Примерно в двухстах метрах от берега Кадзухико заметил черное пятнышко. Похоже, там был один из тех кораблей, о которых упоминал Сакамоти. По его словам, эти суда находились там «затем, чтобы убить всякого, кто попытается сбежать по морю». Хотя во Внутреннем Японском море всегда, даже ночью, происходило оживленное движение, мимо этого острова не прошло ни одного корабля. Правительство временно отменило здесь все транспортные маршруты. Было холодновато. Кадзухико наконец-то оторвал глаза от черного пятнышка. Выходя из школы, он уже видел трупы Маюми Тэндо и Ёсио Акамацу. А также незадолго до прибытия сюда слышал далекие выстрелы. Игра началась, и так будет продолжаться до самого конца. Но для них с Сакурой это уже, похоже, никакого значения не имело. – Спасибо тебе, Кадзухико. – Сакура смотрела на крошечный букетик у себя в левой руке. По пути сюда Кадзухико сорвал несколько похожих на клевер цветочков. На самом верху длинных и тонких стеблей маленькие лепестки были собраны в симпатичные помпончики. Конечно, букетик получился не самый впечатляющий, но ничего лучше он найти не смог. Кадзухико постарался улыбнуться. – Пожалуйста. Сакура долго смотрела на букетик и наконец сказала: – Значит, мы уже не сможем вернуться домой. Больше не сможем гулять по улицам, есть мороженое и все такое прочее. – Ну, почему же… Сакура перебила Кадзухико. – Сопротивляться бессмысленно. Я точно знаю. Я слышала, что мой отец выступил против правительства, а потом… Кадзухико вдруг понял, что рука Сакуры дрожит. – Полиция пришла и убила моего отца. Без всякого предупреждения. Полицейские просто молча вошли и его застрелили. Хотя я была еще совсем маленькой, я прекрасно это помню. Мы были в кухне. Я сидела за столом. Мама крепко меня держала. Пока я росла, я ела за тем же самым столом. Сакура повернулась к Кадзухико. – Сопротивляться бессмысленно. Она впервые рассказала ему об этом инциденте, хотя они уже два года встречались. И даже в первый раз, когда они спали в одной постели, месяц тому назад у нее дома, Сакура об этом не упомянула. Кадзухико почувствовал, что должен что-то сказать, но то, на что он в итоге оказался способен, поразило его своей банальностью. – Должно быть, тебе пришлось тяжело. Однако Сакура тепло улыбнулась. – Ты такой добрый, Кадзухико. Такой добрый. Именно это мне больше всего в тебе нравится. – Ты тоже мне нравишься. Я очень тебя люблю. Не будь он так косноязычен, Кадзухико сказал бы гораздо больше. Как много значили для него лицо, слова, нежные прикосновения и чистая душа Сакуры. Короче говоря, как она была для него важна. Но Кадзухико не мог облечь свои чувства в слова. Он был всего лишь учеником третьего класса младшей средней школы. Кроме того, сочинения но литературе Кадзухико писал довольно скверно. – Хорошо. – Сакура закрыла глаза и глубоко вздохнула, словно с облегчением. Затем она сказала: – Я хотела хорошенько позаботиться о том, чтобы мы с тобой увиделись. – Немного помолчав, девочка продолжила: – Страшные вещи случатся на этом острове. Хотя нет. Судя по тому, что ты рассказал, они уже происходят. Еще вчера все мы были друзьями – а теперь собираемся друг друга убивать. – Вложив свои мысли в слова, она снова задрожала. И Кадзухико опять понял это по ее руке. Сакура одарила его усталой улыбкой, которая выдавала страх и понимание кошмарной иронии судьбы. – Я бы никогда не смогла этого делать. Конечно. Сакура была очень добра. Кадзухико не знал никого добрее. – А кроме того… – снова заговорила Сакура, – мы не сможем вернуться вместе. Даже если один из нас и сможет вернуться, вместе мы уже никогда не будем. Даже если бы… если бы мне суждено было выжить… жизни без тебя я бы не вынесла. А значит… Сакура умолкла. Кадзухико понял, к чему она ведет. «А значит, я должна покончить с собой, – мысленно продолжил он. – Пока никто до меня не добрался. Здесь, рядом с тобой». Вместо того чтобы договаривать то, что Кадзухико уже и так за нее додумал, Сакура просто сказала: – Но ты должен жить. Кадзухико мрачно улыбнулся, затем сжал ее ладонь и покачал головой. – Никогда. Я как ты. Даже если бы мне суждено было выжить, жизни без тебя я бы не вынес. Пожалуйста, не оставляй меня одного. Слезы заструились из глаз Сакуры и навернулись на глаза Кадзухико. Сакура отвернулась от своего возлюбленного. Затем, вытирая глаза левой рукой, в которой она держала букетик клевера, девочка внезапно спросила: – Ты видел финальный эпизод телесериала «Сегодня ночью, на том же месте»? Который показывали по четвергам в девять вечера? Кадзухико кивнул. Упомянутый сериал транслировало государственное телевидение Республики Дальневосточной Азии. Однако этот продукт национального кинопроизводства, рассказ о бурном любовном романе, был очень даже хорош и последние несколько лет лидировал в телевизионных рейтингах. – Да, я его видел. Ведь ты хотела, чтобы я его посмотрел. – Верно, хотела. И вот что я подумала… Пока Сакура говорила, Кадзухико думал о том, что именно так они разговаривали всегда. Неизменно это бывало что-то вполне обыденное и даже бесцельное, и все же эти беседы несли в себе такую радость. Сакура явно хотела, чтобы все оставалось как было. И от этой мысли Кадзухико вдруг захотелось плакать. – Знаешь, мне понравилось, что в конце концов два главных персонажа оказываются вместе. Так и должно было быть. Но я не знаю насчет Мидзуэ, подружки Мики, которую играла Анна Кутагава. Как могла Мидзуэ бросить парня, которого она любила? Я точно знаю, что я пошла бы за ним. Кадзухико улыбнулся. – Я знал, что ты так скажешь. Сакура застенчиво опустила глаза. – Ничего от тебя не скроешь. – Затем она радостно продолжила: – Я помню, как мы стали одноклассниками. Да, ты был такой высокий и симпатичный. Но больше всего мне понравилось другое, как я тогда подумала: «Этот парень меня поймет. Он поймет всю мою душу». – Не знаю, как лучше всего об этом сказать… – Уткнув язык в щеку, Кадзухико немного подумал, а затем продолжил: – По-моему, я почувствовал то же самое. Он очень хорошо об этом сказал. Затем Кадзухико наклонился к Сакуре. По-прежнему держа правую ладонь девочки, другую руку он положил ей на плечо. Обнявшись, они стали целоваться. Сколько прошло времени? Несколько секунд? Минута? Целая вечность? Так или иначе, поцелуй закончился. Они услышали шуршание. В кустах позади кто-то был. Это стало сигналом. Поезд уже отбывал, а потому лучше было занять там свои места. Сказать больше было нечего. Да, они могли бы попробовать отбиться от незваного гостя. Кадзухико мог бы достать пистолет и прицелиться в того, кто был позади. Но Сакура этого не хотела. Она лишь хотела тихо покинуть этот мир, пока их не засосала жуткая бойня. А для Кадзухико не было ничего важнее его возлюбленной. Здесь не было места компромиссу. Если так хотела нежная душа Сакуры, тогда Кадзухико должен был за ней последовать. Будь он более красноречив, Кадзухико мог бы выразить свои чувства в какой-то эффектной фразе. Например: «Я должен умереть в ее честь». Два тела закувыркались в воздухе по ту сторону утеса. Падая в черное море, Сакура и Кадзухико по-прежнему держались за руки. Юкиэ Уцуми (ученица номер 2) осторожно высунула голову из кустов. Затаив дыхание, она наблюдала за влюбленными. Юкиэ не намеревалась никому вредить, а потому даже не поняла, что шум от ее движения по кустам стал сигналом к прыжку. Увидев, как парочка номер один в их классе исчезает по ту сторону утеса, Юкиэ испытала страшное потрясение. Волны продолжали негромко разбиваться о крутой утес, а букетик клевера, брошенный Сакурой, так и остался лежать на траве. Когда Харука Танидзава (ученица номер 12) подошла сзади и спросила, что случилось, Юкиэ даже не смогла ей ответить. Она просто стояла и дрожала. Осталось 32 ученика 13 Мэгуми Это (ученица номер 4) сидела в темноте, обхватив свои колени, и все ее миниатюрное тело отчаянно тряслось. Она находилась в одном из домов в наиболее населенном районе на восточном берегу острова. Свет, возможно, и работал, но Мэгуми не отваживалась его включать. А лунный свет из окна не достигал потертого кухонного стола, под которым она пряталась. Кругом царила непроглядная тьма, а потому Мэгуми не могла свериться со своими часами. Тем не менее наверняка прошло не меньше двух часов с тех пор, как она здесь расположилась. Скорее всего было уже четыре утра. А сколько времени прошло с тех пор, как она слышала тот далекий звук наподобие фейерверков? Мэгуми понимала, что это не фейерверки, но даже думать не хотела о том, что это такое. Она подняла голову и увидела освещаемый лунным светом темный силуэт буфета и чайник как раз над раковиной. Мэгуми понимала, что власти скорее всего переселили обитателей острова на какую-то временную жилплощадь, но оставшиеся в этом доме следы чьей-то жизни казались ей жуткими и неестественными. Они напоминали Мэгуми одну фантастическую историю, которую она слышала еще ребенком, про корабль «Мари-Селеста», чья команда в один миг целиком растворилась в воздухе, оставив еду и пожитки. И девочка еще больше испугалась. Сразу же после выхода из школы Мэгуми направилась сама не зная куда. Следующее, что она поняла, это что она находится в самом центре жилого района. Первая мысль Мэгуми была о том, что здесь наверняка еще не так много учеников. Она вышла из школы шестой. Пятеро одноклассников уже находились снаружи – но всего лишь пятеро. В районе было пятьдесят – шестьдесят домов, а потому вероятность встретиться с одним из этой пятерки стремилась к нулю. Как только Мэгуми запрет дверь и забронирует это место за собой, она окажется в безопасности… по крайней мере, до тех пор, пока ей не придется отсюда уйти. Ошейник, который должен был взорваться, если она попадет в одну из запретных зон, страшно пугал девочку, но она ничего не могла с этим поделать. Сакамоти предупредил о том, что «если кто-то попытается сорвать с себя ошейник, он взорвется». В любом случае очень важно было постараться расслышать объявление Сакамоти о местоположении каждой запретной зоны и времени, когда она таковой станет. Мэгуми попыталась войти в первый же попавшийся дом, но он был заперт. То же самое и второй. Тогда Мэгуми вошла в задний дворик третьего и камнем высадила подъемное окно. Стекло разбилось с таким грохотом, что перепуганная девочка нырнула под веранду. Однако в этом районе, похоже, не было ни души. Мэгуми забралась в дом. Смысла запирать подъемное окно уже не было. Зато ей пришлось долго закрывать вторую дверь. Как только дверь оказалась заперта, внутри воцарилась кромешная тьма, и Мэгуми показалось, что она забрела в дом с привидениями. Однако девочка сумела достать из рюкзака фонарик и обследовать все помещения. Найдя в кладовке две удочки, девочка наглухо перекрыла ими вторую дверь. С тех пор Мэгуми сидела под кухонным столом. О том, чтобы она кого-то убила, и речи быть не могло. Но если вдруг (просто предположим) эта зона (сверившись с картой, девочка выяснила, что весь этот район находится внутри зоны 3=8) никогда не станет запретной, она в конце концов сможет уцелеть. И все же (продолжая размышлять, Мэгуми без конца тряслась) это было просто ужасно. Конечно, согласно правилам игры, все были твоими врагами, а значит, нельзя было никому доверять. Именно поэтому она теперь так дрожала. Но даже если бы игра прямо сейчас закончилась и Мэгуми оказалась бы единственной уцелевшей, это также означало бы, что все остальные погибли: ее подруги (прежде всего Мидзуо Инада и Каори Минами), а еще… Сюя Нанахара. Сердце Мэгуми трепетало всякий раз, как она о нем думала. Подтягивая к себе колени в темноте, Мэгуми подумала о Сюе. Что она действительно в нем обожала, так это его голос. С легкой хрипотцой, не слишком высокий и не очень низкий. Сюя вроде бы любил запрещенную музыку под названием рок, а потому всегда делая недовольное лицо на уроках пения, когда им приходилось голосить обязательные песни во славу Диктатора и высшего руководства. Пел он, однако, просто превосходно. И великолепно импровизировал на гитаре. Слушая незнакомые ритмы, так и хотелось танцевать. Кроме того, было в этих звуках что-то благородное и возвышенное, чем-то схожее со звоном колоколов в прекрасной церкви. И эти его длинные завитые волосы (Сюя однажды сказал, что подражает Брюсу Спрингстину, но Мэгуми понятия не имела, о ком идет речь), не говоря уж о слегка мечтательном виде и добрых глазах. А поскольку Сюя еще в начальной школе был настоящей звездой Лиги юниоров, то двигался он с невероятной грацией. Дрожь улеглась, стоило только Мэгуми подумать о лице и голосе Сюи. Ах, вот бы Сюя Нанахара прямо сейчас здесь был. Как бы это было чудесно… Но тогда… тогда почему она так и не открыла Сюе своих чувств? Почему не написала ему любовной записки? Или не послала кого-нибудь его привести, чтобы затем признаться напрямую? Или не позвонила по телефону? Теперь у нее уже никогда не будет такой возможности. Тут в голову Мэгуми пришла одна мысль. Телефон. Все верно. Сакамоти сказал, что телефонами в домах они воспользоваться не смогут. Но… Мэгуми схватила спортивную сумку, которая лежала рядом с выданным ей рюкзаком. Расстегнув молнию, она быстро распихала по сторонам одежду и другие личные вещи.