Макар сходил на конюшню и вернулся с аквариумом, где коротал срок как в узилище «принц Жаба» с короной. Поставил аквариум на заднее сиденье. Жаба таращилась на них как на врагов. Разворачивая внедорожник перед парадным входом дома, Клавдий Мамонтов заметил в окне детской вставшую на подоконник Лидочку. Она смотрела, как ее скользкого друга увозят прочь… До Жуковского добрались по пробкам на федеральной трассе. Склады медоборудования располагались на окраине. Полковнику Гущину из Главка оперативники сбросили контакты директора склада и менеджера. Гущин позвонил, и те направили его сразу в сектор Д — где прежде Анна Лаврентьева работала заведующей смены. Однако на складе ничего экстраординарного выяснить, как представилось на тот момент Клавдию Мамонтову, им не удалось. Повезло лишь в одном — они попали как раз в смену Лаврентьевой. На складе о смерти сотрудницы все уже знали — оказывается, по местному телевидению, вещавшему на Бронницы, Чугуногорск, Жуковский и Раменское, и в ленте новостей интернета уже сообщили о совершенном в Чугуногорске «бытовом убийстве». Под началом у Лаврентьевой в смене трудились две молодые рабочие склада — одна узбечка, совершенно не говорившая по-русски, а вторая бойкая деревенская девица из Рязани по имени Жанна, сразу так и воззрившаяся на красавца блондина Макара и высокого, атлетически сложенного Клавдия Мамонтова. На лысого Гущина она и внимания не обратила. Однако допрашивать ее он начал сам лично. И — ничего. Ноль. Как вообразилось в тот момент разочарованному Клавдию Мамонтову. «Нет, пьяной Анна Сергеевна на работу никогда не являлась, однако перегаром от нее после выходных разило, она леденцами заедала мятными. Конфетку в рот — и губы помадой накрасит». «Нет, она на складе ни с кем не дружила. И личные дела свои насчет конфликта с сыном не обсуждала, только порой говорила с ним по мобильному раздраженно и зло». «Нет, сын к ней на работу не являлся». «Нет, и невестка тоже». «И сестра не приезжала. И вообще никто из знакомых. А разве они у нее имелись?» «Заработную плату нам всем перечисляют дважды в месяц на банковскую карту. Нет, наличными никогда на руки не дают». «Свою последнюю смену Лаврентьева отработала как обычно. Потом домой поехала на электричке. Отчего знаю, что домой, — так мы до станции вместе на автобусе тряслись с ней. Нет, ничего странного в ту нашу смену не происходило». «Свой день рождения она на работе никогда не отмечала. Даже не упоминала о нем никогда». «Просите поконкретнее? А что я могу? Земля ей пухом… А кто ее убил-то, несчастную?» — Жанночка, вы все же постарайтесь хоть что-то вспомнить! — Макар, обаятельно улыбаясь девице со склада, решил, наконец, вмешаться в сухой и бесплодный допрос полковника Гущина. — Нам крайне важно ваше мнение. Мы так понимаем, что Лаврентьева вела замкнутый образ жизни работа — дом. Поэтому круг вашего общения здесь, на складе, все же шире ее домашнего круга и… ну, не может же человек постоянно в вакууме существовать? — У нас на складе работы полно — все раскупают, хватают, боятся, что поставки расходников и оборудования прекратятся. Все подчистую клиники метут — мы коробки и ящики не успеваем отпускать на погрузку, — возразила ему собеседница. — И вспоминать особо нечего — такая запарка все дни. Ну, разговаривала она однажды по телефону со своей сестрицей — это я слышала. Но разговор был давно. — О чем Лаврентьева разговаривала со своей сестрой? — Я толком не слышала. Вошла с накладными, а она треплется — переспрашивает про какой-то коридор. — Про какой коридор? — Макар удивленно поднял брови. — Поточнее, а? — Что-то про «создать коридор» или «проложить коридор» — про ремонт, наверное… И потом сестре: «Жень, ты уж на себя тогда бери, ты знаешь такие вещи…» И еще говорит ей: «Докопаться, конечно, сложно, что радует, так безопаснее». А потом они про затмение стали говорить. — Про какое затмение? — Не знаю. Может, по гороскопу. Весной было солнечное затмение, я в интернете читала, но в нашей полосе его никто не видел. После склада они в Жуковском отыскали ветеринарную клинику и завезли туда жабу. Макар оплатил лечение земноводного и попросил после выпустить его на волю — в пампасы. Нет, нет, забирать мы страшилище не станем, пусть квакает в местных болотах, плодя головастиков. Глава 15 Яма На обратном пути в Бронницы из Жуковского Клавдий Мамонтов, полковник Гущин и Макар попали в пробку возле еще одного рынка «Садовод-огородник». Впереди, воя мигалками, стояли полицейские машины, Клавдий подумал, что из-за аварии. Но нет — на «огороднике» тоже кипела свара. Толпа осаждала две грузовые машины, с которых раздавали бесплатно из ящиков луковицы тюльпанов, выкопанные из московских городских клумб — транспарант гласил, что луковицы отдают даром населению и их можно сажать вторично. Собравшиеся устроили давку вокруг машин, толкались, огрызались, орали, напирали, буквально рвали из рук волонтеров мешки с луковицами тюльпанов. Того, кто пытался пробиться вперед, хватали за одежду, били кулаками. Полиция пыталась вмешаться, призывала к порядку, но толпа лишь свирепела. Возле дороги дрались две пенсионерки, вырывая из рук пакет с луковицами — они таскали друг друга за седые волосы и выкрикивали истерически озлобленно: «Сука жадная!! А ты гадина, мразь!» Пакет разорвался, луковицы высыпались на землю, и они уже топтали их ногами, остервенело стараясь выцарапать друг другу глаза. — Страшно подумать, что случится, если кому-то сахар взбредет в голову раздавать бесплатно, — сказал Макар. — Как в яму мы провалились бездонную. Даже добрые дела вызывают злобу и ярость. Сколько же мы жить будем так, враждуя? Он выразился о «яме» фигурально, однако в Бронницах «яма» предстала перед ними в реальности в материале о пропаже и гибели ребенка (документы привезли из прокуратуры для Гущина). Полковник занял для себя и напарников отдельный кабинет, и они сели изучать материалы дела. 10 апреля пропала из дома пятилетняя Полина Захарова. Ее семья проживала в деревне Непряхино — на самой окраине у озера Старичное. Родители девочки работали на непряхинской молочной ферме. В тот день они оба трудились во вторую смену. Полина осталась дома с бабушкой. Та занялась окраской волос, смотрела по телевизору сериал, считая, что девочка после обеда спит. Хватилась бабка Полину лишь спустя три часа — в комнате ее не оказалось, нигде в доме и во дворе тоже. Наступал вечер, бабка сначала сама в истерике бегала по окрестностям, искала внучку, затем позвонила отцу и матери. Те сразу обратились в полицию, вернулись домой. В УВД объявили общий сбор сотрудников, всех бросили на проческу местности и поиски ребенка, искали девочку и соседи — в деревне и в лесу. Поиски продолжались всю ночь и утро следующего дня. Безрезультатно. И лишь на вторые сутки совершенно случайно местный агроном, женщина, обходившая поля, на которых еще не полностью стаял снег, обнаружила тело девочки в глубокой яме с водой на окраине поля. Так гласили рапорты полицейских. Полковник Гущин читал их очень внимательно. Затем они ознакомились с заключением патологоанатомов. Причиной смерти ребенка эксперты признали утопление. Кроме того, вскрытие обнаружило у девочки перелом шейных позвонков. Больше никаких травм не нашли, не выявили и следов сексуального насилия. Вердикт по делу гласил: несчастный случай. Ребенок поскользнулся на краю ямы с водой, упал в воду, ударившись обо что-то, сломал шею и захлебнулся в талой апрельской воде. Макар и Клавдий вместе с Гущиным читали рапорты по опросу соседей — их в папку собрали немало, однако никто ничего подозрительного не видел, не слышал. Так и не выяснили точно — как и при каких обстоятельствах пятилетняя Полина ушла из дома и оказалась почти в полукилометре от него, преодолев раскисшее от тающего снега поле, чтобы найти свою смерть в глубокой яме. — Какая на ней одежда была в тот вечер, Федор Матвеевич? — спросил Клавдий Мамонтов. Полковник Гущин передал ему протокол осмотра трупа. — Джинсовый комбинезон, трусики, свитер, носки, резиновые сапоги и пальтишко — пуховик с капюшоном. Шапку девочки не нашли, — читал Клавдий. — Что ж, она была одета для прогулки. Нельзя сказать, что ее похитили прямо из дома в чем была. — Проверяли все досконально, сочли, что она убежала из дома тайком, пока бабка красоту наводила. Дети такие юркие, чуть отвернешься, они за порог. — Полковник Гущин глянул на помрачневшего Макара. — Непонятно одно — зачем она отправилась в поля? Хотя деревенские дети не городские, привыкли к жизни на воздухе и самостоятельные они не по летам… Кроме сломанной шеи нет иных повреждений на ее теле. Никаких признаков насилия. — Непряхино, а мы ведь уже раньше слышали название этого места, — заметил Макар. — И про молочную ферму нам рассказывали. Мол, был у нее сначала один владелец, а потом за долги она уплыла от прямой наследницы своего мужа… — Евгении Лаврентьевой, шаманки, лечащей запойных алкашей из элиты. — Клавдий Мамонтов глянул на Макара. — Интересно, а кто нынешний владелец фермы? Может, и он нам уже знаком? Не Зайцев ли Иван Петрович? Полковник Гущин нашел в папке план, где были отмечены дом девочки и место обнаружения ее тела — поле, озеро Старичное, ферма, деревня Непряхино. Затем он открыл карты в телефоне и сравнил. Нашел место, где располагался дом Зайцевых. Поле с ямой и залив разделяли два километра. — Район один, но все разбросано, — объявил он и позвонил по мобильному начальнику УВД. — Нет, молочной фермой не Зайцев владеет, — ответил на его вопрос бронницкий полицейский. — У Зайцева мебельный бизнес. Они с супругой оба в этом бизнесе довольно давно. Жена ведь в связи с болезнью мужа — это здесь не секрет — возглавила производство, она топ-менеджер и номинально директор фабрики. Сам-то Зайцев от дел отошел полтора года назад, как диагноз ему поставили. А молочной фермой владеет столичный холдинг, что продукты поставляет в «Азбуку вкуса». Клавдий Мамонтов и Макар снова переглянулись — мимо их догадка. Однако… странно слышать, что Ева Лунева — безумная, сквернословящая истеричка, что караулила их на дороге с бредовыми заявлениями, оказывается, топ-менеджер и директор большого мебельного производства… — Так дело о гибели Полины Захаровой и кончилось вердиктом — «несчастный случай»? — уточнил полковник Гущин у бронницкого начальника. — И никаких сомнений, что это убийство, не возникало в ходе проверки? — Сначала, конечно, считали убийством. Маньяка искали. Но никаких доказательств тому не нашли, — ответил со вздохом тот. — А уж как проверяли, поверьте мне, Федор Матвеевич. Все силы отдела я бросил. И не нашли мы улик. Напротив, выяснили, что девочка непослушная была, своевольная не по летам и часто прошлым еще летом совсем маленькой из дома убегала тайком. Родители только не заявляли в полицию, сами ее находили — в том числе и в полях, цветы она на лугу собирала. — Цветы… Но то лето, а это апрель месяц, снега было еще немало. — Так подснежники… на проплешинах в полях, где солнце припекало. Хотя я, честно, ни разу здесь у нас подснежников не видел, но, говорят, есть. Хотя для первой декады апреля рано еще. — Я бы хотел поговорить с родителями девочки, — заявил полковник Гущин. — Насколько я в курсе, отец их сразу бросил — они жили с матерью Полины в гражданском браке, он уехал из Непряхино, куда — неизвестно. А мать в Волоколамском изоляторе. — За что сидит? — сразу напрягся полковник Гущин. — Все же есть подозрения, что девочку убили? Мать?! — Мать задержана и находится под следствием за то, что на похоронах дочери… на поминках она устроила драку с собственной матерью, которая за внучкой недоглядела. Она выбила ей зубы и сломала ключицу. И нанесла несколько ударов по голове бутылкой водки. Бабка получила кровоизлияние в мозг и спустя два дня скончалась. Медэкспертиза признала причиной смерти именно черепно-мозговую травму и в результате — возбудили дело о причинении тяжких телесных повреждений со смертельным исходом. Мать девочки вам ничего не расскажет — мы сто раз проверяли, у нее на ферме железное алиби, там мини-молокозавод, она всю смену находилась с другими работниками на производстве. Кстати, чего не скажешь об отце — тот водителем работал и уезжал, отвозил молочную продукцию на склад. У него на несколько часов алиби нет. Но он уехал — мы не имели права его задерживать. Федор Матвеевич, а почему вас несчастный случай с девочкой так заинтересовал? — Мы информацию получили, что, возможно, это убийство, — ответил полковник Гущин. — Хотя информация непроверенная и из очень спорного источника, не заслуживающего доверия. — Ну, здесь слухи сразу поползли — деревенские в несчастные случаи не больно верят. Но факты не подтверждают. — Пасынок Зайцева, сын его жены от первого брака, пятнадцатилетний Адам Лунев не попадал в поле зрения ваших сотрудников по каким-либо причинам? — осторожно осведомился полковник Гущин. Бронницкий начальник не знал, имя парня ему ничего не говорило, он связался с розыском и затем перезвонил. — Никогда несовершеннолетний с таким именем у нас не фигурировал, — ответил он. — Я узнал лишь, что он ученик школы в Бронницах, перевелся в октябре из московской гимназии. Из столицы. — Он не учится в школе, он дома околачивается, — заметил полковник Гущин. — Ладно, я сам буду разбираться. Клавдий Мамонтов заметил — полковник Гущин ни словом не обмолвился начальнику УВД о том, что, возможно, именно Адам спровоцировал кровавую драку мигрантов на рынке. Видимо, пока Гущин желал эту информацию попридержать. Клавдий Мамонтов в душе сетовал — столько событий в Бронницах прошло мимо него за время его бесконечных командировок по другим районам, когда его, как бывшего бодигарда-профи, коллеги буквально рвали на части, чтобы он помог им в задержаниях опасных преступников, заменяя собой часто и ОМОН, и Росгвардию. Но Бронницы во время его постоянного отсутствия жили своей собственной жизнью, и многих местных тайн он фактически не знал. Глава 16 Грязь Они втроем еще долго изучали материалы о гибели Полины Захаровой. Затем полковнику Гущину позвонил следователь СК из Чугуногорска с известием, что он на следующий день «этапирует» Алексея Лаврентьева в следственный изолятор и собирается предъявить ему обвинение в убийстве матери, несмотря на то, что тот вины не признает. Следователь раздраженно интересовался — намерен ли полковник Гущин, как высокое начальство из Москвы, проводить совещание по «итогам успешного раскрытия убийства» с сотрудниками Чугуногорского УВД? Полковник Гущин объявил, что приедет в Чугуногорск через час и совещание проведет — не по итогам, а по ситуации. Клавдию Мамонтову и Макару он пояснил — чугуногорцам не терпится спровадить его назад в Главк и вести дальше дело Лаврентьевой самостоятельно. На служебном совещании ни Клавдий, ни тем более Макар присутствовать не могут, поэтому… — Пока я занимаюсь говорильней в Чугуногорске, съездите вдвоем снова к шаманке Евгении, а? — попросил Гущин. — Попытайтесь узнать, о чем все же она беседовала с сестрой, когда та упоминала, «мол, так безопаснее». Что они имели в виду? Если надо — надавите на мошенницу. И еще — посмотрите те самые места — окрестности непряхинской фермы и поле, где нашли в яме труп девочки. Как раз вам по пути на озеро Старичное. Встретимся у Макара дома за ужином и все детально обсудим. Клавдий Мамонтов и Макар отправились к Евгении Лаврентьевой, полковник Гущин на служебной машине УВД Бронниц двинул в негостеприимный Чугуногорск. Управляя внедорожником, Клавдий Мамонтов внимательно изучал маршрут по навигатору, Макар глазел по сторонам, затем тоже уткнулся в мобильный, что-то листал. Они свернули на проселок и углубились в поля. Клавдий Мамонтов остановился.