Прежде чем папа успел ответить, моё внимание привлекли вспышки разноцветных молний за окном. Я подбежала к окну и, подняв глаза к небу, увидела уже знакомое мне световое представление. Это было не землетрясение. Это был фейский шторм. Только на этот раз он разразился над сушей, а не над Гудзоном. Неожиданно статика поползла по моей коже, и я съёжилась. Это что-то новенькое и не особо приятное. Стряхнув с себя это ощущение, я сказала: — Пап, иди, посмотри на это. — Джесси! Нотка тревоги проскользнула в папином голосе, и я резко повернулась к нему. Или точнее попыталась. Немного сложно поворачиваться, когда ты внезапно стал невесомым и паришь над полом. — Какого хрена? Я попробовала ухватиться за оконную раму, но не смогла. Меня сносило в сторону, как гелиевый шарик. Я слегка ударилась головой о потолок, накрыла голову руками, защищая, и постаралась скрыть панику в своём голосе: — Пап? Не успел он сделать и пару шагов, как дверь распахнулась, и в комнату вломился Фаолин, словно предполагал, что на нас кто-то напал. Он резко остановился, и его серьёзное выражение лица расслабилось, сменившись весельем от вида моего затруднительного положения. Я зыркнула на него волком. — Не стой просто так. Помоги мне спуститься. Подойдя ко мне и положив руки на мою талию, он издал звук, подозрительно похожий на смех. Бледно-голубая магия потекла из его пальцев, и неприятное покалывание исчезло. Секундой позже гравитация взяла верх, и я приземлилась на пол. — Спасибо, — сказала я, слишком обрадовавшись своему возвращению на твёрдую поверхность, чтобы переживать из-за его ухмылки. — Что это было? Он отступил и окинул меня взглядом. — Твоё тело отреагировало на шторм. Люди не чувствуют энергетику шторма. Фейри чувствуют, но на нас она не влияет. А вот ты, считай, новорождённая и едва ли развила свою магию. Поэтому восприимчива к ней. — Отлично, — пробормотала я. — Надеюсь, в следующий раз я не окажусь на улице во время шторма, иначе я буду первой фейри на орбите. Фаолин в прямом смысле усмехнулся. — Думаю, мы можем дать тебе кое-что, что ты надевала бы, выходя на улицу. Это поможет тебе подавить магию, пока ты не сможешь её контролировать. — Типа притупляющих чар? — спросил папа. Фаолин кивнул. — Мы не можем наложить чары на Джесси, но она вполне сможет носить что-то на себе. Это позволит ей чувствовать другую магию и в то же время не реагировать на неё. Папа сложил руки на груди. — Я думал, что штормы должна были стать слабее теперь, раз уж ки'тейн вернули в мир фейри. — Это длится дольше, чем мы предполагали, — сказал Фаолин. Зазвонил его телефон, и он отошёл, чтобы ответить на звонок. — Не могу дождаться, чтобы узнать, как Агентство будет пытаться интерпретировать это для общественности. Я выглянула из окна и увидела, что свечение на небе исчезло. Шторм на Гудзоне был выдан за чёртово торнадо, которое произошло в то же самое время, что и полярное сияние. До сих пор не могу поверить, что люди купились на это объяснение. — Сомневаюсь, что они смогут, — папа повернулся в сторону коридора. — Пойду, проверю Финча и Аислу. Вернусь через пару минут. Теперь, когда я осталась наедине с Фаолином, до меня донеслись обрывки его телефонного разговора. — Она в порядке. Я был на улице, когда он начался. Мне не надо было слышать голос человека на другом конце, чтобы предположить, кто это был. Гнев и обида овладели мной. Если Лукас так переживал обо мне, почему позвонил не мне, а Фаолину? Неужели мысль поговорить со мной была ему настолько отвратительна? Фаолин закончил разговор и посмотрел на меня. — Сегодня кто-нибудь из нас принесёт тебе защиту. Вероятней всего, это будет браслет или что-то, что можно носить на шее. А пока постарайся не выходить на улицу. — Не пойду. Спасибо. — Спасибо за помощь, — сказал папа, вернувшись к нам. Мы снова попрощались, и второй раз за день Фаолин покинул наш дом. Папа спустился проверить мисс Руссо и других жителей, которые были встревожены из-за шторма. Каким бы жутким он ни был, он не шёл ни в какое сравнение с яростью того, что я пережила на пароме два месяца назад. Меня больше ошеломил весь этот полёт, чем сам шторм. Часом позже мы посмотрели новости и узнали, что Лос-Анджелес, Лондон, Гонконг и Токио пережили подобные штормы в то же самое время. Я была взвинчена по полной программе. Отнюдь не случайно, ведь эти пять городов были самыми популярными порталами для фейри. Наш шторм вызвал всеобщую панику в городе, и мэру с правительством пришлось выступать с обращением, чтобы уверить людей, что они были в безопасности. Через два часа после шторма Белый Дом и Агентство собрали конференцию. Не особо вдаваясь в подробности, они проинформировали страну об артефакте, который был принесён сюда из мира фейри, вызвав тем самым некоторую нестабильность в барьере между двумя мирами. После новости, что объект был возвращён обратно в мир фейри, они уверили людей, что барьер начал исцеляться, но может произойти ещё несколько штормов, пока барьер не будет полностью восстановлен. — Худшее позади, — сказал глава национального Агентства, когда репортёры засыпали его вопросами. Я посмотрела на папу. — Ты в это веришь? — Нет. Я потёрла внезапно похолодевшие руки. — Я тоже. * * * — Ты готова? — спросил папа, подойдя к двери и взявшись за ручку. Я улыбнулась ему. — А ты? — Полагаю, сейчас узнаем. Широко улыбнувшись, он открыл дверь, и мы вошли в вестибюль «Плазы». Было ощущение, что с последнего раза, как я была здесь, прошло гораздо больше времени, чем три недели. Я и представить себе не могла, каково было вернуться сюда после четырёх месяцев отсутствия. В вестибюле было не менее десятка охотников, и все повернулись в нашу сторону. Для меня стало удивительным открытием, что я знала их всех. Столько воды утекло с того дня, как несколько месяцев назад я впервые шагнула в стены этого здания. Раздались радостные возгласы, и несколько охотников захлопали, подзывая папу. В следующий миг мы были окружены его старыми друзьями. Мне стало тепло на душе от того, как он разговаривает и смеётся — впервые с того дня, как папа вернулся домой, он стал похож на самого себя. Я немного переживала, что для него было слишком рано приходить сюда со мной, но оказалось, что именно в этом он и нуждался. Я заметила Мориса, Брюса и Трея. Они стояли в сторонке, и я подошла к ним. Морис заходил к нам каждый день, но я не видела Брюса и Трея со дня своей близкой встречи со смертью из-за пули в груди. Что касается их и других охотников, им было сказано, что я получила ранение в руку и брала время на восстановление сил. Кроме членов моей семьи, о настоящей истории знали только Морис, Виолетта и Агентство. — Джесси, как хорошо, что ты вернулась, — сказал Брюс, а Морис приобнял меня. — Да, хорошо, — с лёгкостью ответила я. Я чуть ли не прыгала от счастья, когда утром получила звонок из Агентства с новостью, что они возобновляют мою лицензию. Я тут же позвонила Леви, и тот попросил меня заскочить к нему после обеда. Трей оттолкнулся от стены, на которую облокотился. — Как рука? — Как будто никогда и не получала пулю. Он медленно покачал головой. — Поверить не могу, что ты заработала пулю от самого Давиана Вудса. У меня отвисла челюсть. — Откуда ты знаешь про Давиана? У меня было чёткое убеждение, что Агентство не вдавалось в подробности того дня. Трей ухмыльнулся. — Ты уже должна бы знать, что слухи тут быстро распространяются. Мы слышали, что ты нашла ки’тейн, и что Вудс пытался отнять его у тебя.