окраине Сеула крутила в руках потрепанный конверт, набитый бумагами. Она нашла его, когда перебирала ящики стола, и сейчас не могла вспомнить, что это такое. В ящике осталась лежать визитка, и только когда она прочитала адрес, написанный торопливым почерком, в памяти всплыл постоялец, который умолял ее отправить конверт по адресу, который он написал на первом попавшемся под руку листочке бумаги. Мужчина очень волновался, будто от этого зависела его жизнь, и администратор испытала приступ вины за то, что забыла о его просьбе. – Хён, – позвала она. Из служебного помещения выглянул ее брат. Женщина надела пальто и положила конверт и визитку с адресом в карман. – Присмотри, пожалуйста, за отелем. Я ненадолго, нужно отправить письмо. Может, там что-то важное. * * * – Пап? Что это? – Ким Бёль, подняв брови, наблюдала, как из грузового лифта в коридор вкатили накрытый плотной тканью ящик на колесах. Следом показались две женщины с большими пластиковыми контейнерами в руках. Ким Чу Ян, мать Ким Бёль, попросила женщин следовать за ней, после чего переглянулась с мужем. Ким Су Бин кивнул и Ким Чу Ян провела гостей в дальнюю комнату на первом этаж пентхауса. Ким Бёль та комната никогда не нравилась, она была мрачной, с маленькими окнами, и больше напоминала служебное помещение. – Иди за мной, – поманил ее отец. – Познакомлю тебя кое-с кем. Ким Бёль зашла следом за отцом в комнату, куда отвезли ящик, и ахнула: посреди помещения стоял бокс, в котором лежал на спине младенец размером не больше их кошки. Крохотный человечек был подключен к аппаратам, поддерживающим его жизнь, тоненькие ножки чуть двигались, и это зрелище заставила Ким Бёль затаить дыхание, как перед великим чудом. – Кто это? – потрясенным шепотом спросила она, подходя ближе. – Какой же он крошечный! – Знакомься, это дочь инкуба. Ее смогли вывезти на родину, и она будет жить с нами. Ким Бёль замерла. Ребенок того невероятного человека? Бокс начал расплываться перед взором, она сморгнула и протянула руку, кончиками пальцев дотронулась до стекла, как до великой святыни. В груди поднималась волна непонятных чувств, от которых перехватило дыхание, Ким Бёль подняла покрасневшие глаза на отца. – Она одна? Ее родители… Они заберут ее потом? – Они погибли. Ким Бёль мгновение непонимающе смотрела на отца, смысл слов пронесся мимо нее. А потом зажала рот рукой и попятилась, когда в один миг мир рухнул. Его осколки отшвырнули ее на пол, Бёль упала на коленки и затрясла головой, отказываясь верить. – Нет. Нет! Он не мог этого сделать! «Прости, дочка, тебе пора отпустить этого человека», – подумал Ким Су Бин, не смея взглянуть ей в глаза. Он был уверен, что она сразу распознает ложь. Страшно представить, что стало с психикой Хан Раона за время его заключения, он не собирался отдавать своего ребенка в руки безумца. К тому же любой, с кем Раон сблизится, может повторить судьбу той несчастной девушки и стать инструментом для управления им. А вслух сказал: – Мне очень жаль. Ким Бёль в один момент поняла, отчего люди сходят с ума, как пустота пожирает их разум, почему они надрывно кричат в подушку по ночам. Оппы, который занял все ее мысли, забрал все ее чувства, больше нет. Исчез в чужой стране, словно и не существовал вовсе, оставив после себя искорку жизни, которая может затухнуть в любой момент. – Оппа! – прошептала Ким Бёль, беспорядочно хватаясь то за голову, то за лицо, то сжимая горло. – Как же так? – голос сорвался на плач, и Ким Бёль спрятала лицо в ладони. – Ты его даже не знаешь! – выпалил Ким Су Бин первое, что пришло в голову, после его слов Ким Бёль заплакала еще надрывнее. Его супруга закрыла ему рот грозным взглядом, присела рядом с Ким Бёль, чтобы утешить, обняла ее трясущиеся плечи. – Тише, дочка, тише, – монотонно повторяла она, укачивая Бёль как когда-то в детстве. – Это трагедия, никто не мог предположить, что все так закончится. Мы будем помнить о нем, и вырастим его ребенка. И ты поможешь нам, станешь ей старшей сестрой, будешь присматривать и учить ее. В память о ее отце. – Я хочу… дать ей имя. Можно? Ким Су Бин тихо вышел из комнаты, оставив женщин – одну оплакивать свою любовь, вторую – утешать ее. Медсестры, недовольные шумом около ребенка, косились на него с безмолвной просьбой вывести его семью из помещения, но ювелир проигнорировал это. Он поднялся на верхнюю террасу и позвонил Озгюру Чиботаю. – 〔Я все сделал, как вы сказали〕. – говорить пришлось на английском, турок с трудом понимал корейский. – 〔Дочь и жена уверены, что инкуб погиб. Тот человек в маске, которого нашли на сгоревшей базе, оказался как нельзя кстати. Вовремя он ее примерил〕. Шеф Чиботай оставил замечание без внимания. – 〔Софтин разбился в аварии, сам Хэнсин пропал〕, – сухо сообщил он. Ким Су Бин на мгновение прикрыл глаза, потом взял себя в руки. – 〔Раон возвращается домой, но в Корее остались люди корейца. Они не должны узнать о ребенке, пока я не отыщу этого ублюдка. А я его точно найду〕, – в голосе шефа прозвучали злые ноты, и ювелир подумал о покрытой мраком истории с дочерью Чиботая, в которой был замешан Хэнсин. – 〔Поэтому для всех девочка станет твоей дочерью. И мы на время разрываем наше сотрудничество, ты станешь жить как обычный гражданин〕. – 〔Понял〕, – быстро ответил ювелир. – 〔Но присматривать будем〕, – тут же добавил Чиботай. – 〔Забудь про всех старых знакомых и заведи новых, и еще – держи свою дочь подальше от Хан Раона〕. – 〔Она не знает, кто такой инкуб на самом деле. С этим проблем не будет〕. * * * Тэмин все-таки задремал, облокотившись руками о стойку, разделявшую комнату, потому что очнулся от ощущения стремительного падения, окончившегося жестким ударом о пол. – Проклятье, – пробормотал он, ощупывая голову. Повернулся и встретился глазами с Антоном, который сонно моргал напротив него. – Спи! Чего пялишься? И тут же вопль, разнесшийся по дому, заставил их обоих подскочить. Из комнаты выскочил Тэун, пробежался очумелым взглядом по Тэмину, Антону, потом обернулся на соседнюю дверь. – Раон! Они втроем одновременно бросились в спальню, отталкивая друг друга в дверях. Первое, что они увидели, был Раон, сидящий на кровати и сжимающий руками виски. Тэмин в панике оглядел его, и, не найдя ничего подозрительного, позволил себе прислониться к стене, потому что ноги противно ослабли. – Напугал вас, извините, – глухо произнес Раон. – Кошмар приснился. Тэун привалился рядом с Тэмином и незаметно выдохнул.