Женщина, которая сидела в ближайшей лодке, протянула руку и осторожно положила на траву туго набитый мешок. Деньги, разумеется, подумала Искра, и в это время мешок вздрогнул и проворно пополз к дверям. Дверь приоткрылась, мешок вполз в хижину и замер возле стены. – Хорошо, – кивнул Тео, и воздух вокруг него вспыхнул, наполненный нестерпимым белым сиянием. Искра зажмурилась. Кто-то испуганно вскрикнул и тотчас умолк. Искра так и не поняла, откуда на острове взялась коза. Только что ее не было – и вот она уже стоит рядом с Тео, испуганно перебирает тонкими ногами в напрасной попытке сбежать. Одного взгляда на животное хватило, чтоб понять: оно зачаровано. Тео заломил ее голову к небу и резко взмахнул рукой. Коза задергалась в его руках, из перерезанного горла хлынула кровь, и Тео, обождав несколько секунд, столкнул козу в болото. Она тотчас же исчезла в воде, и все умолкли. Стало тихо-тихо, и в этой тишине Искра вдруг услышала отчетливое бульканье. Тео сделал шаг назад. Болотная вода забурлила, волны качнули лодки и набежали на берег. Люди дружно ахнули, и, всмотревшись, Искра увидела, что вода имеет неприятный красноватый оттенок. Неужели кровь? Одна из женщин в лодке пристально посмотрела в воду и вдруг закричала: – Тля ушла! Ушла! Искра прищурилась: отсюда, конечно, ничего нельзя было разглядеть, но судя по восторженным воплям людей в лодках, красная вода была наполнена той самой тлей, которая пожирала их урожай. Тео хлопнул в ладоши, и бурлящие волны унялись, а красный оттенок воды исчез. Все закончилось. – Уходите, – негромко сказал Тео и шагнул к дверям. Лодки дрогнули, разворачиваясь, а в лампе снова ожил огонь, озаряя комнату. Тео сбросил плащ на пол и, осторожно разминая левое запястье, поинтересовался: – Ну что, производит впечатление? – Невероятно! – призналась Искра. – Я никогда не видела ничего подобного. А откуда вы взяли козу? – С фермы, она на другой стороне болота, – равнодушно сказал Тео и принялся расстегивать рубашку. Искра замерла, словно это она была той козой и над ней занесли нож. «Сделать вас своей любовницей – в этом не будет чести ни для меня, ни для вас», – прозвучал в ее ушах голос Тео. Вот как. Значит, он просто усыпил ее бдительность… Тео прошел к столу, повернулся к Искре спиной, и она увидела, что рубашка залита кровью. – Не надо ахать, – недовольно сказал Тео. Рубашка упала на пол сырой тряпкой, и Искра увидела, что вся спина Тео покрыта мелкими кровоточащими шрамами. – Возьмите губку и порошок… вон та коробка у окна. Искра подчинилась, хотя ей больше всего хотелось закричать от страха. Она боялась крови, никогда не видела чужих ран и искренне и всеми силами души хотела бы сейчас оказаться как можно дальше от этого места. Губка была маленькой и темной, а порошок в глиняном горшочке – серебристым. Искра послушно все взяла и, подойдя к Тео, вдруг подумала, что сейчас впервые в жизни дотронется до мужчины. В этом был густой сладкий ужас, и Искра с трудом держала себя в руках, чтобы не лишиться чувств. – Губку – в порошок, – приказал Тео. – И стирайте кровь. Искра подчинилась. Губка действовала, как ластик. Когда Искра провела по первому порезу, он тотчас же затянулся, оставив на коже едва заметную полоску шрама. От Тео веяло теплом, легким, едва уловимым запахом сухих трав, и страх, который обнимал Искру все это время, медленно разжал пальцы. Сейчас хозяин Эссенвилля не казался ей страшным – он был просто человеком, нуждавшимся в помощи. В груди поднималась волна тепла. Искра убирала кровь и чувствовала, как ладони горят от волнения. Тео сидел не шевелясь, позволяя ей делать свою работу, и Искра вспомнила, как он сказал, что она – не ее сестра. – Как это получилось? – спросила она, пытаясь отвлечься от странного чувства, которое уверенно наполняло ее грудь. – Магия всегда причиняет боль, – ответил Тео. Искра стерла последний шрам и, отложив губку, сказала: – Все-таки хорошо, что вам досталась я, а не Лили. Вряд ли бы вы привели ее в это место. Тео усмехнулся и ничего не ответил. Глава 2 Тео исповедуется Церковь святой Катрины была единственным храмом на всю округу, и Тео искренне удивился, когда обнаружил, что все скамейки пустуют. Обычно тут всегда кто-то был. Фермеры приходили помолиться об урожае, женщины просили святую, чтобы мужья бросили пить, на паперти сидели нищие… А сегодня, надо же, никого. Ну и славно. Значит, Эжен свободен. Тео неторопливо подошел к мраморной чаше со святой водой и, смочив пальцы, дотронулся до лба. Сразу стало легче, словно невидимая рука сделала мир прозрачным и ярким. Храм был пронизан солнечным светом, в нем было свежо и прохладно, и влажная жара, царившая на улице, не проникала за эти белые высокие стены. Стараясь ступать как можно тише, не нарушая благоговейной тишины, Тео прошел к исповедальне и, усевшись в кабинке, убедился, что Эжен на месте и готов его выслушать. – Простите меня, святой отец, ибо я грешен. Его будто бы погладили по голове: не бойся, все хорошо. Ты там, где тебя поддержат, что бы ты ни сделал. Тео помнил это чувство, оно всегда охватывало его, когда он уничтожал очередного злонамеренного колдуна или ведьму. Это было похоже на освобождение и спасение. – А, Тео! – Судя по голосу, Эжен был крайне рад его услышать. – Что случилось, старый грешник? Тео подумал о нем с теплом. Эжен ему искренне нравился. Он не знал, как можно в двадцать лет уйти от мира и приехать на другой конец страны, чтоб укрепляться в вере самому и помогать другим. Но Эжен уже десять лет был настоятелем храма, и Тео мог с уверенностью сказать, что его товарищ настоящий святой в миру. И настоящий друг, что еще важнее. – Ты уже слышал, что я заработал девушку? – поинтересовался Тео. Вопрос был напрасным, вся округа была в курсе. Ивис Бувье пользовалась всеобщим сочувствием – такая юная, нежная и в лапах колдуна, который уж точно своего не упустит и всесторонне надругается над девицей. – Конечно, – ответил Эжен. – Когда собираешься венчаться? Тео презрительно фыркнул. Ивис была совершенно не в его вкусе, и он сразу же дал ей это понять. Рыжая ведьма с усеянными конопушками плечами и дерзким нравом, которого почти не скрывала, – да уж, из нее получится прекрасная жена. Конечно. – Я рассчитывал на ее сестру, – признался Тео. – Эжен, и что мне теперь делать? Некоторое время Эжен молчал, а потом спросил: – Тебя восстановят в инквизиции, только если ты женишься? Тео скорчил презрительную гримасу и тотчас вспомнил, что находится в храме Господнем. Но видит Бог, ему и без того пришлось вынести слишком много. Сперва он, не имея никаких нареканий за все годы службы, умудрился перейти дорожку новому начальнику отдела – да так удачно, что потом у него появилось всего два варианта дальнейшей жизни, отставка или тюрьма. Затем три долгих года на этих болотах – и наконец-то забрезжила надежда, ему намекнули на возможное возвращение в столицу и работу уже на совсем другом уровне. Проблема была в том, что на этот уровень допускались только женатые сотрудники. Их считали более осмотрительными, уверенными и устойчивыми к любым неприятностям и сложностям. – Мне не на ком жениться, – угрюмо сказал Тео. – Во-первых, она ведьма, к тому же незаконнорожденная от рабыни. Во-вторых, она мне просто не нравится. А с женой надо не просто жить под одной крышей. Ну и в-третьих, я уже нашел ей занятие. Будет моей ассистенткой, и довольно с нее. Он подумал, что слегка кривит душой. Вчера, когда Ивис обрабатывала его раны, Тео в какой-то момент захотел, чтобы она не убирала рук. У нее были очень нежные пальцы – наполненные внутренним огнем, они могли бы убивать и исцелять с одинаковым успехом. Ее пламя запечатывало кровь, и Тео как-то вдруг понял, что теперь его магия никогда не оставит на нем следов. Он больше не станет расплачиваться за волшебство собственной кровью. Огонь Ивис Бувье все исправил. – Не так уж она тебе и неприятна. – Эжен словно мысли прочитал, Тео не раз замечал за своим другом такое умение. – Свободомыслие сейчас ценится, я уверен, что именно такой брак пойдет тебе на пользу. Ну а нравится или не нравится… Ты ведь можешь вести себя с ней так, как подобает джентльмену, не обижая и не задевая? Со временем вы вполне сумеете приспособиться друг к другу. Можно подумать, наши с тобой родители вступили в брак по великой любви, а все-таки жили вполне счастливо. Мудрецы говорят, что любовь живет всего три года. А вот здравый смысл, уважение и взаимопонимание – эти славные господа держатся намного дольше. Тео снова ухмыльнулся. Эжен принял свою судьбу, не познав женских объятий, но в том, что касалось семьи и отношений, рассуждал на удивление здраво. Тео никогда бы не подумал, что будет обсуждать подобные вещи с девственником. – И все-таки она мне не нравится, – искренне сказал Тео. – Ты ей тоже, – заметил Эжен. – Это уж можешь быть уверен, она тебя боится и презирает. – Это еще почему? – взвился Тео. – Я ничего плохого ей не сделал. Знаешь, как поступил бы любой другой на моем месте? Драл бы ее всю ночь, а утром отправил бы на ферму, где рабыне самое место. Вот и все. Эжен негромко усмехнулся: – Тогда она бы точно в тебя влюбилась. Женщин хлебом не корми, дай полюбить негодяя. Да и в принципе люди любят вступить в дерьмо и думать, какими лентами его можно было бы украсить. Но пока вы просто два хороших человека, которым надо притереться друг к другу, только и всего. Тео некоторое время задумчиво рассматривал старый шрам на запястье, потом спросил: – Ты уверен, что она хорошая? – Все люди хорошие, у Господа нет плохих, – твердо сказал Эжен. – И эта несчастная девочка тоже хорошая. Будь с ней помягче, Тео, ей на самом деле страшно и плохо. И не на кого опереться во всем белом свете, кроме тебя. Сам подумай, что она при этом чувствует. – Попробую, – вздохнул Тео, – хотя я, похоже, уже наворотил дел. И он кратко рассказал о том, как поступил с платьем Ивис, а потом заставил пойти с ним на болота, что она видела ритуал, а потом обрабатывала его раны. Некоторое время Эжен молчал, обдумывая услышанное, а затем произнес: – Пост еще не начался, так что я с удовольствием у тебя поужинаю. А заодно познакомлюсь с твоей неожиданной госпожой Ивис. Не забывай, Тео, она твоя гостья, а не рабыня и не вещь. – Мясной пирог и красное вино, – улыбнулся Тео. Он всегда любил, когда Эжен приезжал в Эссенвилль, его присутствие словно озаряло все вокруг ярким светом. Вот и сейчас Тео почувствовал облегчение. Возможно, все еще устроится, как надо. Ему хотелось в это верить. Ивис обнаружилась у пруда. Несколько минут Тео стоял, глядя, как она обрезает увядшие цветки орхидей, то и дело отбрасывая с плеча на спину непослушную рыжую косу. Солнечные лучи падали сквозь листву кипарисов и будто окутывали девушку мягкой вуалью. Мир вокруг был сонным и тихим, как и всегда в послеобеденную пору, когда кругом царит лишь влажная жара и все живое погружается в ленивую дремоту.