Как бы потом ни протестовал принц Кардан, никто ему не поверил. Об этом позаботился Дайн, усердно распускавший слухи о невероятной жестокости юного принца, его высокомерии, о его убившей смертного стреле. Верховный король Кардана даже выслушать не пожелал, не удостоив аудиенции. Несмотря на все требования Вал Морена по всей строгости наказать убийцу, Кардан за гибель смертного понес именно такое наказание, какое предусмотрено в подобных случаях для принцев. Верховный король приговорил Кардана к заключению в Башне забвения, которое вместо него должна была отбывать его мать. Пожалуй, сам Элдред был рад возможности вынести такой приговор, потому что устал к этому времени от леди Аши. Ну а заботу о принце Кардане взял на себя самый старший и самый жестокий из его братьев, Балекин. Кстати говоря, он оказался еще и единственным из них, кто согласился взвалить на себя эту ношу. Вот так была создана репутация принца Кардана, и ему не оставалось ничего иного, как только ее подтверждать. Глава 1 Я, Джуд Дуарте, Верховная королева Эльфхейма, провожу бо2льшую часть времени по утрам перед телевизором. Клюю носом, наблюдая за конкурсами кулинаров, смотрю мультяшки и повторы дурацких шоу, участники которых должны первыми добраться до финиша, прорезая себе путь сквозь картонные коробки, разбивая бутылки и потроша рыб. Днем я учу своего брата Оука – если он позволяет, конечно. По ночам выполняю некоторые поручения местных фейри. Свою голову я держу опущенной – вероятно, так мне следовало бы вести себя с самого начала. И хотя я проклинаю Кардана, но должна в первую очередь винить себя за то, что была идиоткой и добровольно оказалась в ловушке, которую он для меня приготовил. В детстве я любила представлять свое возвращение в мир смертных. Вспоминала вместе с Тарин и Виви запахи свежескошенной травы и бензина, игры в пятнашки на соседских дворах и плескание в хлорированной воде летних бассейнов. Я мечтала о чае со льдом и растворимом апельсиновом соке. Тосковала по самым обыденным вещам вроде запаха горячего асфальта, по протянутым между уличными фонарями проводам, по музыке из рекламных роликов. Но теперь, застряв навсегда в мире смертных, я с новой силой тоскую по Фейриленду. Тоскую по магии, мечтаю о ней. Возможно, тоскую даже о том, чтобы вновь жить в страхе. Жалею о том, что никогда уже больше не вернутся мои прежние, беспокойные дни. Я барабаню пальцами по крашеному деревянному столу для пикников. Стоит ранняя осень, в штате Мэн уже стало прохладно. Лучи предвечернего солнца играют в траве перед нашим жилым комплексом, а я наблюдаю за тем, как Оук играет вместе с другими детьми в узеньком перелеске между местом, где я сижу, и шоссе. Это дети из наших домов, некоторые чуть младше, другие чуть старше восьми лет – все они высадились из одного желтого школьного автобуса и сейчас играют в войну. Гоняются друг за другом, дерутся на палках, звонко смеются, когда у кого-нибудь из них в самый разгар боя она ломается. Невольно отмечаю, до чего неуклюже они обращаются с палками, – совершенно не умеют фехтовать. Продолжаю наблюдать и внезапно замечаю, что Оук использует гламур. Я думаю, что делает он это неосознанно. Оук подкрадывается к другим ребятам, но впереди открытое пространство, на котором негде укрыться. Тем не менее Оук идет вперед, идет совершенно на виду, но при этом его никто не замечает. Оук подбирается все ближе, но другие мальчишки по-прежнему даже не смотрят в его сторону. Наконец, он набрасывается на них со своей палкой, и для них это становится сюрпризом. На какое-то время Оук сделал себя невидимым. Я и сама поняла это только тогда, когда это было уже сделано. Другие мальчишки вообще ничего не поняли и наверняка подумали, что Оук их обхитрил. Или что ему просто повезло. О том, что на самом деле сделал мой младший брат, знаю только я. Дожидаюсь, пока вся ватага разойдется по своим домам. Мальчишки уходят один за другим, и вскоре Оук остается один. Мне самой магия не нужна, мне даже шуршащие листья под ногами не мешают подкрасться к нему. Одним стремительным движением я обхватываю Оука за шею и сжимаю ему горло – довольно сильно, чтобы он хорошенько испугался. Оук сопротивляется, ему почти удается ударить меня в подбородок своими рожками. Что ж, неплохо. Он старается разорвать мою хватку, однако делает это вполсилы. Значит, понял, что это я, а меня он не боится. Я еще крепче сжимаю его. Еще немного, и Оук вырубится. Он пытается что-то сказать и начинает задыхаться. Тут он забывает все мои прежние уроки и начинает извиваться, царапает мне руки, пинается. Я чувствую себя ужасно, потому что хотела лишь слегка напугать его – ровно настолько, чтобы он начал давать отпор. Но мне совершенно не нужно, чтобы Оук впадал в панику. Я отпускаю его, и Оук отскакивает в сторону. – За что? – задыхаясь, спрашивает он, укоризненно глядя на меня своими влажными от слез глазами. – Чтобы напомнить тебе о том, что бой – это не игра, – говорю я, и мне кажется, будто я произношу эти слова не своим голосом, а голосом Мадока. Я не хочу, чтобы Оук рос таким же, как я – обиженным и пугливым. Я хочу, чтобы он умел выживать, а тому, как это делается, научил меня Мадок. Но как мне правильно выбрать, чему учить его, когда у меня за спиной только мое собственное изуродованное детство? Возможно, многие вещи я оцениваю совершенно неправильно. – Что ты собираешься делать против соперника, который действительно захочет причинить тебе вред? – спрашиваю я. – Не знаю, мне все равно, – отвечает Оук. – Меня эта ерунда не волнует. Я не хочу быть королем. Я совсем не хочу им быть. Какое-то время я просто молча смотрю на него. Очень хочется поверить в то, что он лжет, но это, разумеется, не так. Оук – фейри, а фейри лгать не способны. – Мы не всегда имеем возможность выбирать свою судьбу, – замечаю я. – Ты можешь, потому что королева, – говорит он. – А я не хочу этого делать. Никогда. Стискиваю зубы, чтобы не взвыть. – Нет, не могу, потому что я королева в изгнании, – напоминаю ему. – Я тоже! – Он бьет в землю своим копытцем. – В мире смертных я нахожусь только потому, что мой отец хочет завладеть этой дурацкой короной, и ты тоже этого хочешь, и каждый хочет. А я не хочу. Она про2клята, эта корона. – Любая власть про2клята, – отвечаю я. – Самые плохие из нас сделают все, чтобы ее заполучить. А те, кто лучше остальных умеет обращаться с властью, не хотят, чтобы им навязывали ее силой. Но пойми, это не означает, что они смогут вечно избегать ответственности, которая лежит на них. – Тебе не сделать меня Верховным королем, – говорит Оук, а затем поворачивается и бежит в сторону нашего дома. Я же сажусь на холодную землю, сознавая, что полностью провалила этот разговор. Да, Мадок обучал Тарин и меня гораздо лучше, чем я обучаю Оука. Пытаюсь обучать. А еще понимаю, какой самонадеянной и глупой была, когда возомнила, что смогу держать под своим контролем Кардана. В великой игре принцев и королев я оказалась пешкой, которую смахнули с доски. * * * Войдя в квартиру, Оук плотно прикрывает за собой дверь своей комнаты. Вивьен, моя старшая сестра-фейри, стоит возле кухонного стола и широко улыбается, глядя в свой телефон. Заметив, что я пришла, она хватает меня за руки и начинает кружить, кружить до тех пор, пока у меня не начинают подкашиваться ноги. – Хизер снова любит меня, – звенящим от радости голосом сообщает она. Хизер – это земная подружка Виви, ее любимая девушка. Хизер мирилась с отговорками Виви, когда та пыталась скрыть свое прошлое. Согласилась даже на то, чтобы вместе с ними поселился Оук. Но когда Хизер узнала о том, что Виви не человек, и что Виви использовала против нее чары, она бросила все и уехала. Мне крайне неприятно говорить об этом, потому что я хочу, чтобы моя сестра была счастлива. Хизер действительно делала ее счастливой – и, по-моему, Виви вполне заслуживала такого подарка. Я отстраняюсь, моргаю и растерянно спрашиваю: – Что там? – Она мне написала, – сообщает Виви, помахивая телефоном. – Она хочет вернуться. И чтобы все между нами снова стало так же, как прежде. Опавшие листья назад к веткам не прирастают, расколотые орехи не становятся целыми, а очарованные в прошлом подруги просто так не решают вернуть все на круги своя. – Дай взглянуть, – говорю я, протягивая руку к телефону. Виви позволяет мне забрать его у нее. Я пролистываю их переписку. Большинство сообщений – исходящие от Виви, они полны извинений, необдуманных обещаний и отчаянных просьб. В ответ от Хизер практически ничего, лишь изредка сухое: «Мне нужно еще время подумать». А затем вдруг вот это. «Я хочу забыть про фейри. Я хочу забыть о том, что ты и Оук – не люди. Я не хочу больше чувствовать себя так, как чувствую сейчас. Если я попрошу тебя помочь мне забыть обо всем, ты это сделаешь для меня?» Я долго смотрю на текст, тяжело переводя дыхание. Я понимаю, почему Виви восприняла это сообщение именно так, а не иначе. Но я думаю, что она неправильно его поняла. Если бы это сообщение писала я, то меньше всего мне бы хотелось, чтобы Виви согласилась на мое предложение. Мне было бы нужно другое. Мне было бы нужно, чтобы Виви заверила меня, что, хотя они с Оуком не люди, они по-прежнему меня любят. Я хотела бы услышать от нее, что попытка забыть про фейри ни к чему хорошему не приведет. Я хотела бы услышать от Виви, что она совершила ошибку и понимает это и никогда, несмотря ни на что, не повторит ее. Если бы я отсылала это сообщение, то считала бы его тестом. – Что ты собираешься ей ответить? – спрашиваю я, возвращая сестре телефон. – Что сделаю все, чего она пожелает, – отвечает Виви. Рискованная клятва даже для смертного и совсем уж чудовищная для того, кто по своей природе не способен не выполнить данного обещания. – Быть может, она сама не знает, чего ей хочется, – замечаю я. Я лукавлю. Но Виви моя сестра, а Хизер человек, и при этом я кое-чем обязана им обеим. Но в данный момент Виви не интересует ничего, кроме одного – сделать так, чтобы все опять стало хорошо. Она широко, радостно улыбается мне, берет из вазы яблоко и спрашивает, подбрасывая его в воздух и снова ловя в ладонь: – А что с Оуком? Он влетел домой как бешеный и тут же захлопнул дверь в свою комнату. Если он сейчас так себя ведет, то что же с ним будет происходить позднее, в переходном возрасте? – Он не хочет быть Верховным королем, – говорю я. – Ах, в этом дело, – бросает Виви взгляд в сторону комнаты Оука. – А я уж подумала, не случилось ли что-нибудь серьезное. Глава 2 Сегодня вечером я с удовольствием отправляюсь на работу. В мире смертных у фейри совсем иные потребности и интересы, чем в Эльфхейме. Здесь, на окраинах Фейриленда, они живут уединенно, и их не заботят ни балы, ни пирушки, ни придворные интриги. Но при этом, как выяснилось, у них имеется масса работы для таких, как я, смертных, знающих образ жизни фейри и не избегающих случайных стычек. Брайерна я встретила спустя неделю после того, как покинула Эльфхейм. Он появился неподалеку от нашего жилого комплекса – обросший черным мехом, с козлиной головой и копытами фейри, со шляпой-котелком на голове, и представился мне как старинный друг Таракана.