Но при этом у меня будет привязанный ко мне змей. Змей, который уничтожает саму землю. – Докажи, что ты действуешь из добрых побуждений, – говорю я Мадоку. – Кардан выполнил свои обещания насчет Орлаг из Подводного королевства. Освободи ее от висящего над ней топора. Орлаг и ее дочь ненавидят меня, поэтому можешь не беспокоиться, моими союзницами они не станут. – Представляю, как ты, в свою очередь, ненавидишь их, – хмурится Мадок. – Я хочу видеть, что жертва, которую принес Кардан, оказалась не напрасной, – говорю я. – И еще хочу убедиться, что ты не пытаешься увильнуть от каждой заключенной тобой – сделки. – Хорошо, – кивает он. – Можешь считать, что это сделано. – Ничего не стану решать за Оука, – делаю я глубокий вдох, – но если ты хочешь предотвратить войну, расскажи мне, как управляться с уздечкой, и сядем за мирные переговоры. Лорд Джарел пытается подняться на помост, и охранники немедленно встают между мной и им, направив на него свое оружие. – Предпочтешь, чтобы я сказал это вслух, перед всеми? – раздраженно спрашивает он меня. Я даю охранникам знак отойти, лорд Джарел подходит ближе и шепчет мне на ухо. – Вырви три волоска из своей головы и обвяжи их вокруг ремешка уздечки. И вы будете навсегда связаны друг с другом: – Он отступает назад и спрашивает: – Ну как, ты согласна на наше предложение? Я смотрю на них, всех троих. – Когда Верховный король будет посажен на поводок и приручен, я дам вам все, о чем вы просите, все, на что хватит моей власти. Но до этого вы не получите ничего. – В таком случае сделай вот что, Джуд, – говорит мне Мадок. – Завтра устрой праздник для Нижних Дворов и пригласи на него нас. Объяви, что перед лицом еще бо2льшей угрозы, чем война, мы преодолели наши разногласия и что мы указали тебе способ захватить короля-змея в плен. Наши армии соберутся на скалах Инсуила, но в бой вступать не станут. Ты возьмешь уздечку и наденешь ее на змея. Дашь ему первую команду. Он ее выполнит и покажет тем самым, что повинуется тебе. Все начнут тебя приветствовать. Это укрепит твою власть и даст тебе повод наградить нас. И ты нас наградишь. Он уже пытается править через меня. – Тебе удобно будет иметь королеву, которая, в отличие от тебя, умеет лгать, не так ли? – говорю я. – Будет очень приятно вновь стать семьей, – беззлобно улыбается Мадок. Все неправильно, все не так, за исключением мягкой кожи уздечки в моей руке. Выходя из дворца, прохожу мимо тронного зала, но, заглянув в него, не нахожу никаких следов змея, если не считать похожих на обрывки бумаги клочьев сброшенной золотистой змеиной кожи. Иду сквозь ночь к каменистому берегу. Встаю на колени и бросаю в волны скомканную бумагу. «Если ты когда-нибудь любила его, помоги мне», – написано моей рукой в этой записке. Глава 25 Лежу навзничь на ковре перед камином в моих старых комнатах. Рядом со мной сидит Тарин, вертит в руках жареного цыпленка, взятого с дворцовой кухни. На полу стоит полный еды поднос с сыром и хлебом, смородиной и крыжовником, гранатами, терновником и кувшинчиком густых сливок. По другую сторону от меня отдыхают, переплетя ноги и руки, Виви и Хизер. Оук выстраивает мелкие ягоды в линию, а затем сбивает их, как кегли, терновником. Раньше я, наверное, сделала бы ему замечание, но сейчас молчу. – Это же лучше, чем сражаться, правда? – говорит Тарин, снимая c огня чайник и наливая кипяток в кастрюльку. Добавляет туда листьев, и воздух наполняет аромат мяты и бузины. – Перемирие. Невероятное перемирие. Никто из нас ничего не произносит в ответ, размышляя над вопросом Тарин. Я не обещала Мадоку ничего конкретного, но не сомневаюсь, что на банкете сегодняшним вечером он начнет понемногу демонстрировать свою силу. Такой ручеек очень быстро превратится в бурный поток, который будет нарастать до тех пор, пока я не стану декоративной фигурой, лишенной какой-либо реальной власти. Самая большая опасность при этом заключается в том, что оказавшийся под таким давлением всегда испытывает соблазн убедить себя в том, что судьбу можно обмануть, что можно восполнить любые потери, что ему всегда удастся перехитрить своего соперника. – Что было не так с той девочкой? – спрашивает Оук. – С королевой Сурен. – Они не очень приятные люди, эти, из Двора Зубов, – говорю я ему и сажусь, чтобы принять от Тарин чашку. Несмотря на то что мне долгое время не удается поспать, я не чувствую себя уставшей. И голода тоже не испытываю, просто заставляю себя что-то съесть. Я вообще не понимаю, кто я теперь. – Пожалуй, можно о них и так сказать, конечно, – фыркает Виви. – Хотя это то же самое, что назвать вулкан просто «теплым». – Мы собираемся помочь ей? – хмурится Оук. – Если ты решишь жениться на ней, мы можем потребовать, чтобы девочка жила у нас до тех пор, пока ты не подрастешь, – говорю я. – И если это будет так, мы освободим ее от оков. Думаю, это было бы большим облегчением для нее. Но я все же считаю, что тебе не стоит этого делать. – Я не хочу жениться на ней. Вообще ни на ком жениться не хочу, – говорит Оук. – И Верховным королем тоже быть не хочу. А почему мы не можем просто помочь ей? Чай слишком горячий, и я первым же глотком обжигаю язык. – Не так-то просто помочь королеве, – замечает Тарин. – Принято считать, что они не нуждаются в помощи. Мы все погружаемся в молчание. – Так ты возьмешь себе поместье Локка? – спустя какое-то время спрашивает Виви у моей сестры-близнеца, повернувшись к ней. – А знаешь, не нужно тебе оно. И ребенок от него тебе тоже не нужен. Тарин берет бледно-желтую ягоду крыжовника, катает ее в пальцах. – Почему ты так решила? – спрашивает она. – Я знаю, что дети у фейри рождаются редко, что любой ребенок – это сокровище и все такое, но в мире смертных существует такая вещь, как аборт, – говорит Виви. – А здесь и подкидыши есть. – И приемные дети, – добавляет Хизер. – Тебе решать, что делать, и никто тебя за твое решение не осудит. – А если кто-нибудь осудит, я прикажу руки ему отрубить, – обещаю я. – Я хочу ребенка, – говорит Тарин. – Не то чтобы не боюсь совсем, но еще и волнуюсь при этом. Радостно волнуюсь. Слышишь, Оук, ты вскоре не будешь самым младшим у нас в – семье. – Это хорошо, – откликается он и толкает свою изрядно помятую сливу в сторону кувшинчика со сливками. Виви перехватывает ягоду и откусывает от нее. – Эй! – восклицает Оук, но сестра только озорно хихикает в ответ. – Ты нашла что-нибудь в библиотеке? – спрашиваю я у Хизер, пытаясь следить за тем, чтобы мой голос при этом не дрожал. Впрочем, я и так знаю, что ничего она там не нашла, иначе давно уже рассказала бы мне. – Там было несколько совершенно необычных историй, – со скучающим видом начинает Хизер. – Не то чтобы полезных для нас, скорее просто странных. Одна, например, про короля змей, который правил всеми змеями в мире. Другая про змею, которая наложила на двух принцесс фейри такое заклятие, что они становились змеями, – правда, только на время. И еще там была одна история про женщину, которой хотелось иметь ребенка, – тут она переводит взгляд на Тарин. – Жена садовника никак не могла забеременеть. Однажды она заметила в своем саду красивую зеленую змейку и принялась говорить о том, что вот, дескать, у всех есть дети, даже у змей, а у нее их нет. Змейка послушала ее, послушала и предложила стать ее сыном. Я поднимаю брови. Оук смеется. – Нет, из нее хороший сын получился, из этой змейки, – продолжает Хизер. – Они с мужем устроили змейке гнездо в углу своего дома, и их змеиный сынок жил в нем. А кормили они его тем же, что ели сами. И все было хорошо до тех пор, пока он не вырос и не захотел жениться. На принцессе, само собой. Но только не на принцессе-гадюке или принцессе-анаконде, а на человеческой принцессе из тех мест, где они жили. – Ну и как они это провернули? – спрашивает Тарин. – Как? – ухмыляется Хизер. – Отец пошел к королю и попросил его отдать принцессу за своего змеиного сыночка. Король, ясное дело, не прогнал его, но, как принято в волшебных сказках, дал змею три невыполнимых задания. Во-первых, превратить все фрукты в королевском саду в драгоценные камни, затем сделать все полы во дворце серебряными и, наконец, превратить дворцовые стены в золото. И каждый раз, когда отец возвращался с новым заданием, змей говорил ему, что нужно сделать. В первом случае отец должен был посадить в землю косточки, из которых за одну ночь выросли деревья с плодами из яшмы и нефрита. Потом отец потер полы во дворце сброшенной змеиной кожей, и они стали серебряными. Ну а чтобы превратить стены дворца в золото, отцу потребовалось натереть их змеиным ядом. – И отец, значит, сам выполнил за сыночка все эти трюки, – бормочу я, пригревшись у огня. – Ну да, он же души в своем змееныше не чаял, – словно издалека доносится до меня голос Хизер. – Король, конечно, был в отчаянии, но делать нечего, он же слово давал. Короче, выдал он свою дочь за того змея. А когда после свадьбы молодые остались одни, змей сбросил свою кожу и превратился в обалденного парня. Принцесса, естественно, была в восторге, но папаша-король ворвался к ним в спальню и спалил в камине сброшенную змеиную кожу. Из самых добрых побуждений, само собой, спалил, думал, что тем самым спасет жизнь своей принцессе. Ну, змеиный чувак тут завыл, завопил, превратился в голубя и улетел. Принцесса в истерику впала, рыдала как сумасшедшая, а затем отправилась искать своего оборотня. Ну а дальше начинается полная дичь. Принцесса встречает болтливую лису, которая рассказывает ей, что будто бы слышала птичий разговор о принце, которого заколдовали огры, а расколдовать его нельзя без крови от целой стаи птиц, а также лисьей крови. Ну, остальное понятно. Лисичку жалко, правда? – Жесть, – говорит Виви. – Однако помогла же та лисичка принцессе… Это последнее, что я слышу, погружаясь в сон, после чего родные голоса сливаются в неразборчивый шум, а затем и вовсе растворяются. * * * Когда я просыпаюсь, угли в камине уже догорают, а меня саму кто-то укрыл одеялом. Сон обладает странной магической силой, он приглушил воспоминания об ужасах последних двух дней настолько, что я начинаю немного лучше соображать своей распухшей от проблем головой. Вижу Тарин – завернувшись в одеяло, она спит на диване. Прохожу по тихим комнатам и нахожу в своей кровати Хизер и Виви. Оука здесь нет, надо полагать, что он где-то с Орианой. Выхожу в коридор, вижу у двери рыцаря на часах. Узнаю в нем одного из королевских гвардейцев Кардана. – Ваше величество, – говорит он, прикладывая к сердцу свою руку. – Фанд отдыхает. Просила меня посторожить вас до тех пор, пока она не вернется. Испытываю чувство вины за то, что сама не подумала о Фанд, которая так долго и так тяжело трудилась без отдыха. Разумеется, мне нужен не один рыцарь-телохранитель, мне нужно их больше. – Как я могу тебя называть? – спрашиваю я. – Артигоул, ваше величество.