– А можно и мне резиновую перчатку, пожалуйста? – тихо-скромно спросил Макар. Полковник Гущин достал из кармана пиджака перчатки и протянул ему. Макар надел одну перчатку. – Пятно чудно́е. Но посмотрите сами… А что, если так? Он шагнул вплотную к мертвой Наталье Эдуардовне, с которой они с Клавдием Мамонтовым так и не успели познакомиться лично. Наклонился и, не касаясь ее груди, опустил руку в перчатке, стараясь совместить с контуром обведенного алым пятна. И они сразу поняли, что он один заметил, а они все в горячке даже не обратили внимания. Полковник Гущин тоже низко наклонился. Рука Макара со сдвинутыми пальцами и отведенным большим пальцам по контурам практически совпадала с пятном неровной формы. – Он надавил ей на грудь ладонью и обвел контур красным, – объявил Макар. – А затем совершил с трупом действия сексуального характера, – полковник Гущин кивнул на следы слизи внутри пятна. – И одновременно «украсил» труп цветами, что растут здесь в изобилии. Таким образом, он оставил свою метку на убитой и свой знак. Глава 5 Соседи Осмотр места убийства продолжался долго, до сумерек. Тело уже увезли в морг, а полицейские все еще обыскивали прилегающую местность в поисках улик и следов. Затем настала очередь осмотра и обыска дачи. Ключи, что обнаружили в кармане убитой, оказались именно от дома. Полицейские открыли входную дверь. Клавдия Мамонтова и Макара на территорию участка и в дом не пропустили – ну, конечно же, они и не рассчитывали. Полковник Гущин велел им дожидаться его у внедорожника на дачной улице. Спросил лишь: – Вы на определенное время с Гулькиной договаривались сегодня? – Нет, Федор Матвеевич, – Клавдий Мамонтов покачал головой. – С ней по телефону говорила Вера Павловна накануне, и Гулькина ей сама предложила – пусть приезжают в любое удобное время, мол, я постоянно сейчас на даче в такую жару. Ну, мы и рванули в Сарафаново. – А что же не с утра? – осведомился Гущин. – Так вышло. Припозднились. Собирались долго, – Клавдий Мамонтов не вдавался в детали. – Потому что я сорвался, напился, – честно признался Макар вместо друга. – Два дня бухал без передышки. Пока Клава меня в чувство утром приводил. Вытрезвлял. Я ж за рулем сейчас. Он с рукой после операции не водит еще машину. Гущин глянул на Макара, но читать нотаций не стал. Не время и не место. Да и бесполезно. В дом жертвы он зашел после тщательного осмотра дачи снаружи – все в порядке: двери заперты и не взломаны, стекла в окнах не разбиты. Дача выглядела старой, однако со следами вялого ремонта – двухэтажная, с террасой, вросшей в землю. Участок около десяти соток, весь заросший деревьями – липа, березы, яблони, кусты сирени и облепихи. Никаких грядок, никаких парников. Внутри дачи, как отрапортовали Гущину оперативники, «обстановка посторонним вмешательством не нарушалась» – на террасе, в комнатах внизу и спальне наверху царил уютный дачный женский беспорядок. Полковник Гущин вспомнил слова Мамонтова про покойного мужа Гулькиной – художника. Но вроде ничто не свидетельствовало о том, что на даче проживал именно художник – ни мастерской, ни холстов, ни мольбертов, ни красок-кистей, ни картин. При обыске дачи и фломастеров-маркеров не нашли. Зато сразу изъяли дамскую сумку жертвы, а в ней документы – паспорт и кредитки, а также кошелек с наличными деньгами в сумме десяти тысяч и еще одну связку ключей. Дача выглядела вполне обычной и простой – старая мебель, когда-то свезенная из московской квартиры после ремонта, диваны с подушками и хлопковыми пледами, кухня, перегороженная так, что у печки сумели поставить душевую кабину и раковину с бойлером. В доме имелся биотуалет. В комнате на стеллаже пылились книги. А на террасе на дачном столе помещался открытый ноутбук хозяйки и рядом листы с распечатанным на принтере текстом с закладками. Полковник Гущин глянул паспорт убитой – да, верно, Гулькина ее фамилия. Адрес московский – улица Правды. Убийцу не интересовали вещи жертвы, не потребовались ему и ее документы, кредитки. Душителя интересовало лишь ее тело после смерти для манипуляций. Соседей Гулькиной Астаховых – брата и сестру – полковник Гущин решил допросить лично, он не отправился к ним домой, оперативник по его приказу вызвал их к калитке. Гущин сделал так специально – чтобы Клавдий и Макар, сидевшие в своем внедорожнике на дачной улице, слышали беседу со свидетелями. Соседи выглядели встревоженными до крайности. Брат обнимал сестру за полные плечи. Она прижималась к нему, с почти благоговейным ужасом взирая на дом Гулькиной. – Что там у нее? – испуганно спросила она полковника Гущина. – Все в порядке. Убийца на дачу не заходил, – Гущин понял, что ему предстоит успокаивать женщину на грани истерики. – А к нам он ночью в дом не вломится? – Поверьте моему опыту полицейского, убийца сейчас уже очень далеко от Сарафанова. Вы когда видели свою соседку в последний раз? – Дня два назад – мы столкнулись на улице, я песиков выгуливала, а она возвращалась с сумками из нашего дачного магазина-палатки. Туда хлеб привозят. Клавдий и Макар во внедорожнике, где были распахнуты двери, слышали каждое слово допроса. Клавдий понимал, почему Гущин беседует с соседями на свежем воздухе у открытой калитки. А Макар созерцал брата соседки. Тот появился из леса внезапно, а Гулькина к тому времени была уже мертва. Крепкий мужик сосед – лет за сорок, темноволосый с близко посаженными глазами и греческим носом. Смазливый, женщины подобных типов любят и замечают. Однако… – Он же шлялся по лесу, – шепнул Макар Клавдию. – Почему наш Командор сразу не берет у него одежду на исследование? Например, футболку. Там же частицы остались, если это он ее… Ну ты понял, да? – А с какой стати? На каком основании? Они соседи. И пока что добросовестные свидетели. Как и мы с тобой, – тоже шепотом ответил Клавдий Мамонтов. – Он был в лесу, а мы здесь. Может, это мы ее прикончили, а к дому ее потом заявились, подозрения от себя отводить? Макар недовольно умолк. – Значит, сегодня вы Гулькину не видели? – терпеливо уточнил полковник Гущин у соседки. – Нет. К ней сегодня днем кто-то приезжал, гости, – ответила Астахова. – Кто? – полковник Гущин выказал живейший интерес. – Я не знаю, приезжала черная машина большая – аналогичный вездеход, – соседка кивнула на внедорожник Макара. – Кто именно – понятия не имею, просто на машину из окна со второго этажа обратила внимание. Я ее уже здесь раньше видела – недели две назад. За рулем тогда женщина сидела. – Женщина? Опишите ее, пожалуйста, – попросил Гущин. – Я не разглядела толком. Внедорожник проехал мимо меня, когда я выгуливала своих Тедди и Фредди, я мельком заметила женщину, она остановилась у забора Натальи Эдуардовны. И, кажется, потом въехала в ворота на участок, но я не уверена. Я уже ушла с собачками гулять. – Вы постоянно живете на даче? – продолжал спрашивать Гущин. – У меня месяц отпуска, так что сижу летом дома, – соседка Астахова вздохнула. – А где вы работаете? – В Сбербанке, я менеджер. – Ваши с Гулькиной дачи расположены на отшибе, отдельно от других участков. Она сама давно здесь жила? – задал новый вопрос полковник Гущин. – Насколько я знаю, это дача ее покойного мужа. И они здесь обитали с ним долго, лет двадцать. Мы с братом унаследовали дачу в Сарафанове от нашей тети покойной четыре года назад, – соседка глянула на молчавшего брата. – Наведываемся летом. Я прежде вообще только за границей отдыхала… Ну да что теперь об этом сожалеть… В прошлом году Наталья Эдуардовна на даче не появлялась. У нее муж тяжело болел, потом умер, она сама мне сказала – мол, не до дачи было. А в этом году она приехала в Сарафаново в июне или в мае. Призналась мне – нервы успокаивает, смерть мужа ее сильно подкосила. Чтобы отвлечься, она даже занялась скандинавской ходьбой, много гуляла по окрестностям, добиралась пешком даже в Мелихово в музей и работала потихоньку удаленно. – А кто она по профессии? – спросил полковник Гущин. – Вроде переводчик. Ей уже давно за шестьдесят, но творческие люди и на пенсии находят себе занятие. – А вы? – полковник Гущин повернулся к брату соседки. – Я Денис Астахов, – ответил тот весьма сдержанно. – Сестра моя Аня, кажется, рассказала все подробно. Я мало что могу добавить к ее словам. – Почему? – полковник Гущин вроде как искренне удивился. – Можете. Вполне. Вы вашу соседку Гулькину когда в последний раз видели? – Я даже не знал, что она Гулькина, – Астахов пожал плечами. – Я редко здесь бываю. Некогда мне. Вчера приехал к Ане по ее просьбе – с котлом проблемы, тетка его сто лет не ремонтировала. Но я тоже не спец. Надо рабочих вызывать – я звонил, искал, договаривался. Аня в таких вещах ничего не понимает. – И не видели, кто приезжал к соседке на машине сегодня днем? – Нет, увы. Занимался переговорами с фирмами насчет котла. Надо чинить. А то без горячей воды здесь в пенатах долго не проживешь. – Сейчас жара. Можно летним душем пользоваться, – как бы между прочим предложил полковник Гущин. – Ну да, еще из ведра обливаться, – хмыкнул Астахов. Он поверх головы Гущина глянул на дом соседки. Перед его глазами стояла картина: он в спальне сестры на втором этаже. Духота и зной разлиты в воздухе. Он абсолютно голый. На его теле капли влаги. Со второго этажа участок соседки как на ладони, он залит палящим солнцем. И соседка шествует по участку, волочит поливочный шланг и шезлонг в тень, под дерево. На ней лишь старый линялый раздельный купальник. Он, Астахов, прекрасно может разглядеть со второго этажа ее дряблое тощее тело – обвисшую грудь, едва прикрытую треугольниками ткани, бедра с уродливым целлюлитом. Вот она поворачивается спиной, наклоняется, кладя шланг в траву, и он созерцает ее старую задницу, тоже едва прикрытую бикини на кокетливых завязках. Он наблюдает за ней сверху, испытывая весьма противоречивые чувства – любопытства и гадливости, похоти и отвращения, возбуждения и стыда… Соседка заводит руку себе за спину и чешет кожу между лопаток – обгорела, что ли, старая колода? На ее голове, на седых некрашеных волосах соломенная шляпа с большими полями, ноги босые, худые, как спички… – И во время пробежки вы соседку не встретили? – задал новый вопрос Гущин. – Нет. Мы на ее труп наткнулись с сестрой и двумя приезжими парнями. Сестра, как всегда, сунулась не в свое дело – вызвалась их проводить до речки, как она мне сообщила, чтобы они попусту не тратили время в ожидании соседки. Я прогулялся с Аней и с ними. – Вторая половина дня для пробежки как-то не того, а? – Гущин пожал плечами. – Бегают утром, по холодку или вечером, после заката. – Я вечером собрался уезжать в Москву. У меня дела, – сухо отрезал Астахов. – Сейчас, конечно, не уеду. Не могу пока оставить сестру после таких событий на даче одну. – Ваша машина под навесом? – полковник Гущин указал на участок Астаховых, просматривающийся через калитку. – Моя, – Астахов кивнул. – А кем вы работаете, где? – В прошлом я биржевой брокер. Но пришлось уйти, сменить работу. – И чем вы занимаетесь в настоящее время? – Мелкий бизнес, посредничество. Сейчас трудно что-то планировать. Я в поиске. – У вас есть семья? – задал последний вопрос полковник Гущин. – Нет, я холост, – ответил Астахов. – Предпочитаю отвечать только за себя. Утром встаешь и не знаешь, что случится завтра. Вон соседка, похоронила мужа и от скорби занялась скандинавской ходьбой, – видно, от смерти решила уйти пешедралом, – Астахов криво усмехнулся. – Ну и где она теперь?