— Что значит "наверное"?! — Мы с ним потом выпили… То есть и до того, у пивоваров, но и потом… — Вандис?! — По-крайней мере, госпожа, они купили пиво на свои собственные деньги. Лиля мрачно выслушала подробности, понимая, что в целом к ее людям претензий у нее нет. Но вот у остальных… Старосту еще не разбудили. — Госпожа, там свиней пригнали… — Сколько? — со спокойствием человека, которому уже все равно, спросила Лилиан. — Пятьдесят две. Лиля вышла во двор. Надо сказать, ее персонал отнесся к свиньям куда лучше ее самой. Свиньи оказались совсем не такими, как на картинках — первым ее впечатлением были уши. Большие, розовые, пегие, коричневые, черные — они колыхались над хрюкающей и повизгивающей массой в импровизированном загоне. — Вот, значит, Ваше Сиятельство, пригнали, значит. Как договорено. — Сколько их тут? — Пятьдесят и два подсвинка, значит, замест одной взрослой. Все как уплочено. — Кто тут разбирается в свиньях? — развернулась Лиля к своим слугам. — Госпожа, я… чуть-чуть. — невысокий мужичок в грязном армяке мял в руках шапку и моргал белесыми ресницами, удивительно напоминая грустного, худого подсвинка из стада. — Отлично. Займись ими. И для начала, проверь — все-ли в порядке. Мужичок на глазах расправляя плечи развернулся к купцу. Купец посмурнел. — Му-у-у… — ЧЬЯ КОРОВА?! — Госпожа, это моя корова!!! — Носатый! Зачем тебе тут корова?! Йёрген Хелльстрём вцепился в шею большой рыжей коровы, которую явно пора было доить, и ничего не ответил. Было ясно, что он скорее согласится отрубить себе руку, чем отдать корову. — Мужики на базаре… — пожала плечами Вандис. — А ты-то куда смотрела?! — Принимала пшеницу. Торговалась за ячмень. Девушки там сыр подобрали. Они большие мальчики… хотелось верить. — двадцатилетняя крепко сбитая шатенка в плотной косынке уничтожающе глянула на вирман и дружинников. — Не уследила я. Прости, госпожа. Лилиан прошлась вдоль импровизированного строя. Взгляд ее зацепился за резного раскрашенного петуха, с настоящими перьями. Размером, так примерно, с голову взрослого мужчины. Судя по прицепленной веревке, петух мог махать крыльями. — Что это, Торкиль?! — Как что?! Это же для сына ярла! Дружина снова посмотрела на Торкиля с завистью. Все уже согласились, что он оказался самым хитрым. — Торкиль, это игрушка для ребенка, которому хотя-бы года полтора. — Да?! — Так что — Лиля решила, что для одного дня хватит. — Храни. Пригодится. Отличная вещь. Хелльстрём, твою корову надо подоить. И это — твои трудности. Под вечер ярмарочный староста все-таки проснулся и, пошатываясь, заверил Лилиан, что таких замечательных клиентов на ярмарке в Лавери всегда ждут и любят, в отличие от понаехавших в последнее время наглых нищеробродов. А ворота роняют каждую ярмарку, и как-то даже было бы странно, если бы в этот раз они устояли. С остальными старостами он поговорит, но совершенно уверен, что бочонок пива все уладит. В целом, слуги и дружина сошлись во мнении, что поход на торг более чем удался. Лиля же посчитала, что сие еще неизвестно. — Госпожа, — спросила все-таки вечером Вандис, доложившись о полных результатах закупок. — Прости меня за недоумение, если бы мы потратили на это пару десятинок, я уверена мы обошлись бы намного дешевле. Корон на сто. Почему надо было так срочно все купить? — Видишь ли, Вандис. — задумчиво заметила погруженная в свои мысли Лилиан. — У денег есть одна неприятная особенность. Они несьедобны. Вежливый человек — Ваше Сиятельство, — под вечер следующего дня в доме как-то крадучись появились слуги. Вот, лакей какой-то. Что-ж, это удобно… — Чего тебе? — Прибыл господин, назвался Рамит Экар. Просил о встрече, передал вам вот этот предмет. Капля. Зеленая стеклянная капля. Коготок дракона… — Где он? — Ожидает в приемной. — Проси. Шут встал. Не время ссориться с драконом. Совсем не время. — Ваше Сиятельство. — в дверях появился скромно одетый господин среднего роста, в сером суконном камзоле с черными шнурами, тупоносых ботинках, коричневых чулках — круглолицый. В городе на такого и не оглянешься, а после встречи и не вспомнишь. Поклонился с уважением. — Я — досточтимый Рамит Экар, поверенный Стеклянного Дома в делах. Дозвольте засвидетельствовать свое почтение… Гладенько, вежливо, ни о чем. Лакей закрыл за ним дверь, оставшись снаружи. — Я рад знакомству, досточтимый Рамит Экар. Чем я могу быть полезен Стеклянному Дому? — Мы просим сильного графа споспешествовать нам в организации одной важной беседы. Известная вам личность, Ваше Сиятельство, находится в весьма непростых обстоятельствах, но, в силу неопытности и пола не вполне может оценить всю неоднозначность ситуации. Мы хотели бы, чтобы неравнодушные дворяне, на коих вы имеете несомненное влияние, выразили свое недоумение ее действиями по возможности заметно. — И… сколько же таких неравнодушных должно выразиться? — На усмотрение Вашего Сиятельства. — А где мы недоумеваем? — Замок Тараль. — Это довольно далеко. — Не более часа верхом. — Что ж… несмотря на то, что вы, досточтимый Экар, скорее льстите мне, я приложу все усилия. Как мне с вами связаться? — Чрезвычайно благодарен Вашему Сиятельству. Мне можно оставить сообщение в ратуше, или местной гильдии Стеклянного Дома. Поелику размеры затруднений нашей общей знакомой пропорциональны размерам ее дохода, мы надеемся, что ожидание не будет долгим. Альтерс заинтересовался и решил "пробить" вопросик. Раз уж господин сам подставляется… — А если не секрет, каков же он, размер? — По нашим оценкам, за последние четыре месяца он составил более шестнадцати тысяч корон. Считая и товарные запасы. Впрочем, они там долго не хранятся. Первое, что услышал Шут было шипение воздуха, втянутого Косорылым. За неплотно прикрытой дверью аж икнули стоящие на посту. Стук, как будто, уронили кувшин — это лакей! ТВОЮ МАТЬ, — взвыл про себя Альтерс Лорт — Да что ж ты творишь то, поверенный Мальдонаи?! — Надеюсь, что вы ОШИБАЕТЕСЬ, досточтимый Экар. — Все может быть, Ваше Сиятельство. Лишь Альдонай всеведущ. Засим, позвольте откланяться…